Блудные дети Пхеньяна
В ходе завершившихся на прошлой неделе в Пекине шестисторонних переговоров по ядерной программе КНДР ни одного слова не было сказано по поводу проблемы тысяч беженцев из КНДР, находящихся на севере Китая. Этот вопрос неудобен для всех договаривающихся сторон – никто толком не знает, что делать с этими людьми. В дни, когда все мировые агентства передают репортажи о праздновании юбилея Ким Чен Ира, «лучшего» и, без всякого сомнения, самого успешного сына северокорейского народа, возможно, стоит хотя бы раз вспомнить о его менее удачливых сыновьях.
Сначала он представился одним именем, но на следующий день прислал письмо с просьбой использовать в статье другое. У Джона Старка (назовем его так) несколько фамилий и около десяти паспортов разных стран мира, которые он произвольно использует при пересечении границ между странами Юго-Восточной Азии и Китаем.
От его осторожности зависят свобода и жизнь сотен человек.
«Я точно знаю, что из-за моей неосмотрительности по меньшей мере три человека оказались в тюрьме», — рассказал Старк в беседе с автором. «Вообще мы не любим общаться с журналистами, но тебя привел наш друг, значит, мы можем тебе верить», — говорит он.
Бывший дипломат и бизнесмен Старк вот уже пять лет работает на международную правозащитную организацию Human Rights Without Frontiers. Основное направление ее деятельности – помощь беженцам, бежавшим из КНДР на север Китая. По соглашению, подписанному между Китаем и КНДР еще в 60-х годах прошлого века, китайцы возвращают обратно в Северную Корею всех, кого им удается поймать. Режим Ким Чен Ира встречает своих блудных детей лагерями, тюрьмами или исправительными работами.
«За все время работы я не слышал ни одного случая, чтобы возвращенный обратно беженец не пострадал», — говорит Старк. Китайские власти отказываются признавать масштаб проблемы и обычно ограничиваются расплывчатыми комментариями о том, что в обращении с беженцами «Китай руководствуется международным законодательством и принципами гуманности».
По разным данным, сегодня на севере Китая находится несколько десятков тысяч беженцев из КНДР. Их положение незавидно, без языка, без документов, без статуса, они обречены на полулегальный рабский труд в постоянном страхе перед возможным возвращением. Женщины часто становятся живым товаром — на севере Китая, особенно в деревнях, женщин катастрофически не хватает, и «корейские жены» пользуются большим спросом.
Каждый год HRWF удается переправить в третьи страны от 200 до 400 человек. На большее не хватает средств – организация существует за счет пожертвований и не получает регулярного финансирования ни от одного из правительств. Старк и его коллеги берут с собой только тех беженцев, кто хоть немного говорит по-китайски – в противном случае риск слишком велик. «Примерно 30% наших беженцев ловят, это обычный процент для групп, подобных нашей», — говорит Старк.
Всего организаций, занимающихся помощью беженцам из КНДР, около тридцати, причем HRWF относится к числу наиболее крупных. В основном такие группы базируются в Южной Корее, очень часто они тесно связаны с различными протестантскими конгрегациями. На северокорейском направлении у HRWF работает 18 человек, из них двое непосредственно внутри КНДР. «Это китайские бизнесмены, которые живут в Корее более десяти лет», — уточняет Старк.
HRWF редко занимается переправкой беженцев через границу между КНДР и Китаем, предпочитая «работать» с теми беженцами, которым уже удалось попасть в КНР. Однако иногда это делать приходиться – и тогда помощь «корейских агентов» сложно переоценить. «Они помогают достать машину со служебными северокорейскими номерами, в которой можно провести человека до самой границы, не опасаясь досмотра. Или просто получить необходимую информацию от северокорейского чиновника в обмен на бутылку дорогого коньяка», — рассказывает Старк. — Больше я о них не могу ничего сказать, если их раскроют, то немедленно расстреляют», — добавляет он.
По его словам, в последнее время в КНДР ощущается, в связи с введенными санкциями, дефицит предметов роскоши, к которым привыкли многие корейские чиновники, поэтому стоимость информации резко снизилась.
Старк постоянно живет в Макао, но довольно много времени проводит в Китае, в основном, в приграничных провинциях. «Я отвечаю за подготовку маршрута переправки беженцев, смотрю гостиницы, думаю над возможным транспортом, — говорит он. — Но сами группы сопровождают либо китайцы, либо корейцы – европейцу ехать сопровождающим слишком опасно».
В основном беженцев везут в Лаос, Таиланд, Вьетнам и Монголию. Во многих случаях группе из 10-15 северных корейцев нужно пересечь весь Китай с севера на юг, чтобы люди могли почувствовать себя в относительной безопасности. «Это как игра в кошки-мышки, нам все время приходится быть на шаг впереди китайской полиции», — говорит Старк.
