Когда символ обретает вес

Иногда символы вполне значимы как память о прошлом или обозначение сущего, а иногда… предвещают будущее. Ведь, бывает, придуманное вдруг материализуется и становится реальнее самой реальности.
Вот, например, сколько себя помню, в день Победы — 9 мая — в Чечне ожидают чего-то нехорошего. Вот и на днях, 1 мая, европейскую комиссию по предотвращению пыток не пустили было в Центорой, в кадыровское "гнездо", — под тем предлогом, что 9 мая ожидаются теракты. Именно 9 мая — в этот день два года назад был убит Ахмат-Хаджи Кадыров. И в других республиках Северного Кавказа рапортуют о ликвидации группировок, готовивших нападения 9 мая.

Только ведь об этом — о планах инсургентов атаковать в святой для всех наших людей день — люди в форме и в штатском говорят с весны 1995 года. Тогда, впрочем, это была лишь пропаганда: никаких свидетельств реальных планов сепаратистов ворваться в Грозный не было.

Точно так же из года в год сообщали о намерении боевиков «отметить» другие даты. То на 23 февраля ожидали нападений — а это не только армейский праздник, но и дата депортации чеченцев. И ведь никогда на 23 февраля ничего боевики не устраивали, но каждый год аналитики от спецслужб это предсказывают. Или ждут вылазок на 6 сентября и 6 августа — годовщины "чеченский революции" 1991 года и штурма боевиками Грозного в 1996-м. И тоже ни разу боевики эти даты «не отмечали».

Но как быть с взрывом 9 мая на стадионе «Динамо», с гибелью Кадырова-старшего? Дата тут имела значение, скорее, не прямое, а опосредованное. Промозглой слякотной грозненской зимой никто мероприятия на открытом воздухе не устраивает. А вот весной, пока не жарко, — каждый год. С выступлениями высокого начальства. В которое, собственно, и метят «подрывники». Если бы особенно не любимые ими люди оказались на этой трибуне для почётных гостей в другой день и час — взорвали бы, не глядя на дату и время. Но отмечали в Грозном именно 9 мая. К слову сказать, кроме заложенного в бетонные конструкции фугаса, были тогда на стадионе и рядом ещё как минимум два мощных взрывных устройства, установленные группами подрывников, совершенно не зависимыми друг от друга и от первой группы.

Только после убийства Кадырова-старшего дата 9 мая приобрела символическое значение для лидеров боевиков. В этом году повторить на 9 мая опыт 2004-го вроде бы должен был Майрбек Эшиев, о чьих странных отношениях с властью стало известно совсем недавно.

Сначала во многих печатных и непечатных СМИ прошло сообщение, что-де большая группа "кадыровцев" в Веденском районе ушла в "зелёнку", к боевикам. Однако при ближайшем рассмотрении всё оказалось ещё более занимательно. Оказывается, Майрбек Эшиев, который с января 2005 года руководил веденским "антитеррористическим центром", с сентября 2005 года находился в федеральном розыске. Прошлым летом, будучи уже командиром "кадыровцев", он спустился с гор в Грозный и убил человека. Милиционера. Рамзану Кадырову Эшиев объяснил, что вопрос этот с родными убитого он "решил", после чего вернулся к руководству веденским АТЦ. Уголовное дело на него завели — и приостановили "в связи с невозможностью обнаружить". И вот весной Рамзан снял Эшиева с должности. Его и ближайших "сподвижников" разоружили и стали "делать массаж". Избивать то есть. Они начали "показывать" друг на друга и сознаваться. Но не в убийстве милиционера — об этом их, впрочем, и не спрашивали.

Оказывается, Эшиев, уроженец села Харачой, бывший полевой командир по кличке Мулла, перейдя со своими людьми на сторону Кадырова и влившись в ряды "антитеррористического центра", сделал это "по заданию руководства". Его сестра была замужем за дагестанским полевым командиром Хайруллой, который вроде бы причастен к убийству Ахмата Кадырова. Люди Эшиева вовсе не боролись с боевиками, а прикрывали их. В доме Эшиевых в Харачое под охраной атэцешников якобы жил не только Хайрулла, но также Шамиль Басаев и Докка Умаров. Выходит, перезимовали самое трудное время и ушли обратно в "зелёнку". С ними ушли и какие-то атэцешники, какие-то «кадыровцы».

Но удача сопутствовала боевикам не во всём. С нынешним покушением, целью которого было устранить уже Кадырова Рамзана и его ближайшее окружение, у них не получилось... Эшиев об этом вроде бы «показывал», когда его стали «обрабатывать».

Тут даже не поймёшь — поздравлять Рамзана Кадырова или наоборот. Операцию инсургентов он сорвал. Но — пригрел у себя на груди чуть ли не убийц собственного отца. Сложно у них там и запутанно, у террористов-подпольщиков и борцов с террористическим подпольем.
Впрочем, непонятно, готовилось ли на самом деле это новое покушение. Ведь при допросе-«массаже» говоришь даже не то, что знаешь, а то, что от тебя хотят услышать. И если спрашивали про 9 мая — и ответ получили про 9 мая.

Но есть соображение, помогающее поверить: покушение готовилось. Ведь для Басаева сегодня Рамзан Кадыров — цель, быть может, более важная, чем российские школы, больницы и дома культуры. Важная символически. Потому что, несмотря на интернационализм кавказского ваххабистского террористического подполья, без поддержки на "малой родине" Басаев — никто. А в Чечне он стремительно теряет популярность. Так же стремительно, как растёт авторитет Рамзана Кадырова.

Под конец прошлого года можно было смеяться над фасадами грозненского проспекта Победы, над пластиковыми окнами, за которыми — пустота и разруха. Но в последние месяцы размах восстановительных работ в городе поражает. Временщик – крадёт. А тот, кто пришёл "всерьёз и надолго", как "крепкий хозяин", ведёт себя иначе. И это заметно. Даже многие из тех, кто относился к Кадыровым, мягко говоря, без симпатии, признают: за последние пятнадцать лет никто вот так в республику не "вкладывался". Не хватает, может быть, сплошной перекладки подземных коммуникаций, но чем чёрт не шутит — вдруг и до этого дойдёт?

Теперь и не скажешь с уверенностью, те фасады – они были для втирания очков начальству или чтобы «задать планку» самому себе и всей республике? Символ вдруг обретает значение и вес, и отношение к нему меняется.
Даже система поборов с "бюджетников" и предпринимателей воспринимается теперь с пониманием: с бедных ведь берут меньше, чем с богатых. "Может, и не совсем правильная власть, но мы её принимаем", — таков новый консенсус, складывающийся, похоже, в Чечне.

Рамзан Кадыров теперь успешен, и это вызывает симпатии населения. А скрывающийся в горах Шамиль Басаев — наоборот, лузер и аутсайдер. И для него нет задачи важнее, чем проявить себя здесь, в Чечне.
Ведь и весною 2004-го в Грозном были сходные настроения, надежды на стабильность с Ахматом Кадыровым. Вплоть до 9 мая. Так что истерия бдительности в сегодняшней Чечне вполне объяснима.

Хотя вряд ли кто-то скажет с уверенностью, где здесь свои, а где — чужие. Где реальность, а где видимость. И где — ростки будущего, ещё не замеченного и не понятого.