Считается, что чеченская война началась 11 декабря 1994 года: в этот день колонны российских войск вошли в Чечню для «наведения конституционного порядка». Впрочем, война к тому времени реально уже шла. Во всяком случае, когда в конце ноября 1994-го я был в Грозном, российская авиация его уже бомбила вовсю. Правда, главком ВВС Пётр Дейнекин недоуменно разводил руками: не мои, мол, штурмовики, а какие-то «неопознанные»!

Ещё чуть раньше, 26 ноября, в город вошли танки «оппозиции». Когда же этот «танковый штурм» позорно провалился, вдруг выяснилось, что танкисты — российские военнослужащие, подрядила их Федеральная служба контрразведки, а танки предоставило «оппозиции» командование Северокавказского военного округа — согласно директиве Генштаба. «Лучший министр всех времен и народов» Павел Грачев от своих попавших в плен военнослужащих спешно отрекся: не мои вояки, а наёмники, мол, какие-то. Да ещё во всеуслышание поизумлялся бездарностью планирования операции: какой идиот придумал брать город танками, когда можно двумя парашютно-десантными полками да за два часа...

Если же копнуть чуть глубже, обнаружится, что уже с сентября того же года «неопознанные» вертолеты Ми-24 наносили удары по чеченским объектам.

Оппозиция на танках и ударных вертолетах — это, конечно, круто. Но, как оказалось, то была лишь прелюдия. Хотя поначалу даже и ввод войск 11 декабря не мог поколебать убеждения, что всё это понарошку и война ненастоящая.

Иллюзии иссякли 31 декабря 1994-го. В этот день начался печально знаменитый «зимний штурм», когда бронетанковые колонны вошли в Грозный — и были расстреляны. По сей день в моей памяти чудовищная картина грозненских улиц начала января 1995-го: разбитые и обгоревшие БМП, разбросанные всюду тела солдат и поедающие их собаки. И российские самолеты, с недосягаемой для ответного огня высоты «точечно» гвоздящие квадратно-гнездовым методом по жилым кварталам. Ещё помню русских бабуль, сидящих под этими бомбами в подвалах с немым вопросом на морщинистых лицах «За что?!».

Позже Генштаб поведал, что за время штурма Грозного потери наших войск составили 1426 человек погибшими и 4630 ранеными, да ещё безвозвратно потеряно 330 единиц бронетехники. А к моменту завершения этой войны в августе 1996 года в официальном списке потерь федеральных сил значилось 5042 погибших, еще 510 человек считалось пропавшими без вести, а свыше 16 тысяч было ранено. Но никакой веры этим официозным данным нет, потому как ещё памятна тогдашняя безумная вакханалия по сокрытию своих потерь. А кто счел, сколько было убито жителей Чечни, мирных и не очень?

Много позже Борис Ельцин признал, что именно первая война в Чечне была крупнейшей ошибкой его жизни. Но он так и не дал ответа, во имя чего же была содеяна эта «ошибка» и принесены все эти жертвы, что побудило бомбами и танками вбить в пыль собственный же город. Пытающегося постичь смысл чеченской войны ждет разочарование: механизм выработки и принятия этого решения и поныне столь же засекречен, как и механика втягивания Советского Союза в 1979 году в афганскую авантюру.

