Издержки демократии в эпоху высоких цен на нефть
До недавнего времени Боливия не слишком часто появлялась в сводках мировых новостей, причем информация об этой стране чаще всего относилась, скорее, к разряду курьезов мировой политики. В самом деле, президентом Боливии впервые за всю американскую историю стал настоящий индеец, да не простой индеец, а верховный вождь всех индейских племен Анд. Правда, вождем Эво Моралеса избрали уже после президентских выборов, но дела это не меняет.
Не менее курьезными до поры до времени выглядели со стороны и политические пристрастия боливийского вождя-президента. Он заявлял о своей готовности продолжить дело Че Гевары, присоединиться к борьбе с мировым империализмом и неоколониализмом, чем завоевал сердца романтически настроенных поклонников поэта мировой революции, и об отмене запрета на выращивание коки, чем покорил сердца боливийских крестьян.
Даже когда Моралес заключил торговый и политический союз с другими латиноамериканскими вождями-популистами – Фиделем Кастро и Уго Чавесом, этому мало кто придал большое значение: слишком мала и бедна Боливия, чтобы оказывать хоть какое-то влияние на происходящее в мире. Лишь 1 мая, когда боливийская армия взяла под контроль нефтяные и газовые месторождения страны, а президент Моралес подписал документ о переводе этих месторождений в государственную собственность, страна попала на первые полосы газет.
Действия Моралеса подтолкнули наверх цену на нефть, и без того побившую все исторические рекорды. Впрочем, вряд ли надолго. Боливия вовсе не является крупным поставщиком нефти на мировой рынок. Добывая около 40 тысяч баррелей в день, она располагается где-то между Венгрией и Белоруссией, не покрывая даже собственных потребностей. Не случайно же пламенный революционер Уго Чавес не так давно обещал поставлять в Боливию ежемесячно 150 тысяч баррелей дизельного топлива в обмен на сельскохозяйственную продукцию. С газом в Боливии дела обстоят получше: он даже идет на экспорт в соседние Аргентину и Бразилию, но и тут, в лучшем случае, можно говорить о значении этих поставок для регионального латиноамериканского рынка.
Мировой резонанс вызван тем, что действия Моралеса наносят ущерб крупным иностранным нефтяным компаниям, занятым разработкой нефтяных месторождений — испанской Repsol YPF, британским British Gas и British Petroleum, французской Total, бразильской Petrobras. Отныне они обязаны передавать все добытые ресурсы боливийской государственной нефтяной компании YPFB, а те, кто не согласится, должны покинуть страну в течение 6 месяцев. При этом нельзя сказать, что до настоящего времени иностранные нефтяные компании занимались «беззастенчивым разграблением национального достояния боливийского народа». Они исправно отчисляли половину прибыли в боливийский бюджет, вкладывая при этом миллионы долларов не только в разведку и добычу, но и в развитие инфраструктуры. Однако верховный вождь индейцев Анд посчитал, что этого мало, и возжелал заполучить все.
Что выиграет Боливия в ближайшие пару лет, аналитики уже подсчитали. Бюджет страны будет получать дополнительно примерно по миллиарду долларов в год. При этом нет никаких сомнений, что в более долгосрочной перспективе потери будут гораздо больше: страна лишится инвестиций и технологий, необходимых для разработки полезных ископаемых, добыча, а вместе с ней и доходы начнут резко снижаться. Да и от этого дополнительного миллиарда в год, как показывает опыт той же Венесуэлы, боливийцам в лучшем случае достанутся жалкие крохи. Так уж устроена Государственная Машина, что способна переваривать практически без остатка любые деньги. Стоит ли удивляться, если через пару лет, когда боливийская нефтегазовая промышленность придет в состояние упадка и разложения, найдутся военные, которые решат взять власть в свои руки и исправить положение в стране.
Путь, на который вступила Боливия, грозит и России. Чем выше цены на нефть, тем больший соблазн представляют собой доходы нефтяных компаний. Это идеальная среда для популистов, подобных Моралесу, Чавесу или Рогозину. Всех их объединяет патерналистская риторика, старые как мир призывы отнять и честно поделить неожиданно свалившееся на голову нефтяное богатство. Всех их ждет печальный конец, поскольку успеха добиваются те, кто умеет не делить, а зарабатывать.
