Глава из книги: «Мина замедленного действия. Политический портрет КГБ»
Москва: издательство РУССЛИТ, 1992
...Эти строки я пишу уже в конце ноября 1991 года. Горбачев оказался прав: всей правды об августовских событиях мы, кажется, действительно никогда не узнаем. Во всяком случае — в ближайшем обозримом будущем.
Однако информация обладает свойством утекать. Имеющий уши — ее слышит. Имеющий глаза — видит.
Итак, моя версия подтвердилась. Подтвердилась даже в деталях. Именно Комитет государственной безопасности и его Председатель генерал армии Владимир Крючков были главной движущей силой и главной пружиной (по выражению Горбачева) августовского переворота.
И все началось, как я и писала в главе "Версия", в декабре 1990 года.
Конкретно — 9 декабря, за три дня до нашумевшего заявления Председателя КГБ Крючкова по Центральному телевидению.
В тот день Крючков вызвал к себе генерал-майора КГБ Вячеслава Жижина — заместителя начальника Первого Главного Управления (разведка), в прошлом — начальника секретариата Председателя (и, следовательно, особо доверенного человека), и полковника КГБ Алексея Егорова.
Крючков дал задание Жижину и Егорову (со ссылкой, между прочим, на поручение М.С.Горбачева) подготовить записку о первоочередных мерах "по стабилизации" обстановки в стране на случай введения чрезвычайного положения.
Такая записка ему была представлена. А вместе с ней — проект указа Президента М.С.Горбачева и постановления Верховного Совета СССР о введении в стране чрезвычайного положения. По словам Егорова, одновременно с этим по поручению Горбачева некими другими товарищами готовились и документы о введении прямого президентского правления в Литве. Напомню, это было в декабре, 12 января в Вильнюсе провели первую "пробу пера".
В марте, перед началом съезда народных депутатов России, ввели войска в Москву — на улицы города тогда вышло несколько сот тысяч москвичей. Тогда же, в марте, — Центральному аппарату Комитета тайным приказом Крючкова за номером 0036 от 19 марта 1991 года переподчинили Управление КГБ по Москве и Московской области, кое раньше находилось в ведении столичных властей*; а в Управлении по защите советского конституционного строя (идеологическая контрразведка) созданы три специальные оперативные группы, задачи коих коллегам были пока не ясны.
Следующие четыре месяца шла интенсивная обработка Горбачева, для чего, кстати, Крючков использовал и ту декабрьскую записку, подготовленную Егоровым и Жижиным. Обсуждалась она и на заседании Политбюро ЦК КПСС.
Горбачев, как всегда, искал компромиссного для себя решения: с одной стороны, надо было приструнить страну, с другой — сделать это так, чтобы не потерять лицо на Западе, равно как — и обещанные кредиты.
Впрочем, сказанное вовсе не означает, что КГБ выжидал, бездействовал. Ничуть.
В трудное зимне-весеннее время, когда, как мы помним, Президент Горбачев и Премьер-министр Павлов вдруг заговорили языком публичных заявлений Председателя КГБ, чекисты в буквальном смысле слова взяли страну "под колпак".
Были поставлены на контроль телефоны почти всех членов парламентской оппозиции — Межрегиональной депутатской группы. А это как-никак более 200 человек. Сотни, тысячи телефонных переговоров депутатов всех уровней — от союзного до местного — с той или иной степенью постоянства записывались на медленно движущуюся стальную проводку (а не на магнитную пленку, как принято думать) по всей стране.
...........................
*В Москве у власти были демократы.
" В КГБ СССР
Я работаю в 18 (01) группе с 1988 г. 18 группа временно была переведена для работы на 011-012 столы в связи с тем, что предполагалось открывать 4 отделение, и техники проводили монтаж аппаратуры. На 011-012 участках группа работала примерно год. Кроме объектов, установленных по заданию управлений, группа осуществляла контроль разговоров объектов, установленных по устному распоряжению Л.А.Зуйковой. В 1991 г. без заданий контролировали Корягину Т.И., Фейзуллаева, Липицкого В.С, Кузнецова В.А., Айрапетова Э.Е., Пархаева В.А., ассоциацию Полещука В.А., Кузнецова Б.А.(...)
9 августа 1991г.
Старший оперативный контролер
3 отделения 6 отдела
12 отдела КГБ СССР
прапорщик Ланина Татьяна Алексеевна".
Слушали телефоны в офисах, квартирах, на дачах. Не говоря уже о том, что в КГБ существовала специальная система, реагировавшая на определенные слова и автоматически фиксировавшая номер абонента, по телефону которого они произносятся. В прежние времена это было, например — "Долой КПСС", в августовские дни — "переворот", "танки", "КГБ".
За некоторыми наиболее известными политическими деятелями, такими, как Юрий Афанасьев или Галина Старовойтова, кроме постоянного "слухового контроля" время от времени устанавливалось и наружное наблюдение. На комитетском сленге это называется "взять в глубокую разработку". Причем информационные документы на политических деятелей изготавливались в двух экземплярах — один оставался в оперативных архивах КГБ, другой ложился в специальные фонды секретарей ЦК КПСС, кои нередко выступали в качестве заказчиков такой информации. Эти фонды Секретариата ЦК так и именовались —"Документы КГБ СССР" и были обнаружены в конце августа, когда здание на Старой площади было опечатано новой властью.
Однако не только оппоненты интересовали КГБ.
"Слушали" парикмахершу Раисы Максимовны Горбачевой. Слушали тренера по теннису Бориса Николаевича Ельцина. Ельцина вообще обложили со всех сторон: записывались телефонные переговоры его дочерей, "прозрачной" стала сауна, где российский лидер любил париться.
Вот как это делалось.
"В КГБ СССР
от заместителя начальника 1 отдела 12 Отдела* КГБ СССР
полковника Веденина М.И.
