Врачебной ошибки не было

Диагноз, судя по всему, поставили правильно. Да и ошибиться в таком случае трудно – гипертонический криз, инсульт. Но больной был тяжелый, больница переполнена. А может быть, просто не хотелось работать. И повод нашелся: у больного не было местной регистрации. Об этом рассказали во вторник «Новые Известия».

44-летнего электросварщика машиностроительного завода Тихорецка (Краснодарский край) Евгения Прокофьева «скорая помощь» доставила прямо с заводского медпункта в приемный покой городской больницы. Больше часа его никто не осматривал. Потом врачи узнали, что у него нет местной регистрации. И велели ехать в другую больницу. Родные больного организовали перевозку, но через несколько часов Прокофьев скончался от обширного кровоизлияния в мозг.

История трагическая, как и многое в медицине, но она вдвойне ужасна тем, что люди, призванные по долгу профессии бороться за жизнь больного, своим профессиональным долгом легко пренебрегают, ссылаясь на ничего не значащие обстоятельства.

Представьте, на Страшном суде предстанет дежурный врач Тихорецкой горбольницы перед Создателем, и Создатель спросит его: «Почему ты не помог больному, почему не спас его жизнь?». И что он ответит? У него не было местной прописки?

Заместитель главного врача городской больницы Тихорецка Анатолий Рец в эфире «Эха Москвы» утверждал, что пациенту была оказана необходимая помощь, но спасти его было невозможно. Пациент, по его словам, умер не из-за отсутствия врачебной помощи, а от инсульта. И «никакой вины врачей там нет». Как если бы палач утверждал, что осужденный умер от топора, а не оттого, что он, палач, привел в исполнение вынесенный смертный приговор.
В качестве оправдания Рец заявил, что «при таких показателях летальность составляет до 80%, а если больной в коме, то прогноз еще более неблагоприятный».
Со всем этим можно поспорить.

Можно напомнить, что существует приказ № 25 Минздрава об обязательной госпитализации всех больных с нарушениями мозгового кровообращения. Можно напомнить, что, по словам сестры погибшего, в горбольнице больной кричал от боли и просил о помощи. Стало быть, он еще не был в коме.
Можно напомнить, что по существующим инструкциям и положениям больные, доставленные «скорой помощью», подлежат экстренному лечению независимо от наличия у них страхового полиса и местной регистрации. Можно заметить, что при отсутствии мест в неврологическом отделении или даже самого этого отделения, такого больного можно положить в терапевтическое отделение, которое наверняка есть в Тихорецкой городской больнице.
Можно, наконец, указать на то, что перевозка тяжелого инсультного больного в другую больницу за 15 километров по нашим немыслимым российским дорогам равносильна смертному приговору. Врач не может не понимать этого. Поэтому говорить о медицинской стороне дела нет никакого смысла, она очевидна.

Но вот повод, найденный для отказа в госпитализации, – это шедевр российского (читай – советского) здравоохранения. Бессмысленная, глупая и архаичная система регистрации по месту жительства (читай – прописки), к тому же неверно врачом истолкованная, способна победить врачебный долг, сострадание, этические нормы, на которых держится человеческое общество.

Можно еще долго говорить о бездушии некоторых врачей, но стоит обратить внимание и на бездушие государства, которое создает условия для деградации медицинской профессии. Врачей заваливают циркулярами и распоряжениями, не имеющими никакого отношения к лечению больных, а зачастую даже идущими вразрез с их интересами. В Московской области, например, с этого года для врачей действует список лекарств, которые нельзя выписывать льготным больным. Не потому, разумеется, что они противопоказаны для применения, а по каким-то своим ведомственным соображениям. Врачи не могут выписать льготным больным необходимые для лечения лекарства, а только те, которые есть в списке «разрешенных», и не дай Бог окажется перерасход лекарств по цене, установленной для льготного больного. Тех же больных с острым инсультом разрешается держать в стационаре не больше 21-го дня; на 22-ой день выписывают независимо от состояния здоровья и возможности ухода на дому.

Некоторые врачи существующей системой возмущаются, некоторые смиряются с ней, а иные находят оправдание для своего невежества и душевной тупости.

У погибшего Евгения Прокофьева осталось трое детей. Им, наверное, все равно, кто приблизил смерть их отца – бездушные врачи или бездушное государство. Это обществу должно быть не все равно, гражданам, которые болеют, лечатся и ходят на выборы.