Второй век обучения

В понедельник, 16 января, коммунисты в Москве пикетировали посольства Швеции, Франции, США, Латвии и Азербайджана. Компартия Российской Федерации протестует против резолюции о международном осуждении преступлений коммунистических режимов, рассматриваемой Парламентской ассамблеей Совета Европы.

Почему именно эти посольства? Представитель Швеции Геран Линдблад – инициатор резолюции и будет выступать на сессии. Во Франции заседает сама ПАСЕ. Две страны особенно продвигали резолюцию: Латвия, где отнюдь не осуждены сотрудничавшие с германским фашизмом, и Азербайджан, который, по словам депутата-коммуниста Виктора Илюхина, повинен в другом геноциде – армянском – и тоже не раскаялся. А США при чём? Они-то в Совет Европы не входят? По мнению коммунистов, это «мировая закулиса», которая всегда за всем плохим стоит.

Аргументы коммунистов вкратце таковы: осуждают не преступления, а Советский Союз, победивший гитлеровскую Германию; а судьи кто – пособники нацистов («кто не с нами – так против нас»); идеологию, идею осуждать нельзя.

На самом деле в проекте резолюции записано, что государства, где у власти раньше находились коммунистические режимы, должны решительно осудить их преступления, такие как создание концентрационных лагерей, массовые убийства, пытки, принудительные работы. Необходимо также пересмотреть школьные учебники и учредить музеи, посвященные жертвам коммунистических режимов. Осуждают не идеологию, а преступления, совершённые «во имя идеи». Текст умеренный: он был заметно смягчён в ходе жаркой дискуссии на выездном заседании Политкомиссии ПАСЕ в Париже.

Понятно, почему переполошились коммунисты: у них от самой левой идеи за семьдесят с гаком лет у власти мало что осталось, всё больше ностальгические воспоминания об этих годах. Но вот мнение «единоросса» – главы российской делегации в ПАСЕ, председателя думского комитета по международным делам Константина Косачёва. Он считает, что да, резолюция существенно «приглажена»: «Вычищены шероховатости, создававшие впечатление, что предметом обсуждения – и осуждения – является коммунизм как идеология. Теперь же есть четкие ссылки на то, что речь идет о преступлениях, совершенных коммунистическими режимами в конкретных странах. Тем не менее многие позиции проекта представляются нам излишне политизированными, неудачными».

Какие?


Оказывается, «в докладе фактически ставится знак равенства между нацизмом и коммунизмом», выравнивание же нацизма и коммунизма «неприемлемо ни с исторической, ни с политической, ни с моральной точки зрения», а принятие подобной резолюции «может иметь достаточно серьезные последствия».


Я чего-то не понимаю. Если о коммунизме как об идеологии речь не идёт, то «выравниваются» не идеологии, а преступления режимов либо сами режимы. Косачёв опять вспоминает, «кто выиграл войну». Я же напомню, как та война началась: с дележа двумя режимами Польши и стран Балтии. Были пакт Молотова-Риббентропа, договор «о дружбе и границе», совместный парад частей вермахта и Красной Армии в Брестской крепости, передача в руки гестаповцев немецких антифашистов, осуждённых в СССР как «агенты Гитлера», аресты своих граждан за антифашистские высказывания. А в это время немецкая пехота входила в Париж, а самолёты Люфтваффе бомбили Лондон – у нас писать об этом было запрещено. И так до самого 22 июня 1941 года...

А до 1939 года была только общность преступлений. Один пример: 1933-й унёс крестьянских жизней не меньше, чем лето 1941-го – жизней советских военнопленных в «полевых лагерях». Голод, холод и болезни – инструмент эффективный. Но в первом случае убивала своя власть, а не оккупанты...


Сталинский режим спасла война, которая «всё спишет». Война, действительно «списавшая» режиму многие преступления и перед собственным, и перед другими народами. Но вот в чём загвоздка: антифашистское сопротивление нередко сразу же после освобождения становилось антисоветским – и на Украине, и, например, в Литве. То же и в странах Европы: освободители действительно изгнали гитлеровцев, но потом извели и «неправильных» антифашистов. Между прочим, использовали оставшиеся от старых хозяев концлагеря: не пропадать же добру...

Покойный Вениамин Иофе, историк, один из основателей питерского «Мемориала», сравнивая два режима, на пике могущества контролировавшие Евразию от Атлантического океана до Тихого, находил между ними одно кардинальное различие: на одежде узников немецких лагерей полоски были вертикальные, а на форме с советского «полосатого» особого режима – горизонтальные. По мнению Вениамина Викторовича, это могло быть связано с разностью менталитетов, обозначая немецкую готическую тягу ввысь и русский простор соответственно. А больше никаких существенных различий не было…

В годы закладки фундамента новой Европы, на рубеже пятидесятых, пришло прозрение относительно истинной сущности вчерашних, безо всяких кавычек, союзников. И был, например, судебный процесс, где коммунистическая «Леттр Франсез» пыталась защищать СССР так же, как делают это теперь Зюганов с Косачёвым. Среди прочих свидетелей выступал Эль Кампесино – легендарный генерал испанских республиканцев, воевавший с франкистами и фашистами, а после эмиграции в СССР попавший в лагерь. Кто отправил антифашиста за проволоку?.. В общем, коммунисты суд проиграли.