Объяснительная
В сентябре м-це 1989 г. меня вызвал начальник 12 Отдела т. Калгин Е.И. и сказал, что мне необходимо определить условия внедрения технических средств в помещение сауны спорт-комплекса "Дружба". Объект мне назван не был. В течение сентября-октября я изучал возможности внедрения технических средств в помещения 2-х саун. Ввиду того, что помещения саун располагались в подвальньк помещениях, а из-за тяжелых конструкций стен и потолков проводной вариант оборудования выполнить не представлялось возможным, я остановился на радийном варианте. Затем я связался с работниками УКГБ по г. Москве, которые оперативно обслуживали комплекс, и попросил для окончательного варианта организовать заход под видом посещения бани. Нам были куплены билеты, и мы провели техническую разведку. Оба помещения бани были нами оборудованы в 10-20-х числах декабря с установкой двух радиозакладок с управлением. Во время ближайшего времени контроля я увидел на подходе Ельцина Б.Н. со спутниками, далее они зашли в одну из бань. Я начал запись на магнитофон. Контрольный пункт был организован в автомашине и полностью контроль материала не получился из-за конспирации проведения. Далее выяснилось, что объекты посещают только одну из бань, другую мы разоборудовали.
Затем выяснилось, что объекты после игры и бани посещают рабочий кабинет С.А.Мурановой (тренер Ельцина по теннису — Е.А.), после установки отношений с доверенным лицом Марциссовым И.В. (монтер-радист) из его помещения такой закладкой с управлением был оборудован кабинет Мурановой. Контроль продолжался в течение января, февраля, марта, апреля 1990, в апреле объекты были разоборудованы.
Всего ориентировочно было 16-18 сеансов контроля. Записанные кассеты передавались лично Е.И.Калгину. Впоследствии кассеты возвращались размагниченные. Как использовалась информация — я не знаю. Я был предупрежден т. Калгиным о конспирации проводимого мероприятия и о не посвящении других сотрудников подразделения.
11.09.91
М.Веденин".
...........................
*Отдел прослушивания телефонов КГБ СССР.
Есть в этом документе и весьма интересная — во всяком случае для моих коллег — приписка:
"В дополнение: для зашифровки сути мероприятия имелось задание на Итальянского корреспондента Бананни, который был знаком с Мурановой.
11.09.91 М.Веденин.
Задание № 140620 ВГУ* КГБ СССР, задание подписал Нач. ВГУ Грушко В.Ф.26 октября 1989г. Шифр (1 отдел 12 Отдела) 45-12095-89
В отношении итальянского корреспондента Бананни Андреа, 1952 г.р., прож. Кутузовский пр., д. 13, кв. 68, отдел оперразборки 24507. 7 Отдел ВГУ. В СССР с 1988 г., характеризуется как циничный западный корреспондент. Владеет итальянским, французским, английским языками, русским очень слабо. Играет в теннис в спорткомплексе "Дружба" в "Лужниках". Оперативно обслуживается службой "З" УКГБ по г. Москве и М.О.
Переписано с задания.
М.Веденин 12.9.91 г."
...........................
*Второе Главное управление (контрразведка)
Любопытно, что имелось в виду под цинизмом итальянского корреспондента? То, что он играл в теннис в том же спорткомплексе, что и Ельцин? Любопытно и то, что нелояльности властям (видимо, так можно перевести сие определение) вполне было достаточно, чтобы взять западного журналиста в оперативное обслуживание. Но это так, к слову.
Слушали, понятное дело, и других верховных лиц государства. Для этого в Управлении правительственной связи существовала (существует и сейчас?) специальная комната, которая позволяет операторам все того же 12 отдела (отдел прослушивания) подключаться к абонентам правительственной связи. Причем никаких письменных распоряжений на то не требовалось — достаточно было устного распоряжения Крючкова, о чем операторы 12 отдела и поведали Госкомиссии по расследованию деятельности КГБ.
Так кого же еще слушали?
Вице-президента России Александра Руцкого. Премьер-министра России Ивана Силаева. Председателя Верховного Совета России Руслана Хасбулатова. Госсекретаря России Геннадия Бурбулиса. Председателя правительства Москвы Юрия Лужкова. Мэра Москвы Гавриила Попова. Министра печати России Михаила Полторанина. Бывшего министра внутренних дел, члена Президентского совета Вадима Бакатина. Председателя одной из палат Верховного Совета СССР Ивана Лаптева. Министра иностранных дел (до декабря 1991 года) Эдуарда Шеварднадзе. "Отца перестройки" Александра Яковлева... Яковлева взяли к тому же и "в глубокую разработку". Когда 8 августа 1991 года Алекандру Николаевичу потребовалось переговорить с Олегом Калугиным и для этой цели они выбрали одну из шумных московских улиц в районе Миусской площади Москвы, их разговор записывали — и записали — 72 сотрудника 7 Управления КГБ (наружное наблюдение — "топтуны"), с невидимыми микрофонами прогуливавшиеся рядом.
Список этот, конечно, весьма неполон: я ограничиваюсь лишь теми фамилиями, работа с которыми источника "Сергея" — так на комитетском сленге называется слуховой контроль телефонов, или источника "Татьяны" — прослушивание квартиры, слежка — подтверждена документами.
Понятно, что особенно внимательно прослушивали телефоны в период до и во время путча.
"В Комитет государственной безопасности СССР
от начальника 6 отдела 12 Отдела КГБ СССР
полковника Зуйковой Л.А.
По контролю объектов на 01 участке в период с 15 по 22 августа могу сообщить следующее:
15-16 августа сотрудники 01 участка работали в обычном режиме.
С 17 по 21 августа по распоряжению т. Калгина на контроль подавались:
Два номера 224. Один почти сразу был снят. На втором номере предположительно должен был быть Дзасохов (секретарь ЦК КПСС — Е.А.), но он не проявлялся.
Коржаков А.В. — домашний телефон
Иванов Н.В. — домашний телефон
Полторанин М.Н. — домашний и служебный телефоны
Силаев И.С. — домашний телефон
Лужков Ю.М. — приемная и домашний телефон
Янаев Г.И. — домашний телефон
Шеварднадзе Э.А. — домашний и служебный телефоны
Яковлев А.Н. — служебный номер, другой служебный номер и домашний телефон были на контроле с 9 августа
Афанасьев Ю.Н. — домашний телефон
"Петров" — домашний телефон
Информация в основном докладывалась устно. Лишь незначительная часть ее оформлялась сводками, которые впоследствии были уничтожены путем сожжения.
10.09.91 Зуйкова".
Не гнушались ничем. Один из моих весьма компетентных информаторов поведал мне — не без гримасы отвращения, что в сейфе начальника аппарата Президента СССР — ныне всем известного Валерия Болдина — была обнаружена пленка (сейчас она находится в Прокуратуре России), на которой оказались записаны разговоры, которые подслушиваемые вели в самые пикантные, интимные моменты своей жизни.
