G-8: все так плохо или еще хуже? Часть II

Надежды на то, что Россия так нужна Вашингтону и Западной Европе, что они закроют глаза на ее внутреннюю эволюцию, несостоятельны. Справедливости ради надо отметить, что администрация Буша на протяжении нескольких лет давала Кремлю основания питать такие надежды. Такие же сигналы шли из Лондона, Парижа, Берлина, из столиц большинства европейских стран. Это было ошибкой, политическим просчетом Европейского Союза и США, которые Белый дом стремиться сегодня исправить.

Именно об этом так неуклюже пытался сказать вице-президент США Дик Чейни в Вильнюсе. Спору нет, то было неправильное место для выступления, а также неправильное время, неправильная аудитория и неподходящий повод. Однако истерия, которая поднялась в России, никак не соответствовала содержанию речи Чейни. Если взять из нее три абзаца, посвященные России, и поместить их в текст послания президента Путина Федеральному собранию в этом году, то вряд ли кто-нибудь сможет отличить одного оратора от другого. Просто Запад считает, что по мере упрочения авторитаризма внутри страны Россия проводит все менее конструктивную внешнюю политику, в том числе в отношении проблемы Ирана, которая на самом деле не есть проблема только этой страны, а нечто гораздо большее.

В элитах США и России вроде бы имеется понимание того, что иранская проблема — только начало глобального процесса: многие страны могут двинуться вслед за Тегераном в связи с тем, что в последние пару лет ядерная энергия впервые в мировой истории стала самым дешевым видом энергии. И, без сомнений, двинутся. Поэтому Москве и Вашингтону необходимо выработать общую стратегию решения такого рода проблем, а не просто добиться запрета на ядерную программу Ирана, что, к тому же, мало реалистично. Более того, поскольку ядерная энергетика сегодня в силу исторических особенностей своего развития является всего лишь побочным результатом создания ядерного оружия, то все существующие ныне ядерные технологии военные по определению. На создание новых технологий, которые нельзя использовать в военных целях, уйдет не менее четверти века совместных работ. Как выжить в эти 25 лет, никто не знает, однако ясно, что любая страна, которая захочет сегодня развивать ядерную энергетику, будет, в общем-то, практически создавать ядерное оружие. Это еще одна энергетическая уловка-22, не имеющая пока никакого решения. Что Москва предложит в этом плане на встрече «восьмерки», неизвестно. Договориться элитам России и США по этому вопросу до сих пор не удавалось.

В результате Вашингтон сегодня сам переходит от политики ограниченного сотрудничества с Россией к политике ее ограниченного сдерживания и выдавливания — это его реакция на аналогичную политику, которую, как считают в Белом доме, уже более трех лет Москва открыто проводит в отношении США. Не осталось особых сомнений в том, что Европейский Союз и НАТО в ближайшее время тоже перейдут к такой политике. От этого проигрывают обе стороны, да и весь международный порядок, но слегка выигрывают национальные элиты, получившие еще одно оправдание своих внешнеполитических провалов, как недавних, так и будущих. Политика ограниченного сдерживания или, иными словами, взаимного выдавливания, которая способна быстро перерасти в политику ограниченного холодного конфликта, представляет собой очень серьезную опасность и наиболее вероятную перспективу развития отношений России и Запада, в первую очередь США. Границы ограниченного взаимного выдавливания быстро расширяются.

Кроме проблемы Ирана, имеются и другие болевые точки. Приближаются осенняя встреча стран НАТО в Латвии, где Вашингтон планирует пригласить в эту организацию Украину, донельзя политизированные переговоры с США о вступлении России в ВТО, а также провозглашение независимости Косово, что даст новый стимул активности в зонах замороженных конфликтов (по определению Вашингтона, или непризнанных государств, по определению Москвы) на территории бывшего СССР, в первую очередь в Абхазии и Нагорном Карабахе. С другой стороны, по опросам Левада-Центра, почти 72% наших граждан считают, что США представляют угрозу безопасности России, а 23,5 процента полагают, что главная угроза со стороны Америки заключается в распространении ее влияния на республики бывшего СССР. И политика взаимного ограниченного сдерживания в Евразии и Азии, которая уже балансирует на грани ограниченной конфронтации двух держав, их взаимного конфликта, лимитированного сегодня определенными географическими рамками ряда постсоветских стран, будет усиливаться. А границы ограниченной конфронтации будут неизбежно расширяться, охватывая новые регионы как в Евразии, так и за ее пределами.

Новая политика США в отношении России, которая складывается сегодня, в значительной степени является реакцией на действия российской власти и представляет собой, как видится американскому истеблишменту, более адекватную концепцию, нежели ограниченное сотрудничество, не говоря уже о недавних попытках построить партнерство. Можно предположить, что после окончания встречи в Санкт-Петербурге многие негативные тенденции, сегодня сдерживаемые в ожидании ее, только усилятся, а политическая корректность лидеров быстро сойдет на нет. В своем недавнем послании Федеральном собранию президент России Владимир Путин, а президент США Джордж Буш в ряде своих выступлений и интервью в последние недели уже дали старт новому витку взаимной политической агрессии. На встречу в Санкт-Петербурге лидер США приедет со своей повесткой дня, и там не обязательно удастся избежать обсуждения проблем Грузии и Украины, ядерной программы Ирана, состояния дел с демократией, правами человека и свободой слова в России и т.д. Москва, судя по заявлениям, которые сегодня раздаются, может оказаться не готовой к такому повороту дискуссии, а остановить нынешнюю администрацию Белого дома крайне трудно. Взаимная цепная реакция уверенно набирает мощь.

Возникает неизбежный вопрос: какова польза предстоящей встречи и есть ли она вообще? Польза, мне кажется, все же есть, и большая. Во-первых, любой, даже непродуктивный диалог намного продуктивнее конфронтации. Миру остро не хватает взаимного доверия, и любые возможности для его укрепления надо пытаться использовать до конца. Во-вторых, по некоторым вопросам, безусловно, удастся договориться или, по крайней мере, прояснить позиции, что, в свою очередь, даст надежду на продолжение содержательной дискуссии и после встречи «восьмерки». Ее темами могут быть международный терроризм, борьба с эпидемиями или проблемы образования в мире. И, конечно, Китай, Ближний Восток и нераспространение ядерного оружия.

В-третьих, еще не прошедшая встреча в Санкт-Петербурге на самом деле спровоцировала своего рода проверку реальностью, которую сегодня не прошли ни Россия, ни США, ни Западная Европа. В признании этого уже сегодня заключается ее очевидная политическая польза. В-четвертых, этот прогноз, как и любой другой, может оказаться неверным. Лидеры «восьмерки» в состоянии перекроить любые пессимистические сценарии, в том числе и этот. На то они и мировые лидеры, чтобы находить — вопреки всему — оптимистический выход из самой на первый взгляд безрадостной ситуации. Встреча в Санкт-Петербурге дает им такой шанс. Имея, казалось бы, еще недавно на руках все козыри, Россия умудрилась полностью проиграть первый раунд. Сегодня у нее гораздо меньше козырей, поэтому сыграть на этот раз надо особенно умно и расчетливо. Весь вопрос в том, сумеет ли?

Автор — директор Российских и азиатских программ Института мировой безопасности в Вашингтоне, США, редактор ведущего американского издания «Журнал постсоветской демократизации», выходящего в Вашингтоне.