Свои хитрости есть во всем, например, в покупке билетов. Раньше билеты покупались сразу партией, но в разных вагонах, однако затем полиция стала отслеживать такие покупки, и несколько групп удалось вычислить. В южных провинциях северных корейцев поначалу маскировали под представителей национальных меньшинств и перевозили на мотоциклах. «Но рано или поздно полиция «просекает» наши трюки, и нам приходится менять тактику», — делится секретами Старк.
Доставка беженцев по территории Китая проходит через сеть подпольных протестантских домашних церквей — в девяти провинциях их около 400. Здесь путники всегда могут рассчитывать на ночлег, еду и медицинскую помощь. В среднем доставка одного беженца с севера Китая в одну из стран Юго-Восточной Азии обходится в 1500 долларов. Переход через границу между КНДР и Китаем стоит намного дороже.
Старк говорит, что в Южной Корее существуют организации, которые занимаются «коммерческим» вывозом людей из КНДР: богатые южнокорейские семьи часто обращаются с просьбой вывезти кого-то из своих родственников. Такая услуга стоит 50 тыс. долларов без гарантии на успех. «Мы не специализируемся на такой работе, но иногда соглашаемся, потому что на эти деньги мы можем помочь еще нескольким десяткам человек», — поясняет Старк.
Когда-то Старк и его коллеги подумывали над доставкой северокорейских беженцев в Россию. «Мы два раза были в России и изучали возможности переправки беженцев туда, но, в конечном счете, отказались от этой мысли, — рассказывает Старк. — В России слишком тяжелые условия для изможденных беженцев, а в случае поимки они вряд ли могут рассчитывать на хорошее отношение».
По его словам, другие группы пытались переправлять беженцев в Россию, с переменным успехом, однако все пойманные неизменно возвращались Китаю, который затем возвращал их обратно в КНДР.
Есть проблемы и с Монголией – после пересечения границы беженцам приходится проводить по нескольку дней в пустыне, что под силу далеко не каждому.
Сегодня HRWF вынуждена сворачивать свои действия в Китае. После прихода в прошлом году к власти в Таиланде военной хунты страна фактически закрыла двери для северокорейских беженцев. Во Вьетнаме ужесточается охрана границы. Попытки проникнуть на территорию иностранных посольств на территории Китая были оставлены еще в 2004 году – подобраться к ним сегодня практически невозможно. Остается Лаос, где у организации налажена развитая сеть убежищ и волонтеров, но для того чтобы перестроить всю систему, нужно время.
Время, которого у многих северокорейских беженцев просто нет.
Гонконг
Обсудить "Блудные дети Пхеньяна" на форуме
Сначала он представился одним именем, но на следующий день прислал письмо с просьбой использовать в статье другое. У Джона Старка (назовем его так) несколько фамилий и около десяти паспортов разных стран мира, которые он произвольно использует при пересечении границ между странами Юго-Восточной Азии и Китаем.
От его осторожности зависят свобода и жизнь сотен человек.
«Я точно знаю, что из-за моей неосмотрительности по меньшей мере три человека оказались в тюрьме», — рассказал Старк в беседе с автором. «Вообще мы не любим общаться с журналистами, но тебя привел наш друг, значит, мы можем тебе верить», — говорит он.
Бывший дипломат и бизнесмен Старк вот уже пять лет работает на международную правозащитную организацию Human Rights Without Frontiers. Основное направление ее деятельности – помощь беженцам, бежавшим из КНДР на север Китая. По соглашению, подписанному между Китаем и КНДР еще в 60-х годах прошлого века, китайцы возвращают обратно в Северную Корею всех, кого им удается поймать. Режим Ким Чен Ира встречает своих блудных детей лагерями, тюрьмами или исправительными работами.
«За все время работы я не слышал ни одного случая, чтобы возвращенный обратно беженец не пострадал», — говорит Старк. Китайские власти отказываются признавать масштаб проблемы и обычно ограничиваются расплывчатыми комментариями о том, что в обращении с беженцами «Китай руководствуется международным законодательством и принципами гуманности».
По разным данным, сегодня на севере Китая находится несколько десятков тысяч беженцев из КНДР. Их положение незавидно, без языка, без документов, без статуса, они обречены на полулегальный рабский труд в постоянном страхе перед возможным возвращением. Женщины часто становятся живым товаром — на севере Китая, особенно в деревнях, женщин катастрофически не хватает, и «корейские жены» пользуются большим спросом.