Забавно, что Крючков не доверял никому, в том числе и своим единомышленникам. А потому — во всяком случае в дни переворота — КГБ прослушивал телефоны, как вы могли убедиться из вышеприведенной докладной, и вице-президента СССР Геннадия Янаева. И Председателя Верховного Совета СССР Анатолия Лукьянова. И секретаря ЦК КПСС Дзасохова... Это, к слову, еще одно опровержение тех баек, будто чекисты не имели права собирать материал на партийную номенклатуру, о чем я писала в главе "Олигархия". Имели право, еще как имели!
Есть в этой истории со слежкой один не очень ясный — назовем это так — момент. Я имею в виду взаимоотношения Председателя КГБ СССР и Президента страны.
В материалах расследования имеется документ, в котором генерал Крючков пишет: "В связи с продолжающейся враждебной деятельностью бывшего генерала КГБ Олега Калугина, наносящей ущерб государственной безопасности, а также наносящей ущерб отношениям СССР с другими странами", необходимо взять вышепоименованного опального генерала, которого, как я уже писала, его бывшие коллеги, не слишком обременяя свою фантазию, наградили псевдонимом "Петров", под самое пристальное наблюдение КГБ. И далее самое интересное в рапорте начальника 12 отдела Второго Главного Управления КГБ СССР полковника В.В.Нечаева:"В апреле 1991 года по указанию В.А.Крючкова на имя Президента СССР подготовлено и направлено письмо с просьбой санкционировать глубокую разработку "Петрова". В июне с.г. санкция Президента была получена". Мне любопытно: когда устанавливали контроль за Александром Яковлевым или Эдуардом Шеварднадзе тоже испрашивали разрешения Горбачева или действовали по собственному усмотрению?
В конце ноября 1991 года журналист Юрий Щекочихин брал интервью у Михаила Горбачева. Разговор шел и о событиях, предшествовавших перевороту. Щекочихин назвал Президенту некоторые фамилии тех, чьи телефоны были под контролем КГБ — Яковлева, Шеварднадзе, Лукьянова. Горбачев был, казалось, несказанно поражен: "И его подслушивали?" Между тем за две недели до этого интервью Президенту был представлен полный, еще не купированный отчет Государственной комиссии по расследованию деятельности КГБ во время путча. Все эти фамилии в отчете указаны. Не успел прочитать? Успел. Более того: попросил фамилии из отчета Госкомиссии убрать...
Прослушивал ли КГБ телефоны Горбачева? Убеждена — прослушивал, хотя мои собеседники предпочитают его фамилию не упоминать.
Впрочем, и без всяких телефонных записей Крючков, конечно же, знал все, что ему необходимо было знать о Президенте СССР, равно как располагал немалыми возможностями по части давления и влияния на Горбачева. Но сейчас я хочу сказать о другом — о физическом наблюдении за Президентом.
На то у КГБ прежде всего существует Служба охраны, которая поставляла немало информации о жизни Горбачева.
По словам моих информированных источников, только в одном 1 отделе Службы охраны (бывшее 9 Управление КГБ СССР) трудятся 1,5 тысячи человек, которые осуществляют агентурное наблюдение как за семьей Президента и других верховных лиц страны, так и за их окружением, людьми, которые оказывались в поле притяжения Горбачева. В штате 1 отдела и уборщицы, и горничные, и повара, и шоферы, и садовники и т.д и т.п.
Понятно, что уборщица вряд ли способна серьезно повлиять на взгляды Президента страны. На то имелись люди из рабочего окружения Горбачева. Например, начальник аппарата Президента СССР Валерий Болдин, без которого на стол Президента не ложилась ни одна бумага. Или, скажем, сотрудник того же аппарата Юрий Кобяков, в прошлом — начальник 2 отдела (межнациональные отношения) V управления (идеологическая контрразведка) КГБ. Или — уже упоминавшиеся мною агенты Первого Главного Управления, оказавшиеся волей карьерного успеха вблизи Президента. Вероятно, именно эти факты, ставшие известными, не сомневаюсь, Горбачеву, и были истинной причиной отставки начальника Первого Главка Леонида Шебаршина. Наверное, здесь нелишне сказать, что подобная информация, равно как имена некоторых людей, после августовских событий выпавших из ближайшего окружения Президента, но занявших видные служебные кресла (дабы держать их "на крючке"?), мне стали доступны из источников более чем компетентных. Возможно, эти имена назовет следствие и суд? Впрочем, у меня на это надежд мало. Именно: "Всей правды я никогда не скажу", — предупреждал, как вы помните, Горбачев.
Ну и, наконец, август. Горбачев отбыл, как пишут в официальных сообщениях, на отдых в Крым, в Форос. 5 августа состоялось первая встреча Крючкова с будущими членами Государственного комитета по чрезвычайному положению в гостиничном доме КГБ СССР, обычно использовавшимся для встреч с руководителями госбезопасностей "друзей". Дом этот находится на территории разведки и именуется "объектом А, Б, Ц".
В тот же день, 5 августа, Крючков снова позвал к себе своего зама Грушко и уже знакомых нам Егорова и Жижина. Там же, в кабинете Крючкова, нежданно-негаданно оказался и посланец министра обороны СССР Дмитрия Язова — гвардии генерал-майор, командующий воздушно-десантными войсками, герой Афганистана Павел Грачев. Да, да: тот самый Грачев, который потом вдруг станет чуть ли не героем трех августовских дней... Генерал, как утверждают, отвечал за разработку всей военной стратегии путча.
Так вот, на том совещании Крючков поручил подготовить еще одну, но уже более подробную аналитическую записку на предмет введения в стране чрезвычайного положения. Работу, — объяснил Председатель КГБ, — следует вести конспиративно. А посему Грачев, Егоров и Жижин отправились писать документ на оперативную дачу Второго Главного Управления (контрразведка), расположенную неподалеку от деревни Машкино, по дороге на Ленинград.
Написали. И предупредили Крючкова, как говорил в ходе послепутчевого расследования полковник Егоров, что введение чрезвычайного положения может вызвать негативную реакцию среди некоторой части населения, поскольку — процитирую один из аргументов — "значительная часть советских людей еще не испытала на себе трудности в снабжении продуктами и товарами первой необходимости в такой степени, чтобы поддержать жесткие меры рационирования и принудительного восстановления хозяйственных связей".
Судя по последующим событиям, Крючкова и его коллег подобное резюме ничуть не обеспокоило.