Обсудить "Издержки демократии в эпоху высоких цен на нефть" на форуме
Не менее курьезными до поры до времени выглядели со стороны и политические пристрастия боливийского вождя-президента. Он заявлял о своей готовности продолжить дело Че Гевары, присоединиться к борьбе с мировым империализмом и неоколониализмом, чем завоевал сердца романтически настроенных поклонников поэта мировой революции, и об отмене запрета на выращивание коки, чем покорил сердца боливийских крестьян.
Даже когда Моралес заключил торговый и политический союз с другими латиноамериканскими вождями-популистами – Фиделем Кастро и Уго Чавесом, этому мало кто придал большое значение: слишком мала и бедна Боливия, чтобы оказывать хоть какое-то влияние на происходящее в мире. Лишь 1 мая, когда боливийская армия взяла под контроль нефтяные и газовые месторождения страны, а президент Моралес подписал документ о переводе этих месторождений в государственную собственность, страна попала на первые полосы газет.
Действия Моралеса подтолкнули наверх цену на нефть, и без того побившую все исторические рекорды. Впрочем, вряд ли надолго. Боливия вовсе не является крупным поставщиком нефти на мировой рынок. Добывая около 40 тысяч баррелей в день, она располагается где-то между Венгрией и Белоруссией, не покрывая даже собственных потребностей. Не случайно же пламенный революционер Уго Чавес не так давно обещал поставлять в Боливию ежемесячно 150 тысяч баррелей дизельного топлива в обмен на сельскохозяйственную продукцию. С газом в Боливии дела обстоят получше: он даже идет на экспорт в соседние Аргентину и Бразилию, но и тут, в лучшем случае, можно говорить о значении этих поставок для регионального латиноамериканского рынка.
Мировой резонанс вызван тем, что действия Моралеса наносят ущерб крупным иностранным нефтяным компаниям, занятым разработкой нефтяных месторождений — испанской Repsol YPF, британским British Gas и British Petroleum, французской Total, бразильской Petrobras. Отныне они обязаны передавать все добытые ресурсы боливийской государственной нефтяной компании YPFB, а те, кто не согласится, должны покинуть страну в течение 6 месяцев. При этом нельзя сказать, что до настоящего времени иностранные нефтяные компании занимались «беззастенчивым разграблением национального достояния боливийского народа». Они исправно отчисляли половину прибыли в боливийский бюджет, вкладывая при этом миллионы долларов не только в разведку и добычу, но и в развитие инфраструктуры. Однако верховный вождь индейцев Анд посчитал, что этого мало, и возжелал заполучить все.
Что выиграет Боливия в ближайшие пару лет, аналитики уже подсчитали. Бюджет страны будет получать дополнительно примерно по миллиарду долларов в год. При этом нет никаких сомнений, что в более долгосрочной перспективе потери будут гораздо больше: страна лишится инвестиций и технологий, необходимых для разработки полезных ископаемых, добыча, а вместе с ней и доходы начнут резко снижаться. Да и от этого дополнительного миллиарда в год, как показывает опыт той же Венесуэлы, боливийцам в лучшем случае достанутся жалкие крохи. Так уж устроена Государственная Машина, что способна переваривать практически без остатка любые деньги. Стоит ли удивляться, если через пару лет, когда боливийская нефтегазовая промышленность придет в состояние упадка и разложения, найдутся военные, которые решат взять власть в свои руки и исправить положение в стране.
Путь, на который вступила Боливия, грозит и России. Чем выше цены на нефть, тем больший соблазн представляют собой доходы нефтяных компаний. Это идеальная среда для популистов, подобных Моралесу, Чавесу или Рогозину. Всех их объединяет патерналистская риторика, старые как мир призывы отнять и честно поделить неожиданно свалившееся на голову нефтяное богатство. Всех их ждет печальный конец, поскольку успеха добиваются те, кто умеет не делить, а зарабатывать.