Каждый год HRWF удается переправить в третьи страны от 200 до 400 человек. На большее не хватает средств – организация существует за счет пожертвований и не получает регулярного финансирования ни от одного из правительств. Старк и его коллеги берут с собой только тех беженцев, кто хоть немного говорит по-китайски – в противном случае риск слишком велик. «Примерно 30% наших беженцев ловят, это обычный процент для групп, подобных нашей», — говорит Старк.
Всего организаций, занимающихся помощью беженцам из КНДР, около тридцати, причем HRWF относится к числу наиболее крупных. В основном такие группы базируются в Южной Корее, очень часто они тесно связаны с различными протестантскими конгрегациями. На северокорейском направлении у HRWF работает 18 человек, из них двое непосредственно внутри КНДР. «Это китайские бизнесмены, которые живут в Корее более десяти лет», — уточняет Старк.
HRWF редко занимается переправкой беженцев через границу между КНДР и Китаем, предпочитая «работать» с теми беженцами, которым уже удалось попасть в КНР. Однако иногда это делать приходиться – и тогда помощь «корейских агентов» сложно переоценить. «Они помогают достать машину со служебными северокорейскими номерами, в которой можно провести человека до самой границы, не опасаясь досмотра. Или просто получить необходимую информацию от северокорейского чиновника в обмен на бутылку дорогого коньяка», — рассказывает Старк. — Больше я о них не могу ничего сказать, если их раскроют, то немедленно расстреляют», — добавляет он.
По его словам, в последнее время в КНДР ощущается, в связи с введенными санкциями, дефицит предметов роскоши, к которым привыкли многие корейские чиновники, поэтому стоимость информации резко снизилась.
Старк постоянно живет в Макао, но довольно много времени проводит в Китае, в основном, в приграничных провинциях. «Я отвечаю за подготовку маршрута переправки беженцев, смотрю гостиницы, думаю над возможным транспортом, — говорит он. — Но сами группы сопровождают либо китайцы, либо корейцы – европейцу ехать сопровождающим слишком опасно».
В основном беженцев везут в Лаос, Таиланд, Вьетнам и Монголию. Во многих случаях группе из 10-15 северных корейцев нужно пересечь весь Китай с севера на юг, чтобы люди могли почувствовать себя в относительной безопасности. «Это как игра в кошки-мышки, нам все время приходится быть на шаг впереди китайской полиции», — говорит Старк.
Свои хитрости есть во всем, например, в покупке билетов. Раньше билеты покупались сразу партией, но в разных вагонах, однако затем полиция стала отслеживать такие покупки, и несколько групп удалось вычислить. В южных провинциях северных корейцев поначалу маскировали под представителей национальных меньшинств и перевозили на мотоциклах. «Но рано или поздно полиция «просекает» наши трюки, и нам приходится менять тактику», — делится секретами Старк.
Доставка беженцев по территории Китая проходит через сеть подпольных протестантских домашних церквей — в девяти провинциях их около 400. Здесь путники всегда могут рассчитывать на ночлег, еду и медицинскую помощь. В среднем доставка одного беженца с севера Китая в одну из стран Юго-Восточной Азии обходится в 1500 долларов. Переход через границу между КНДР и Китаем стоит намного дороже.
Старк говорит, что в Южной Корее существуют организации, которые занимаются «коммерческим» вывозом людей из КНДР: богатые южнокорейские семьи часто обращаются с просьбой вывезти кого-то из своих родственников. Такая услуга стоит 50 тыс. долларов без гарантии на успех. «Мы не специализируемся на такой работе, но иногда соглашаемся, потому что на эти деньги мы можем помочь еще нескольким десяткам человек», — поясняет Старк.
Когда-то Старк и его коллеги подумывали над доставкой северокорейских беженцев в Россию. «Мы два раза были в России и изучали возможности переправки беженцев туда, но, в конечном счете, отказались от этой мысли, — рассказывает Старк. — В России слишком тяжелые условия для изможденных беженцев, а в случае поимки они вряд ли могут рассчитывать на хорошее отношение».
По его словам, другие группы пытались переправлять беженцев в Россию, с переменным успехом, однако все пойманные неизменно возвращались Китаю, который затем возвращал их обратно в КНДР.
Есть проблемы и с Монголией – после пересечения границы беженцам приходится проводить по нескольку дней в пустыне, что под силу далеко не каждому.
Сегодня HRWF вынуждена сворачивать свои действия в Китае. После прихода в прошлом году к власти в Таиланде военной хунты страна фактически закрыла двери для северокорейских беженцев. Во Вьетнаме ужесточается охрана границы. Попытки проникнуть на территорию иностранных посольств на территории Китая были оставлены еще в 2004 году – подобраться к ним сегодня практически невозможно. Остается Лаос, где у организации налажена развитая сеть убежищ и волонтеров, но для того чтобы перестроить всю систему, нужно время.
Время, которого у многих северокорейских беженцев просто нет.
Гонконг