15 августа начальник 12 отдела КГБ СССР Е.И.Калгин и начальник Управления правительственной связи А.Г.Беда получили устное указание Крючкова постоянно контролировать все переговоры абонентов правительственной связи. Первый заместитель Крючкова генерал Г.Е.Агеев провел специальный инструктаж по организации "слухового контроля". А совершенно уже измученные писаниной Егоров и Жижин, получив соответствующую надиктовку от Председателя КГБ, сели составлять "развернутую программу наиболее насущных мер чрезвычайного характера". Эта программа потом и легла в основу Постановления № 1 ГКЧП СССР, обнародованного по всем радиостанциям Советского Союза в 6 часов утра 19 августа. Но не будем торопить события.
В субботу, 17 августа, Председатель КГБ СССР собрал своих заместителей и начальников управлений: рассказал о готовящемся введении чрезвычайного положения в стране. Возражений не услышал. Коллеги оправдали его ожидания — поддержали.
17 августа в состояние повышенной боевой готовности были приведены спецназ 7 управления КГБ — "А-7" и спецназы ПГУ — группа "Каскад" и отдельный учебный полк (иногда его называют "группа Б"), находящийся в ведении управления "С" (нелегалы) разведки: с подмосковных баз их перебросили в Москву и поселили в клубе имени Дзержинского. Группа "А-7" должна была арестовать Ельцина.
Вечером, на объекте "А, Б, Ц", в беседке, отослав охрану и официантов, собрались заговорщики: Премьер-министр Валентин Павлов, заместитель Председателя Совета обороны Олег Бакланов, член Политбюро ЦК КПСС Олег Шенин, руководитель аппарата Президента СССР, один из самых влиятельных людей в окружении Горбачева (десять лет его помощник!), Валерий Болдин, министр обороны СССР Дмитрий Язов, его заместители — Варенников и Ачалов, ну и, естественно, Крючков со свитой — Грушко и Егоровым. Поговорили. Павлов рассказал, что с уборкой урожая плохо, что реально нависла угроза зимнего голода, что, если 20 августа подпишут Союзный договор, наступит полный обвал, республики разбегутся. Короче, объявлять "чрезвычайку" надо немедленно. Язов его поддержал: пора наводить порядок и дисциплину. Крючков предложил: следует ехать в Крым, к Горбачеву, и попытаться посоветовать ему передать на 1 месяц власть в стране Комитету по чрезвычайному положению, а затем сказал, что когда положение стабилизируется, Горбачев мог бы свои президентские занятия и продолжить. Под контролем ГКЧП или нет — этого Крючков не конкретизировал. Собравшиеся товарищи Председателя КГБ не поддержали, решили прежде отправить посланцев в Крым: уговорить Горбачева либо подписать указ о введении чрезвычайного положения, либо передать свои полномочия вице-президенту Янаеву.
18 августа в Форос, на дачу к Горбачеву, вылетела делегация от ГКЧП. В группу, еще там, в беседке, выбрали Бакланова, главнокомандующего сухопутными войсками генерала армии Валентина Варенникова, начальника Службы охраны КГБ СССР генерал-лейтенанта Юрия Плеханова (кроме самого Горбачева только Плеханов мог дать разрешение пропустить на территорию дачи посторонних), Шенина и Болдина.* Кстати, кандидатуру Болдина предложил Язов, объяснив соратникам, что появление Болдина произведет на Горбачева сильное воздействие. Знаток человеческих душ и литературы, Язов в качестве аргумента продекламировал слова Юлия Цезаря — "...И ты, дитя Брут, с ними"...
В 17 часов 50 минут 18 августа начальник Управления правительственной связи генерал-лейтенант Александр Беда дал указание отключить все телефоны Горбачева, в том числе стратегическую и космическую связь. Конкретно приказ звучал так: "Каналы связи Москвы, Киева, Севастополя, Симферополя на Ялту и Форос перевести на ручное обслуживание". "Ручное" — это значит только через телефонисток. Потом, уже 19 августа, другим приказом будет отключена вся спецсвязь у Ельцина и премьера России Ивана Силаева. Полк Севастопольского управления КГБ блокировал дачу Горбачева с суши, группа пограничньк сторожевых кораблей, переданных в прямое подчинение Плеханова и его заместителя Генералова*, — блокировала с моря... Впрочем, Президент был и под пристальным вниманием своей охраны, которая то ли защищала его (от кого?), то ли держала под домашним арестом. Личный охранник Горбачева генерал Владимир Медведев — "дядя Володя" — как ласково называли его коллеги — своего Президента оставил: улетел в Москву...
...........................
*Все арестованы и привлечены к уголовной ответственности.
*Арестован и привлечен к уголовной ответственности.
В этот же день 15 управление КГБ ("бункерное") было приведено в состояние повышенной боевой готовности: его подземные офисы, спальные комнаты, филиалы ТАСС и т.д. обеспечены автономным водоснабжением, питанием, воздухом.
В Управлении по защите советского конституционного строя были созданы оперативные группы, в обязанности коих вменены были аресты и интернирование тех, кто, как написано было в шифровке, "способны поднять людей". Эта же задача была поставлена и перед Московским управлением КГБ: ордера на арест, в которые оставалось лишь вписать фамилию, были отпечатаны заранее в количестве 300.000 экземпляров. Их подписал командующий Московским военным округом после введения чрезвычайного положения — комендант Москвы генерал-полковник Николай Калинин. Кроме того, столичные чекисты должны были взять под охрану вместе с армией важнейшие объекты — Госбанк, Гознак, Гохран, телевидение, объекты телефонной и телеграфной связи.
В телеграмме за № 14555 начальник Московского КГБ генерал Прилуков распорядился создать оперативный штаб, "усилить работу по противодействию диверсионно-подрывной деятельности противника в отношении объектов промышленности, транспорта и связи, предприятий жизнеобеспечения населения, предупреждению чрезвычайных происшествий, саботажа, вредительства, антиобщественных проявлений". Его же приказом нештатные оперативно-следственные группы повышенной боевой готовности "Волна" были переведены на усиленный вариант работы "до особого распоряжения центра". Тысячи чекистов сидели по домам, ежеминутно ожидая по телефону сигнала экстренного сбора "Пламя".
Столичные комитетчики потом будут трудиться на улицах, площадях, среди защитников "Белого дома". Впрочем, существенную помощь в том окажут и офицеры Главного разведывательного управления Министерства обороны СССР, и сотрудники Дипломатической академии Генерального штаба: 19 августа они получат команду — переодевшись в гражданскую одежду, собирать информацию о "бунтарях" и "зачинщиках" на митингах и баррикадах. ГРУ к тому же будет отдан приказ пресечь работу независимых радиостанций.