Тогдашняя официальная версия звучала просто: федеральные войска вошли в Чечню для «восстановления конституционного порядка» и «разоружения незаконных вооруженных формирований». И всё, больше никаких внятных обоснований. Анализ официальных документов и вовсе заводит нас в тупик: полная невнятица. Самое первое обращение президента России 29 ноября 1994 года к «участникам вооруженного конфликта» в Чечне никаких объяснений не содержит. Это просто заведомо неисполнимый ультиматум: в течение 48 часов прекратить огонь, сложить оружие, распустить все вооруженные формирования и освободить захваченных в ходе противостояния граждан. 30 ноября Борис Ельцин подписал Указ № 2137с «О мерах по восстановлению конституционной законности и правопорядка на территории Чеченской Республики», предусматривающий силовое решение чеченской проблемы. Обратим внимание на литеру «с»: указ секретный, что уже лишало документ легитимности. Впрочем, никаких обоснований указ тоже не содержал, касаясь исключительно военно-технических аспектов операции.
Столь же бессодержательно выглядел и Указ президента № 1211 от 1 декабря, предлагавший «незаконным вооруженным формированиям» сдать оружие в двухнедельный срок. 9 декабря подписан еще один указ —  № 2166 — «О мерах по пресечению деятельности незаконных вооруженных формирований на территории ЧР и в зоне осетино-ингушского конфликта». И там ни намека на причины, а лишь поручение правительству использовать все имеющиеся средства для «разоружения незаконных вооруженных формирований». Наконец, 11 декабря оформлен очередной Указ президента № 2169 «О мерах по обеспечению законности, правопорядка и общественной безопасности на территории Чеченской Республики». Он, кстати, на официальном сайте президента России не вывешен до сих пор. 11 же декабря Борис Ельцин обратился к гражданам Российской Федерации, уверяя их, что «действия правительства вызваны угрозой целостности России, безопасности ее граждан как в Чечне, так и за ее пределами, возможностью дестабилизации политической и экономической ситуации». На круг выходит уже не менее шести обращений и указов только лишь главы государства! Одно лишь это наглядно демонстрирует, какой разброд царил тогда в кабинетах власти и, главное, сколь сложно оказалось Кремлю внятно сформулировать какие-либо объяснения для общества. Но ведь не из-за ссоры же Бориса Николаевича с Джохаром Мусаевичем всё разгорелось!

Какое-то время имела хождение версия, что Кремлю тогда позарез нужна была «маленькая победоносная война», а эту расхожую фразу приписывали тогдашнему секретарю Совета безопасности России Олегу Лобову. Однако, не преувеличивая достоинств Олега Лобова, надо признать: нет ни малейших подтверждений, что эти красивые слова вообще были произнесены.

Да и не объясняют они ровным счетом ничего — ни причин, ни целей, ни задач войны!

Относительно более серьезных версий и по сей день хоть отбавляй. Согласно одной из них, силовой вариант должен был стать прологом к установлению авторитарного режима. Другая же гласит: били-бомбили Грозный, но метили в Казань, Уфу и Якутск. Показательная расправа должна была дать понять сепаратистам реальным и потенциальным, что ради сохранения «единой и неделимой» Кремль не остановится ни перед чем. Вспоминая обострившиеся тогда до крайности отношения с Татарстаном, порой в это даже верится. Для кого-то убедительной казалась версия нефтяной «трубы», той самой, что тянется от Каспия к Новороссийску через Чечню: негоже, мол, оставлять чужую руку на кранике. Да и стратегические интересы России на Кавказе, опять же, никто не отменял. Только вот в те дни абсолютно никто из первых лиц государства не молвил даже словечко про эти самые интересы, словно их то ли вообще не было, то ли в приличном обществе о них нельзя было говорить вслух. К тому же эти самые национальные интересы почему-то никак не мешали российским нефтяным компаниям именно через чеченскую «черную дыру» осуществлять «черные» же поставки своей нефти на Запад, нелегально, без всяких пошлин и налогов, прокачивая нефтепродуктов на миллиарды долларов.

Слегка оттоптались и на вариациях версии военной: армию, выведенную из Европы едва ли не в чистое поле, срочно нужно было чем-то занять, пока возбудившийся генералитет сам не занялся политикой. Да и самим полководцам это вроде как было с руки, и не только потому, что лучше всего чины, звания и ордена идут на войне. Всё якобы проще: начни пальбу, и ни о какой ревизии имущества войск, выведенных из Германии, речи быть не может — война всё спишет...

В каждой из версий есть свой резон, может, всё и вовсе сплелось в единый узел. Хотя скупо просачивающиеся факты убеждают: военную операцию против Чечни всерьез стали замышлять с апреля -августа ещё... 1993 года! Именно тогда военачальники получили конкретные указания сверху: приступить к планированию ввода войск в Чечню. И хотя танки пошли лишь полтора года спустя, суть дела это мало меняет: курс на военное решение проблемы был взят ещё тогда. И ответа на вопрос «зачем?» у нас всё ещё нет...

Зато очевидно, что именно чеченская война стала тем ящиком Пандоры, открыв который, на свободу выпустили беды просто неисчислимые. Басаев и Радуев, отец и сын Кадыровы, Буденновск и Кизляр-Первомайское, взрывы домов и еще одна война в Чечне, Путин в Кремле и «Норд-Ост», Беслан и кровавый беспредел террора в Ингушетии и Дагестане, да и «Невский экспресс» — это же все оттуда, из бутылки с джинном, откупоренной в ту страшную новогоднюю ночь.

Фотографии Владимира Воронова