Космополитизм
Одно то, что в годовщину Беслана произошла трагедия в Новом Орлеане, невольно заставляет сопоставить эти катастрофы.
Удивительно: развитая демократия, зрелое гражданское общество в США в экстремальных условиях так же не сработали, как в совсем других условиях – слабое авторитарное государство в России. И у нас и у них – бардак, беспомощность власти, множество жертв, которых, как считают, можно было избежать. В США кроме того еще и массовое мародерство. С другой стороны, 11 сентября американцы показали нам совсем другое: сплочение, выдержку, настоящее благородство, когда, как утверждают, не было давки даже в толпе, выходившей (бежавшей) из падающих небоскребов.
Реакция многих в России на катастрофу в Луизиане не заставила себя ждать – вечное злорадство: «Вы, американцы всех поучаете – посмотрите на себя!» Было и того лучше – обычный (уже привычный) шизофренический бред про «месть Аллаха за Ирак» и т.д. А другим людям не хочется разбивать свою хрустальную Американскую Мечту – и они уверяют (сами себя?), что власти США ругать не за что, мол, «С Божией стихией/Царям не совладеть». В общем, «с них» взятки гладки, ведь они столкнулись с Катриной, а вот «наши» не могут справиться всего лишь с Басаевым. И сразу: а вот, глядите, в США-то после 11 сентября 4 года терактов нет.
Я думаю, что и «патриоты антиамериканизма», и «патриоты Америки» в чем-то едины. А именно: и те и другие видят мир по-прежнему разделенным по «родо-племенному» (это больше свойственно националистам) или по «государственному» (так скорее рассуждают демократы-западники) признаку. Между тем, как мне кажется, как раз и Беслан и, в еще большей степени, трагедия в Новый-Орлеане, доказывают совсем другое: мир в главном един.
Чем обеспечивается это единство? Единством человеческой природы, когда, попав в экстремальные условия, без контроля властей, все нации действуют во многом сходно. Или единством – в чем-то главном, базовом – социальных систем? Авторитарной «полудемократии» в России, «образцовой демократии» в США? В действительности есть единая сеть глобального, очень сложно иерархизированного мира, состоящая из различных пересекающихся множеств (страны с их правительствами и партиями, профессиональные сообщества, перемешивающиеся нации, ТНК, информационные или финансовые потоки).
Безусловно, это утверждение вполне банально. Но стоит от этой «вообще констатации» перейти к анализу конкретных проблем, как тут же в душе почти каждого человека поднимается сильнейшее сопротивление – как же без простого мира, состоящего из «наших» и «ваших»! И человек легко возвращается к привычному делению по национально-государственному признаку – такова традиция, имеющая биологическую основу, с этими инстинктами трудно спорить.
Нарастающая однородность различных стран наглядно видна не только в универсальных модах – культурных, потребительских, спортивных. Разные страны сталкиваются не только с одними и теми же природными проблемами – угрозу пандемии «птичьего гриппа» и экологические катастрофы, – но они «доросли» и до одинаковых социальных забот. Так, во всей «большой восьмерке» ломают головы над миграцией иностранцев в столицы, ростом национализма и у «титульных наций», и у агрессивных мигрантов (в том числе мусульман), низкой рождаемостью, старением населения, привычкой к социальному паразитизму, а Европа (хоть и не в том масштабе, что Россия) страдает еще и от утечки мозгов в США. А вот индивидуальные, неповторимые проблемы в странах той же «восьмерки», в том числе связанные с политической толкотней (кто будет премьером, президентом, кто сколько украл и т.д.), те политические сплетни и интриги, о которых больше всего трещат СМИ и отдельные граждане, – эта суетня сует имеет на самом деле куда меньшее значение.
А когда речь идет о решении действительно важных проблем, то нет не только «идеальных» стран, но нет даже гигантской, принципиальной разницы в том, как различные страны способны решать эти проблемы.
В России плохое государство? Да, оно грубо, малоэффективно, а коррупция выше, чем в западных странах. Но, например, при всей бездарности нашей борьбы с террором вот уже год нет крупных терактов (кроме Северного Кавказа, который все же трудно отнести к «обычной России»). С другой стороны, и в Европе, с ее вроде бы более совершенной полицией и вообще, взрывы гремят, увы, – то в Мадриде, то в Лондоне. Техногенные катастрофы происходят и у нас, и в США, причем очень похожие – отключение электричества – и, как уверяют, по сходным причинам – изношенность оборудования!
Конечно, существуют бесконечные рейтинги (уровня образования, взяток, продолжительности и качества жизни, свободы СМИ), и по всем этим шкалам разные страны выглядят совершенно по-разному. Но при всей важности «средней температуры по палате» есть и другие критерии.
Москва куда больше смахивает – по витринам, манере ходьбы горожан, бытовой технике, темпу жизни, даже по сленгу – на Берлин или Лос-Анджелес, чем на Торжок или Урюпинск. Да и сама Москва… Москва-Остоженская, Москва-Рублевская похожа на богатые кварталы Лондона или Ниццы (где, кстати, и живут по полгода многие «остоженцы» и «рублевцы»), а Москва-Митинская или Люберецкая напоминает не Пензу или Сызрань, а, скорее, пригороды Большого Парижа или бедные кварталы Нью-Йорка.
Взаимопроникающий, взаимозависимый, нерасчленимый мир, где ваши личные доходы куда больше зависят от решений ОПЕК, боевых операций в Ираке, индекса Доу-Джонса и, наконец, от цены «за баррель», чем от того, с какой ноги встал Путин, что решила Дума, как фамилия очередного премьера и какие олигархи и силовики в очередной раз сцепились. Впрочем, и разгром ЮКОСа тоже оказал небольшое влияние на цену бензина на автозаправке в Неваде…
Но как же объективное «геополитическое» противостояние государств? Как же жестокая борьба за ограниченные ресурсы? Разве их – этого противостояния, этой борьбы – нет?
Есть. Только все это имеет куда меньшее значение, чем мы привыкли считать. И само противостояние куда многомернее. Конфликты (или контакты) между Белым домом и Кремлем – совсем не то же, что конфликты (контакты) между «Норникелем» и «Голдман Сакс», «Лукойлом» и «Эксон». А еще есть отношения между Курчатовским научным центром и Принстоном, между экс-министром Адамовым и его американскими партнерами, между русско-американо-французским писателем Аксеновым и ОРТ, между Машковым и Голливудом, да просто… между вами, уважаемый читатель, и вашим партнером (братом, сватом, бывшей женой) в Чикаго или Сиэтле. И что, какой именно проводок во всем этом толщенном кабеле для вас лично важнее?
Я давно в оценке политики (хоть «внешней», хоть «внутренней») исхожу из того, что нет «ваших» и «наших», – в каждом конфликте (в том числе и из-за ресурсов) много сторон, и любая из них, в свою очередь, как правило, сложный национально-государственный бульон.
Космополитизм – вовсе не эмоции. Это «только бизнес, ничего личного». Можно быть убежденным космополитом и не любить ездить в другие страны (тем более не желать эмигрировать). Родной язык и языковая культура – важнейшая реальность, качественно отличная от всякой другой, чего никак не скажешь о «родном государстве» (дикое же словосочетание, доложу я вам!). Космополитизм – только простой здравый смысл, стремление понять (а не просто ругать) упрямый окружающий мир. Глобальные атмосферные потоки – первичны, национально-государственные реки – вторичны. И, плавая в этих реках, полезно – как мне кажется – об этом помнить, иногда взглядывая вверх.