Спецгруппы были организованы и в Третьем главном управлении — (военная контрразведка). Им выдали оружие и командировочные удостоверения без указания места командировки — часть из них потом "оказалась" в Вильнюсе и Риге.
В ночь с 18 на 19 августа члены ГКЧП подписали известный документ о внезапной болезни Горбачева и введении чрезвычайного положения. По сему поводу крепко выпили — то есть очень крепко. Только Крючков был трезв.
Дальнейшее известно*.
Группа "А-7" должна была арестовать Ельцина. Не арестовала. Должна была взять штурмом "Белый дом". Не взяла. Их коллеги должны были выдворить из Москвы в места весьма отдаленные 7 тысяч человек. Не выдворили...
Мир рукоплескал победе демократии. Страна, пережив недолгую эйфорию, вновь впадала в депрессию. И, кажется, теперь уже только журналистов волнует вопрос: кто был режиссером того августовского спектакля, искренними участниками которого все мы, не ведая того, стали? Или то была еще не сама премьера, а лишь генеральная репетиция ее?
* * *
Так что же все-таки произошло? Почему переворот, столь солидно готовившийся КГБ на протяжении всего девяносто первого года, стремительно — в течение одних суток (20-го путчисты уже проиграли!) — выдохся, усох, сжался в жалкий бессильный комочек сломленных и напуганных — еще вчера таких властных — людей?
Ведь прослушивали полстраны. Держали под контролем всех верховных лиц государства. Отслеживали каждый шаг демократов. Имели в числе своих открытых сторонников Военно-промышленный комплекс, армию, наконец, — тысячи собственных, чекистских, "штыков", обреченных, как справедливо говорил генерал Дудник, на верность системе уже в силу своего служебного положения. Почему же тогда переворот провалился? Понять это необходимо именно сейчас, до того, как случится переворот следующий.
Недоучли популярности Ельцина? Возможно. Хотя последние два-три года он упорно в том их убеждал.
Забыли, что страна августа 1991 года — это уже другая страна, не та, что была в восемьдесят пятом? Тоже похоже на правду. Хотя социологические опросы, проведенные в первой половине 20 августа, показали: 52 процента населения России поддержали Ельцина, причем подавляющее большинство — именно российского лидера, а не некую абстрактную идею свободы, как это было в более развитых странах Восточной Европы. 28 процентов — выступили на стороне ГКЧП. 20 процентов — отнеслись к событиям вполне равнодушно. В большинстве маленьких городков и в сельских поселках России, занятых поисками соли и спичек, переворот просто не заметили: "что-то там происходит в Москве, нас это не касается"31. Не касается! Уже одного этого было достаточно, чтобы установить в государстве любую власть.
...........................
* Я сознательно здесь ограничиваю свой рассказ деятельностью только КГБ. Хотя, конечно, 18, 19 и 20 августа действия КГБ и армии координировались. Например, 19 августа состоялось совещание у Председателя КГБ, в котором принял участие заместитель министра обороны СССР генерал-полковник В.Ачалов.
Ведь гекачеписты, при всей невысокой оценке их интеллектуальных способностей, все рассчитали-то правильно.
Рейтинг Горбачева давно уже колебался где-то у нулевой отметки. Страна, объевшаяся его бесконечными компромиссами и маневрами (интеллигенция) и тотально за годы перестройки обнищавшая (все слои населения), защищать Горбачева не пошла бы. Плюс к тому ГКЧП сразу же, в первом своем постановлении, пообещал начать борьбу "с бесхозяйственностью и разбазариванием народного добра", заморозить цены, повысить зарплату, выдать всем желающим горожанам по 15 соток земли под огороды. Мало ли — для обывателя? Эти 15 соток запомнили. Вспоминают и сейчас.
Еще один аргумент — мужество москвичей. И — как следствие — неспособность чекистов действовать в ситуациях сопротивления им. Аргумент? Отчасти.
В ту самую страшную ночь с 20 на 21 августа 9-миллионная Москва спала. "Белый дом" собирались защищать сорок — по некоторым оценкам — семьдесят тысяч в основном молодых людей, смести которых с площади группе "Альфа" труда не составляло. "Наши агенты постоянно находились среди оборонявшихся и внутри (! — Е.А.) Российского парламента. Ночью мы объехали все баррикады... Они были "игрушечные", взять их можно было малыми силами... Мои ребята практически неуязвимы. Все это длилось бы минут пятнадцать", — откровенничал потом начальник "А-7" генерал-майор Виктор Карпухин. Была бы кровь, много трупов? В Вильнюсе, когда брали здание телецентра и телебашню, "Альфа" прошла через пятитысячную толпу, не сделав ни одного выстрела. И именно она выполнила приказ. Те, кто погиб в Литве, погибли от неумелых и бессмысленных действий солдат, как это было и в Москве. Хотя та литовская кровь и на совести "Альфы", конечно. Но более того: брать штурмом здание Российского парламента не надо было вовсе. Чтобы убить Ельцина и его команду, хватило бы уже тех спецназовцев, которые сидели в самом "Белом доме", — и тех чекистов, кто был в его охране.
Наконец, среди причин, объясняющих провал путча, называлась и такая глобальная, как общее разложение системы, и разложение КГБ в частности. И снова скажу: это лишь часть правды. Часть, но не вся.
