Легенда о президенте
Новый роман бывшего директора «ЛогоВАЗа» Юлия Дубова «Меньшее зло», который на днях выйдет в издательстве «КоЛибри», продолжает предыдущий бестселлер писателя-бизнесмена «Большая пайка». Один важный момент, впрочем, претерпел изменения: если в первой книге обаятельные руководители «Интеркара» («ЛогоВАЗа») Платон (Березовский), Ларри (Патаркацишвили) и иже с ними занимались преимущественно решением экономических задач, то на сей раз они переключились на политику. Более того, увязли в ней по самые уши: простая и, казалось бы, беспроигрышная комбинация по избранию президентом их давнего знакомца, честного и недалекого бывшего чекиста Федора Федоровича Рогова, приводит к последствиям поистине катастрофическим. В Москве взрываются дома, чеченская кампания заходит на очередной кровавый виток, а сами «царетворцы» неожиданно и немотивированно подвергаются мучительной процедуре равноудаления, описанной с большой психологической достоверностью.
Впрочем, оставим в стороне бесспорные художественные достоинства книги Дубова и обратим внимание на одну нетривиальную сюжетную подробность. По ходу романа выясняется, что Платон и Ларри только думают, будто инициатива сделать Федора Федоровича президентом России исходит от них. В действительности же они — всего лишь пешки в игре некой могущественной и страшной силы, воплощенной в загадочной фигуре Старика — фактического вершителя всей советской политики второй половины ХХ века. Нетрудно заметить, что Старик — по сути дела и не человек вовсе, а персонифицированная идея российской государственности. Соответственно оказывается, что призвание Федора Федоровича на царство — не результат интриги пронырливых капитанов отечественного бизнеса, но закономерное следствие эволюции российской государственной идеи.
Заподозрить прагматика Дубова, вдобавок ко всему не имеющего ни малейших оснований симпатизировать нынешней власти, в желании сакрализовать образ Путина, было бы по меньшей мере странно. Однако стремление представить приход Владимира Владимировича к власти как результат вмешательства едва ли не трансцендентных сил весьма показательно. Напомню, что три года назад аналогичная попытка была предпринята другим литератором, Александром Прохановым. В его романе «Господин Гексоген» Путин пафосно именовался «Избранником», а на политическую арену его выводили некие закулисные темные силы, так же, как и у Дубова, зацикленные на идеях русского этатизма.
Понять, откуда берутся такого рода воззрения на Путина, в общем, несложно. Признать нынешнего президента случайным порождением эпохи позднеельцинского беспредела, плотью от плоти тогдашней рыхлой и бестолковой власти, было бы оскорбительно не только для его приверженцев, но и для противников. Ведь гораздо приятнее сознавать, что тобою правит (вариант — тебе противостоит) не безродный выскочка, в силу рокового стечения обстоятельств оказавшийся в нужном месте в нужное время, но Избранник загадочных — пусть даже темных — сил, венец политического творения, осиянный к тому же радужным ореолом (как в финальной сцене «Господина Гексогена»).
Аналогичные легенды, призванные закамуфлировать фактическую безродность тех или иных государственных деятелей, возникали во все времена — мифами окутано происхождение самых разных правителей, начиная от персидского царя Кира или лондонского лорда-мэра XV века Дика Уиттингтона, ставшего персонажем английского фольклора, и вплоть до Иосифа Сталина, которому народная молва упорно приписывала родство с путешественником Пржевальским. Однако впервые мы можем наблюдать формирование подобной легенды, так сказать, на текущем историческом материале. Разговорами о том, что Путина привели к власти вовсе не конкретные и потому прозаичные политические и экономические силы, но некие тайные заговорщики-розенкрейцеры, давшие клятву блюсти российскую государственность, уже никого не удивишь. Глядишь, годика через два поползут слухи, что пятьдесят с небольшим лет назад благочестивый, но бездетный рабочий Владимир Путин нашел радостно агукающее сероглазое дитя в корзинке, волнами прибитой к берегу Невы в районе стрелки Васильевского острова. А уж откуда приплыла эта корзинка — из Виндзорского ли замка, местной хоральной синагоги или глухого сибирского скита, – каждый будет решать самостоятельно.