Косачёв сетовал, что дискуссия на Комитете в Париже была «организованной в плохом смысле слова»: «Чувствовалось, что с парламентариями предварительно поработали, и если на прежних дебатах разброс мнений был гораздо более широким, то теперь многие депутаты, молчаливо уперев глаза в стол, поддерживали положения проектов один за другим». А может, звучало все убедительно? Ведь в преступления нацистов многие тоже не хотели верить, и аргумент был похожий: «Они же против большевиков!» А потом, когда эти два зла вдруг задружились, было уже поздно.

Впрочем, история прозрения тех, кто «имеет глаза видеть», до сего дня не окончена.

Косачёв говорит, что заложенные в проект рекомендации «либо представляются совершенно невыполнимыми, либо носят чересчур общий характер». Осудить преступления, записать это в учебники, поставить памятники – что здесь невыполнимого? «Вслед за объявлением коммунистических режимов преступными могут быть предприняты попытки объявить эти режимы нелегитимными – со всеми вытекающими отсюда последствиями, в том числе для современной России, которая является правопреемницей СССР». Дальше – сплошные фантазии, но тут оратор почти проговорился: придётся осудить «прошлое в настоящем», преступные практики, унаследованные от СССР – или те, которые хотелось бы взять на вооружение.

Ссылки на «выравнивание фашизма и коммунизма» – они от лукавого во всех смыслах. Всё дело в правопреемстве. Нынешняя российская власть нашла себе опору в истории – в СССР, крушение которого, по словам Владимира Путина, было величайшей трагедией двадцатого века. Идеал сегодня – то ли Советский Союз брежневского времени, то ли хоннеккеровская ГДР, с прежними замашками, но без коммунистической идеологии. В Страсбурге, похоже, не до конца понимают, что резолюция ПАСЕ направлена не только и не столько против нынешних коммунистов, сколько против этого идеала их вроде бы противников, находящихся у власти.

Но есть ведь и другая преемственность. История СССР – история массовых и грубых нарушений прав человека – продолжилась на постсоветском пространстве. Тоже «прошлое в настоящем», только тогда были массовые репрессии, депортации, голодомор – теперь войны, беженцы... И унаследованный от побеждённых фашизм на родине победителей – ещё один симптом невыученных уроков прошлого. Но в памяти и о преступлениях века, и о сопротивлении – надежда на преодоление бедствий нынешних. Косачёв этого не хочет. Понятно почему.
А вот выступивший недавно в «Ежедневном Журнале» депутат от КПРФ и несомненный коммунист Юрий Иванов – единственный неконформный член комиссии Торшина. И при всей своей нелюбви к «правозащитникам» он говорит то, что понял и выстрадал: причина Беслана – в чеченской войне, в методах «контртеррористической операции», порождающих террор. Говорит честно. Вряд ли сам я буду за него голосовать. Но он выражает мнение многих моих сограждан – те, кажется, могут своего депутата не стыдиться.

Есть унаследованная из прошлого Власть – силовые и репрессивные структуры, но без идеологии. Сегодняшняя российская власть не более антикоммунистическая, чем была антифашистской власть в послевоенной Франции, где для осознания своих же преступлений и отмежевания от них потребовались не годы даже, а поколения. А есть идеология – но не тоталитарная, пока не призывает к насилию и не имеет монопольной власти. Судьба у левой идеи в России вообще тяжёлая – за прошедший век у нас дважды постарались, чтобы эта традиция была утрачена. Сначала большевики, маргиналы следи левых, достаточно бессовестные, чтобы побеждать, не стесняя себя в средствах. Левые были рассажены по политизоляторам и изведены под корень. Их, революционеров, объявили врагами революции, приравняв ко Врангелю и Корнилову. Другая историография, антисоветская, была не менее категорична: все левые суть большевики, и нечего разбираться. У левой идеи, у левых политиков и у левых партий в России есть, если покопаться, и прошлое, и будущее – но при одном условии: дистанцироваться от власти и её преступлений, прошлых и теперешних.

Самой власти сложнее. Но будет ли тот же Косачёв отрицать Нюрнберг и необходимость запрета нацистской пропаганды, если она призывает к насилию? Осудить идею нельзя. Но преступления осудить необходимо.

Путь в будущее, как известно, лежит через осмысление прошлого. И резолюция ПАСЕ вовсе не помеха на этом пути. Впрочем, можно отказаться – чтобы вернуться назад. «На второй год». То есть «на второй век».

Автор – член правления общества «Мемориал»