Конечно, КГБ неизлечимо болен, как болен весь организм тоталитарного режима. Тому примеров немало. Вот лишь короткие выдержки из материалов спецпроверки и писем сотрудников Ростовского областного управления КГБ вышестоящему начальству в Москве. "Из кабинета следотдела (следственного отдела — Е.А.) УКГБ иностранец похитил секретные документы, в том числе шифротелеграммы... В здание УКГБ проник посторонний и, вскрыв сейфы, получил доступ к сводным документам УКГБ. "Установлен" какой-то пьяница... Спецгруппой МВД СССР задержан начальник Азовского ГО (горотдела — Е.А.) УКГБ, отдыхавший на юге с особо опасным преступником-убийцей... Сотрудник отдела Мошкаренко имел несанкционированный контакт с иностранцем, получал и реализовывал по спекулятивным ценам импортную радиоаппаратуру, расшифровывал а/м (агентурные материалы — Е.А.) и свою принадлежность к КГБ... Сотрудник отдела Васильцов выдал объекту оперразработки (мафиози — Е.А.), что тот изучается органами КГБ... Начальник отдела правительственной связи УКГБ Кравченко продал по спекулятивным ценам более тонны бензина и других горючесмазочных материалов. Деньги, как пояснил, требовались для встреч комиссий из центрального аппарата КГБ..." Ну и так далее и тому подобное. О том, что доносительство давно стало нормальной формой взаимоотношений между сотрудниками КГБ, что там, так же как и в миру, подношения начальству было обычным делом (кстати, Крючков, по слухам, подобных подарков не брал и систему подношений пытался подавить), — об этом и говорить не приходится. Слава Богу, не в замкнутом мире жили и живут. Так что КГБ болен — тут нет вопроса. Кроме одного: известно, что раковые больные могут жить годами, если сердце качает кровь. А Комитет — это сердце системы, и, разнося токсины, истерически хватаясь за жизнь, — не убьет ли он всех нас?..
Но не следует забывать и другого. То, что "нежные" и "бархатные революции" в Восточной Европе безумно напугали чекистов. Взятие толпой здания штази в ГДР, разгон службы безопасности — STB — в Чехословакии, массовые увольнения в Венгрии — о, это действовало на психику...
Кстати, о бывших соцстранах. Не новость, что тайные полиции государств Восточного блока — суть были подразделения КГБ СССР, управляемые его 11 отделом*. Известно, что все начальники управлений этих "подразделений" обязаны были пройти стажировку в Высшей школе КГБ. Немало оперсотрудников вышли из тех же стен, закончив обычные пяти- или трехлетние курсы.
Не открою Америки, если скажу, что "перестройки" и там не обошлись без Комитета.
"Москва еще в 1988 году наметила проект замены коммунистами-реформаторами тогдашних руководящих групп в Чехословакии, Болгарии и Румынии", — свидетельствует нынешний заместитель министра внутренних дел, бывший член движения "Хартия-77", известный чешский диссидент Ян Румл.
Есть свидетельства, что не обошлось без КГБ и в Румынии, когда свергали режим Чаушеску. Убеждена, что и низложение Хонеккера в ГДР, который, как известно, был в активной оппозиции к советской перестройке, тоже произошло не без участия Комитета*. Ибо понятно, что устойчивость военно-экономического Варшавского блока требовала более или менее ровной политической ситуации во всех соцстранах. Именно в Берлине, в районе Карлсхорст располагался европейский центр КГБ, откуда, согласно годовому отчету ведомства по охране конституции ФРГ, 350 офицеров и многочисленный вспомогательный персонал руководили советской разведывательной сетью в Западной Европе.
Электронные архивы госбезопасности ГДР за два дня до штурма здания штази разгоряченной толпой были удачно переправлены в Союз. Сотрудники берлинского центра вместе со специально прибывшими из Москвы специалистами из Оперативно-технического управления КГБ СССР могут отнести эту удачную операцию на свой счет.39 Не хочу более останавливаться на этой теме, поскольку сознательно ограничила себя в этой книге рассказом о деятельности КГБ лишь в Советском Союзе.
...........................
* 11 отдел славно трудится и сейчас, координируя деятельность служб безопасности Китая, Северной Кореи, Вьетнама. Что касается бывших соцстран... В декабре 1990 года чехословацкие газеты обнародовали сенсационный документ — текст секретного договора между КГБ СССР и министерством внутренних дел ЧСФР (в него входит управление безопасности), заключенный сроком на 5 лет. Документ был подписан Председателем КГБ В.Крючковым и министром МВД ЧСФР Р.Сахером... 26 февраля 1990 года. В марте 1991 года появилось сообщение, что этот договор в одностороннем порядке был расторгнут чехословацкой стороной.
* Кстати, именно Хонеккер запретил распространять в ГДР газету "Московские новости" и дайджест АПН "Спутник".
Важно: развитие событий в Восточной Европе убедило чекистов, что они неспособны контролировать лавину, именуемую тягой народа к нормальной жизни и хотя бы минимальной личной свободе. Но самое главное: на примере Чехословакии и ГДР они поняли, что при смене режима (а не косметическом ремонте его, как мечталось интеллектуалам от КГБ) им места нет. Новой, действительно демократической власти они могут оказаться не нужны вовсе. Таким образом, КГБ терял не только свою власть — обыкновенные, рядовые чекисты теряли личный, персональный кусок хлеба с маслом. И именно это превращало их борьбу с демократами в борьбу за выживание. Потому переворот, возвращение страны в тоталитарное русло, им был необходим. И не поддержать его они не могли.
Вот почему во все разговоры о том, что комитетчики, равно как армейская верхушка и ВПК, вдруг все, скопом, стали демократами, антикоммунистами и именно поэтому переворот провалился (подобными "откровениями" были заполнены советские и западные газеты всю осень 1991 года), с самого начала верилось с трудом*. Материалы Государственной комиссии по расследованию деятельности КГБ во время путча этот мой скептицизм подтвердили.
Расследование показало: 19 августа, в первый день переворота лишь единицы среди чекистов выступили против ГКЧП, абсолютное большинство — либо участвовало в перевороте, либо выжидало.
Что касается спецназа "А-7", то приказа взять штурмом здание российского правительства боевики просто-напросто не получали. Не было такого приказа.
Случилось другое.
В переворот не вступил второй эшелон власти — теневые кабинеты КГБ, ВПК, армии, партийная и советская номенклатура на местах. Другими словами — переворот не поддержал тот важнейший передаточный механизм, та, образно говоря, "шестеренка", которая в тоталитарном государстве соединяет верхушку с ее "руками" и "ногами" — силовыми структурами. Без этой "шестеренки" приказы перестают быть приказами, их просто саботируют. 19 августа второй эшелон власти выжидал.
*
* См. Евгения Альбац, Наталия Геворкян, "КГБ СССР: что будет с ним завтра?" "Московские новости", 25 августа 1991 г.
Но уже к исходу дня понял: у "восьмерки" ничего не получится. А поняв это — он начал свою игру, в которой члены ГКЧП были не только не нужны — мешали.
Повторю: в принципе гекачеписты все рассчитали правильно.
Не додумались они до другого — самолюбие не позволило: в ГКЧП вошли люди, во-первых, из прежней властной когорты — уже по одному этому им не поверили. Во-вторых — до крайности лично непопулярные в стране. В третьих (что, может быть, самое главное) — непопулярные в своих собственных ведомствах.
