Записки путешественника
Недавно я провел секретный следственный эксперимент.
Приехав в Мадрид как бы на отдых, я невзначай, как бы в целях повышения культурного уровня, зашел в музей Прадо.
Делая вид, что интересуюсь Веласкесом и прочими, я полтора часа бродил по залам и с различных этажей звонил в Россию по обычному мобильному телефону. И всякий раз дозванивался. Понимаете?
Не понимаете.
Еще раз. В Мадриде вообще и музее Прадо в частности работает телефонная связь с Россией! Это доказано мною и зафиксировано в присутствии двух свидетелей (моя жена и моя дочь). А президент Путин пять лет назад, находясь именно в музее Прадо, – и тоже в присутствии свидетелей – заявил, что не смог дозвониться Генеральному прокурору Устинову по случаю ареста Гусинского. Я еще сетовал тогда, что король Хуан Карлос, стоявший во время этого заявления неподалеку в заметной растерянности, не догадался тут же дать напрокат нашему президенту свой мобильник. Но полной уверенности, что король не догадался, не было… И вообще – кто его знает, как там, в Испании, со связью…
Пять лет я мучился сомнениями, и вот наконец решил все выяснить лично. И выяснил.
Это что же получается, граждане? Врал, стало быть, наш президент!
Да. Симпатичный, ракетоносцами управляет, с деятелями культуры фотографируется, а ВРАЛ.
И мы эту ложь съели.
Видимо, именно поэтому впоследствии наш президент продолжал нам врать – и продолжает делать это с завидной регулярностью.
И та трехдневная отсидка Гусинского – самая малая плата России за эту нашу терпимость к начальственной лжи. «Курск», «Норд-Ост» и Беслан – подороже вышли, не правда ли?
А тогда, пять лет назад, всего и надо было выйти на улицы (тысяч сто хватило бы, я думаю), взять гаранта за шкирку, как взял за шкирку Клинтона американский народ за ложь по гораздо менее существенному поводу, – и заставить публично признать эту свою ложь и извиниться. Как минимум, за нее.
Глядишь, по-другому бы начал вести себя, благодетель наш…
Власть и общество – всегда и везде – пытаются дрессировать друг друга.
Короткое время, на стыке восьмидесятых-девяностых, казалось, что они нас побаиваются; следят за командами... Так оно, кстати, и было. Мы вывели войска из Прибалтики, мы прекратили ГКЧП…
Но исторические рефлексы вырабатываются столетиями.
Мы не успели выработать у них нужного рефлекса подчинения, а наш собственный рефлекс скоро вернулся: заранее заболели рваные ноздри и поротые задницы…
Генная память, извините за выражение. Низкий поклон всем иван васильевичам и иосифам виссарионовичам…
Но с них теперь спроса нет, а мы – вот они. Будем лечиться – или помрем так?
