Пропавшие заживо
Когда-то главный «профессиональный» тост правозащитников был – «За успех нашего безнадежного дела». За десятки лет дело это не стало менее безнадежным – по крайней мере, если речь идет о похищениях и исчезновениях людей. Исчезнувшего в Чечне человека найти тяжело, во вторую войну это удается крайне редко. Нечасты и ответы власти на наши запросы или выступления.
И вот, казалось бы, редкая удача: после прошедшей в понедельник, 7 февраля, пресс-конференции, где был обнародован доклад «Чечня, 2004 год. Похищения и исчезновения людей», общество «Мемориал» получило три ответа.
Прокурор Владимир Кравченко в тот же день заявил ИТАР-ТАСС, что наши цифры «не соответствуют данным, которыми располагают правоохранительные органы республики». На следующий день продолжил замминистра внутренних дел Чечни Султан Сатуев: по его словам, «не соответствует действительности» распространенная нами информация, что «одного из пропавших родственников Аслана Масхадова содержат в изоляторе отдела внутренних дел Ножай-Юртовского района». Наконец 9 февраля нас удостоил вниманием сам президент Алу Алханов. На пресс-конференции он, по сообщению «Интерфакса», «подверг критике деятельность» нашей скромной организации, «обвинив в необъективном освещении событий», и указав, что «в «Мемориале» работают те люди, которые в свое время входили в окружение Масхадова и работали в его правительстве. Где они были и чем занимались, почему они не подавали свой голос, когда из Чечни дудаевско-масхадовский режим практически вынудил уехать более 250 тысяч человек?» Сказано сильно. Не то что мы, глупые, все бубним о том, что в Чечне стало почти обыденным — что людей похищают, а затем они исчезают.
Вон Гонгадзе на Украине сколько лет назад исчез, а об этом говорят до сих пор, и бывшему президенту нэзалэжной, пожалуй, припомнят. В Белоруссии теперь Лукашенко сидит невыездной — по большей части именно из-за того, что исчезли несколько человек. А у нас в России — в Чечне — сколько народу вот так пропало без вести?
В том-то и дело, что никто не знает. Прокурор теперь говорит, что «с 1999 года — начала проведения контртеррористической операции на территории Чеченской Республики — по 2005 год было возбуждено 1814 уголовных дел по факту похищения 2540 человек». А в сентябре прошлого года Комиссару Совета Европы по правам человека Генпрокуратура сообщила, что за последние три года в Чечне было заведено 1749 уголовных дел по фактам похищения примерно 2300 человек. 13 октября и. о. республиканского уполномоченного по правам человека Лема Хасуев заявил, что «за последние четыре года в республике похищено более двух с половиной тысяч человек». Между тем, более двух лет назад в списках исчезнувших, которые вела рабочая группа правительства Чеченской Республики, уже числилось свыше 2800 человек. Если опираться на эти сплошь официальные цифры, можно дать оценку: всего за пять лет были похищены и исчезли от трех до пяти тысяч человек — а точнее не получается.
В прошедшем году официальные лица немало говорили, а журналисты писали о похищениях, и складывалось впечатление, что ситуация меняется к лучшему: количество похищений за год уменьшилось чуть ли не в разы. Это вполне укладывалось в официальную концепцию: в Чечне чем дальше, тем более успешно идет «нормализация».
Однако если ставить конкретные вопросы: «сколько человек исчезло?» и «кто похитители?» — ясная и понятная картина сразу же исчезает. Сами представители власти отчаянно противоречат друг другу. Да простят меня за обилие цифр, но они куда красноречивее слов. 2004 год, первый квартал, по разным — подчеркиваю, официальным! — источникам: 109 человек (МВД); 129 человек (прокуратура ЮФО). За первое полугодие — 92, 140, 213, 71, около 200 человек, при этом за первые шесть месяцев предыдущего 2003 года — 363, более 280, не менее 400 человек. За первые девять месяцев — 121, 184, 284, 114 похищенных. Всего за год — 168, 175, 205. Причем не только разные чиновники называют разные цифры. Порою один и тот же человек, даже Алу Алханов, не удосуживается согласовать данные.
Почти все официальные сообщения в последний год были, кажется, посвящены одной цели: доказать весьма значительное — в два и более раза — снижение количества похищений благодаря эффективной деятельности МВД и мудрому руководству со стороны президентов республики.
На первый взгляд, информация «Мемориала» это подтверждает. В 2004 году мы зафиксировали 396 случаев похищения людей в Чечне против 495 случаев в 2003-м. Из этих 396 похищенных позже 189 были либо освобождены похитителями, либо выкуплены родственниками. Тела 24 людей со следами пыток и признаками насильственной смерти найдены местными жителями — в 2003 году таких было 52. 173 человека бесследно исчезли — в 2003 году «Мемориал» зафиксировал 285 случаев бесследного исчезновения похищенных.
Но ведь «Мемориал» – неправительственная организация с ограниченными ресурсами, наша работа охватывает не всю Чечню, а лишь от четверти до трети ее территории. А если сравнивать количество зафиксированных нами случаев гибели гражданских лиц с соответствующей милицейской статистикой, выясняется, что мы фиксируем заведомо меньше половины совершаемых в республике тяжких преступлений этой категории. Получается, чтобы оценить общее число похищений в республике, наши сведения нужно умножить как минимум на два, а то и на четыре.
Наши сведения неполны и нуждаются в уточнении, поэтому по каждому случаю похищения мы направляем запрос в прокуратуру. Вот теперь, после наших обращений, прокуратура возбудила уголовные дела по поводу похищения родственников Аслана Масхадова – к сожалению, общественный резонанс вызывают лишь такие «громкие» случаи. Когда мы выяснили, что родственники одного из похищенных, Мовлади Агуева, общались с ним в изоляторе временного содержания в Ножай-Юрте, то сообщили об этом, полагая, что содействуем расследованию. Султан Сатуев от имени МВД все отрицает, что весьма прискорбно, — отрицает настолько поспешно, что называет ИВС следственным изолятором…
Что же до слов Алханова, то мы проверили: среди наших сотрудников есть один человек, работавший при сепаратистах в правительстве — в Министерстве иностранных дел. Человек, который не молчал, а чуть ли не единственный в Чечне открыто выступал против публичных казней. На такой протест ведь не решался даже тогдашний муфтий, которого теперь Алу Алханов сменил на посту президента. У него под началом, кстати, теперь служат и бывший начальник масхадовской Национальной службы безопасности, и начальник охраны самого Джохара Дудаева — похоже, к ним, равно как и ко многим другим, у Алханова вопросов нет…
Впрочем, разговор о другом: похищения людей в Чечне продолжаются. И прошлый год не стал исключением. Разнобой с числом похищенных и исчезнувших означает лишь, что у власти по-прежнему нет воли и желания не то что решить важнейшую для сегодняшней Чечни проблему, но даже признать само наличие этой проблемы.
А если мы считаем Чечню частью России, то откуда уверенность, что исчезновения и террор «эскадронов смерти» будут ограничены административными границами этой маленькой республики?
Автор — член правления общества «Мемориал»