Премьер Павлов скомпрометировал себя в глазах населения тем, что поднял цены на товары первой необходимости и провел бессмысленную кампанию по обмену 50-рублевых денежных билетов. При этом пострадали прежде всего неимущие. В возглавляемом им Совете Министров над Премьером почти открыто смеялись.
Вице-президент Янаев давно имел репутацию клоуна, пристяжного при Горбачеве. Трясущиеся с похмелья руки вице-президента на пресс-конференции 19 августа стали анекдотом года.
Главный колхозник страны Стародубцев потерял вес среди активного крестьянства благодаря своей борьбе с новыми фермерами и выступлениями против передачи земли в частную собственность.
Маршала Язова тысячи российских матерей обвиняли в том, что он посылает на смерть их детей в Закавказье. Не говоря уже о том, что "старик" безумно раздражал и мешал молодой поросли генералов. "Отношение к нему в армии было скорее отрицательным", — говорил мне офицер Главного разведывательного управления Министерства обороны.
Тизяков и Бакланов для рядовых сограждан были "темными лошадками". Но важнее, что против Тизякова выступал Научно-промышленный союз Аркадия Вольского, а против Бакланова — целый ряд влиятельных людей из ВПК, которые "объелись бессмысленными указаниями Бакланова еще в то время, когда тот был председателем военно-промышленной комиссии Совета Министров, а потом секретарем ЦК КПСС, ведавшим вопросами обороны.
Пуго сменил на посту министра внутренних дел пользовавшегося известностью Вадима Бакатина. Коррумпированность милиции была притчей во языцех повсеместно в стране. Не любили Пуго и в самом Центральном аппарате МВД. Не говоря уже о том, что Пуго был латыш, в ментальности обывателя — инородец, чужак.
Наконец, Крючков как выходец из партаппарата имел сильную клановую оппозицию профессионалов в КГБ. Хотя его уму, собранности, умению организовать работу многие отдавали должное. Однако смещения Крючкова с поста Председателя КГБ его же коллеги добивались давно и лишь поддержка (или — зависимость?) Горбачева позволила Крючкову сохранить кресло летом 1991 года.
Короче, окажись, не дай, конечно, Бог, во главе путчистов фигура (фигуры) менее известная и, уж во всяком случае, не так скомпрометированная, августовские события могли повернуться совсем по-другому. И совсем по-другому — не сомневаюсь — повел бы себя и второй эшелон власти.
Но произошло то, что произошло.
А теперь факты.
В первый день путча начальник Первого Главного Управления Леонид Шебаршин отправил в 130 резидентур шифровку, приказывающую распространять документы ГКЧП. Еще раньше подчиненный ПГУ особый учебный центр был приведен в боевую готовность и передислоцирован в Москву. Во второй половине 20 августа Шебаршин отдал приказ, запрещающий спецназу вступать в какие-либо мероприятия ГКЧП без его личного на то указания.
Указания не было.
19 августа оперативная группа Управления "Z" (идеологическая контрразведка) сидела с оружием наготове. Другая группа, которую возглавил заместитель начальника управления Геннадий Добровольский, опечатывала типографии и радиостанции. К исходу 20 августа оружие было отправлено обратно в сейфы, сотрудникам приказали ждать дальнейших указаний.
Не дождались.
"На первом этапе путча генерал Грачев (тот самый Грачев, который разрабатывал военную стратегию переворота и по приказу которого в Москву вошли дивизии воздушно-десантных войск — Е.А.) действовал в соответствии с указаниями Язова. Но не терял и контакта с российским руководством: со второй половины 20 августа, вместе с нынешним министром обороны Е.Шапошниковым, стремился предотвратить штурм "Белого дома" и трагическое развитие событий в Москве", — свидетельствуют эксперты Российской гуманитраной ассоциации*. (Правда, есть и другая версия: именно Грачев еще утром 19 августа предупредил Ельцина о готовящемся перевороте.)
Генерал-лейтенант Павел Грачев после путча стал первым заместителем министра обороны СССР. Ныне — министр обороны России.
19 августа начальник Московского КГБ генерал-лейтенант Прилуков собрал у себя своих заместителей, начальников подразделений, руководителей районных аппаратов КГБ. Объяснил поставленную перед управлением задачу: аресты наиболее активных лиц и наблюдение за согражданами на улицах Москвы. Никто на заседании против не высказался.
20 августа, во второй половине дня, как утверждает заместитель Прилукова генерал-майор КГБ Александр Корсак, руководство Московского КГБ "решило не участвовать в этой авантюре".
19 августа в 17 часов 30 минут спецназ "А-7" получил якобы приказ очистить площадь перед "Белым домом" и арестовать руководство России. 20 августа, как повествовали потом в многочисленных, практически идентичных интервью руководители "А-7", спецназ принял решение, что "крови он не допустит". Но проскочило и другое. "Если мы вас правильно поняли, он (Карпухин) готов был выполнять приказ?" — спрашивали корреспонденты заместителей генерал-майора. — "Однозначно", — услышали газетчики по-военному короткий ответ. "Если бы ты видела глаза Карпухина, — говорил мне председатель Государственной комиссии по расследованию деятельности КГБ в дни путча полковник Сергей Степашин, — ты бы поняла: такие люди от приказа убивать не отказываются. Страшнее глаз я в своей жизни не видел", — подытожил Степашин.
Но приказа убивать не последовало.
Во второй половине 20 августа Крючков собрал специалистов по подземным коммуникациям, используя которые группы захвата могли бы просочиться в "Белый дом". В полночь той страшной ночи, когда десятки тысяч защитников "Белого дома" готовились своими телами закрывать российское руководство, Председатель КГБ провел свое последнее совещание. Он был еще Председателем, но власти уже не имел.
После этого ни одного приказа от руководства КГБ не поступало. В 4 часа 30 минут утра сотрудники разошлись по домам.
...........................
*Эта ассоциация была создана бывшими сотрудниками Информационного управления ПГУ (внешняя разведка) КГБ СССР.
Вечером 21 августа генерал-майор КГБ Александр Стерлигов* вместе с сотрудниками Прокуратуры России арестовал генерала армии Владимира Крючкова... На одном из первых допросов Крючков потом скажет: "Я не жалею ни о чем содеянном. И если бы я мог начать сначала, то сделал бы это энергичнее, чтобы быстрее обезглавить руководство России".
