Принципиальность с лазейкой
Экологическая общественность празднует победу: 24 января обнародовано заключение государственной экологической экспертизы технико-экономического обоснования проекта магистрального трубопровода «Восточная Сибирь – Тихий океан» (ВСТО). Документ, подписанный подавляющим большинством членов экспертной комиссии (43 из 52), занимает около 70 страниц, но его главный вывод можно свести к двум словам: «никак нельзя». Нет таких технических систем, которые позволили бы считать безопасной огромную трубу с нефтью, проходящую почти по берегу Байкала. И нет таких выгод, ради которых России стоило бы рискнуть уникальным озером.
Вообще-то все эти аргументы уже приводились в 2003 году, когда экспертизу проходила предыдущая стадия проекта ВСТО – обоснование инвестиций. Эксперты резонно указывали, что в случае разрыва трубы на прибайкальском участке трассы нефть окажется в Славном море раньше, чем кто-либо успеет прибыть к месту аварии. А северобайкальские горы, между прочим, – район высокой сейсмичности.
Проект был отклонен. На следующий год его заявитель, государственная компания «Транснефть», представила новый вариант – уже не всего нефтепровода, а его первой очереди (Тайшет – Сковородино). 900-километровый отрезок трубы был в нем сдвинут на 80 – 100 км к северу, за водораздельные хребты. В таком виде проект был одобрен экологической экспертизой. А весной 2005 года подрядчики «Транснефти» начали изыскательные работы на трассе, проходящей даже ближе к берегу, чем отвергнутый первый вариант. В районе поселка Нижнеангарск прорубленная ими просека идет в 800 метрах от байкальской воды. При хорошей аварии нефть покроет это расстояние минут за двадцать.
Сама «Транснефть» свой «последний бросок на юг» объясняла тем, что прокладывать трубу по согласованному маршруту просто невозможно: высокая сейсмичность, сложный рельеф, в некоторых местах рабочие не смогли высадиться даже с вертолета. (Спрашивается, о чем она думала, подавая на экспертизу именно этот маршрут?) Однако «Гринпис России» добыл заключение одного из проектных институтов – подрядчиков «Транснефти». Из документа следовало, что северный вариант маршрута не только вполне осуществим, но даже имеет некоторые технико-экономические преимущества. О причинах приверженности корпорации-заказчика опасному прибрежному варианту остается только гадать.
Согласно закону, любые изменения проекта после прохождения им экспертизы означают автоматическое аннулирование ее заключения – что, в свою очередь, требует немедленного прекращения его реализации. В мае Росприроднадзор потребовал остановить работы. Экранный герой Олег Митволь кипел вполне понятным гневом: речь шла уже не только об угрозе Байкалу, но и о подлоге в особо крупных размерах. Шулерский трюк «Транснефти» создавал прецедент, лишавший смысла сам институт экологической экспертизы: можно подать проект, соответствующий самым высоким стандартам, а потом строить так, как удобнее.
Однако осенью Владимир Путин потребовал скорейшего согласования проекта, объявленного «общенациональным». Разумеется, Росприроднадзор тут же перестал видеть им же установленные нарушения, а Ростехнадзор принял на экспертизу следующий документ – технико-экономическое обоснование ВСТО.
Члены специально созданной комиссии оказались перед нелегким выбором. С одной стороны, президент недвусмысленно поддержал «Транснефть», заявив, что «экологические экспертизы не должны препятствовать развитию страны и ее экономики». Слишком принципиальный подход в такой ситуации мог привести к ликвидации института экологической экспертизы или, по крайней мере, к сильному урезанию ее полномочий. С другой – не было никакой возможности закрыть глаза на опасность проекта, а жертвовать своим добрым именем ради планов «Транснефти» экспертам не хотелось. Оглашение решения дважды откладывалось, но в конце концов комиссия обнародовала заключение, казалось бы, не оставляющее общенациональной трубе никаких шансов.
На пресс-конференции в четверг руководитель рабочей группы экспертной комиссии Геннадий Чегасов предположил, что теперь Ростехнадзор может, найдя какие-нибудь неправильно расставленные запятые, не утвердить заключение, а затем, разбавив строптивую комиссию новыми экспертами, попытаться протащить-таки одобрение проекта. Компетентность Геннадия Спиридоновича, долгое время возглавлявшего службу экологической экспертизы в федеральном Госкомэкологии, не вызывает сомнений. Но у заказчиков проекта нет нужды в столь сложных маневрах. В принципиальном и бескомпромиссном заключении экспертной комиссии мы читаем: «Для исключения срывов намеченных сроков завершения 1 этапа строительства, предлагается, как один из вариантов паллиативного решения, проложить временный трубопровод... эксплуатацию которого прекратить после завершения строительства основного северного варианта». И далее – о том, что такое решение было успешно реализовано при строительстве участка БАМа возле Муйского хребта.
В переводе на русский язык это означает, что «Транснефть» может не только спокойно продолжать работы на неутвержденной трассе, но и не слишком заботиться о безопасности воздвигаемых сооружений: времянка же, что с нее взять! После пуска о «постоянном трубопроводе» можно будет спокойно забыть – благо российская пресса (не говоря уж о телевидении) уже сейчас с поразительным единодушием не замечает происходящего. Директору ЮНЕСКО и прочим обеспокоенным иностранцам можно будет с чистой совестью сказать, что все делается в соответствии с выводами независимой экспертизы. А когда труба лопнет и тысячи тонн нефти хлынут в Байкал, виноват в этом будет кто угодно, только не эксперты: они на такой вариант не соглашались.
И случится все это не по злому умыслу или чьей-либо корысти ради. Просто там, где независимая экспертиза озабочена «исключением срывов намеченных сроков завершения 1 этапа строительства», по-другому не бывает.