В тот же день были арестованы и другие заговорщики. Бориса Пуго нашли мертвым дома. По официальной версии, он застрелился. Застрелилась и его жена.
Генерал-майор Александр Стерлигов тут же стал начальником аппарата Вице-президента Руцкого.
Так второй эшелон власти, не вступив в переворот, сумел убрать с политической сцены страны тех, кто играл в ней роль первых скрипок. Боюсь, что именно сейчас, в обстановке хаоса и полного безвластия, именно этот второй эшелон власти, оказавшийся не замазанным в путче, будет приходить к рычагам управления страной.
Если — уже не пришел.
...А тогда, вечером 21 августа, все мы праздновали победу. В полночь с Лубянской площади многотонный грузовик, провожаемый ликующей толпой и невидимыми глазами тех, кто стоял за темными, ошарашенными окнами зданий КГБ, вывез поверженную, лежащую лицом вниз статую основателя Всероссийской Чрезвычайной Комиссии Феликса Дзержинского. Железного Феликса.
Видит Бог, в этот день с Лубянки вывезли не самого худшего чекиста.
...........................
* См. о Стерлигове в гл. "Олигархия".
Обсудить "Глава из книги: «Мина замедленного действия. Политический портрет КГБ»" на форуме...Эти строки я пишу уже в конце ноября 1991 года. Горбачев оказался прав: всей правды об августовских событиях мы, кажется, действительно никогда не узнаем. Во всяком случае — в ближайшем обозримом будущем.
Однако информация обладает свойством утекать. Имеющий уши — ее слышит. Имеющий глаза — видит.
Итак, моя версия подтвердилась. Подтвердилась даже в деталях. Именно Комитет государственной безопасности и его Председатель генерал армии Владимир Крючков были главной движущей силой и главной пружиной (по выражению Горбачева) августовского переворота.
И все началось, как я и писала в главе "Версия", в декабре 1990 года.
Конкретно — 9 декабря, за три дня до нашумевшего заявления Председателя КГБ Крючкова по Центральному телевидению.
В тот день Крючков вызвал к себе генерал-майора КГБ Вячеслава Жижина — заместителя начальника Первого Главного Управления (разведка), в прошлом — начальника секретариата Председателя (и, следовательно, особо доверенного человека), и полковника КГБ Алексея Егорова.
Крючков дал задание Жижину и Егорову (со ссылкой, между прочим, на поручение М.С.Горбачева) подготовить записку о первоочередных мерах "по стабилизации" обстановки в стране на случай введения чрезвычайного положения.
Такая записка ему была представлена. А вместе с ней — проект указа Президента М.С.Горбачева и постановления Верховного Совета СССР о введении в стране чрезвычайного положения. По словам Егорова, одновременно с этим по поручению Горбачева некими другими товарищами готовились и документы о введении прямого президентского правления в Литве. Напомню, это было в декабре, 12 января в Вильнюсе провели первую "пробу пера".
В марте, перед началом съезда народных депутатов России, ввели войска в Москву — на улицы города тогда вышло несколько сот тысяч москвичей. Тогда же, в марте, — Центральному аппарату Комитета тайным приказом Крючкова за номером 0036 от 19 марта 1991 года переподчинили Управление КГБ по Москве и Московской области, кое раньше находилось в ведении столичных властей*; а в Управлении по защите советского конституционного строя (идеологическая контрразведка) созданы три специальные оперативные группы, задачи коих коллегам были пока не ясны.
Следующие четыре месяца шла интенсивная обработка Горбачева, для чего, кстати, Крючков использовал и ту декабрьскую записку, подготовленную Егоровым и Жижиным. Обсуждалась она и на заседании Политбюро ЦК КПСС.
Горбачев, как всегда, искал компромиссного для себя решения: с одной стороны, надо было приструнить страну, с другой — сделать это так, чтобы не потерять лицо на Западе, равно как — и обещанные кредиты.
Впрочем, сказанное вовсе не означает, что КГБ выжидал, бездействовал. Ничуть.
В трудное зимне-весеннее время, когда, как мы помним, Президент Горбачев и Премьер-министр Павлов вдруг заговорили языком публичных заявлений Председателя КГБ, чекисты в буквальном смысле слова взяли страну "под колпак".
Были поставлены на контроль телефоны почти всех членов парламентской оппозиции — Межрегиональной депутатской группы. А это как-никак более 200 человек. Сотни, тысячи телефонных переговоров депутатов всех уровней — от союзного до местного — с той или иной степенью постоянства записывались на медленно движущуюся стальную проводку (а не на магнитную пленку, как принято думать) по всей стране.
...........................
*В Москве у власти были демократы.
" В КГБ СССР
Я работаю в 18 (01) группе с 1988 г. 18 группа временно была переведена для работы на 011-012 столы в связи с тем, что предполагалось открывать 4 отделение, и техники проводили монтаж аппаратуры. На 011-012 участках группа работала примерно год. Кроме объектов, установленных по заданию управлений, группа осуществляла контроль разговоров объектов, установленных по устному распоряжению Л.А.Зуйковой. В 1991 г. без заданий контролировали Корягину Т.И., Фейзуллаева, Липицкого В.С, Кузнецова В.А., Айрапетова Э.Е., Пархаева В.А., ассоциацию Полещука В.А., Кузнецова Б.А.(...)
9 августа 1991г.
Старший оперативный контролер
3 отделения 6 отдела
12 отдела КГБ СССР
прапорщик Ланина Татьяна Алексеевна".
Слушали телефоны в офисах, квартирах, на дачах. Не говоря уже о том, что в КГБ существовала специальная система, реагировавшая на определенные слова и автоматически фиксировавшая номер абонента, по телефону которого они произносятся. В прежние времена это было, например — "Долой КПСС", в августовские дни — "переворот", "танки", "КГБ".
За некоторыми наиболее известными политическими деятелями, такими, как Юрий Афанасьев или Галина Старовойтова, кроме постоянного "слухового контроля" время от времени устанавливалось и наружное наблюдение. На комитетском сленге это называется "взять в глубокую разработку". Причем информационные документы на политических деятелей изготавливались в двух экземплярах — один оставался в оперативных архивах КГБ, другой ложился в специальные фонды секретарей ЦК КПСС, кои нередко выступали в качестве заказчиков такой информации. Эти фонды Секретариата ЦК так и именовались —"Документы КГБ СССР" и были обнаружены в конце августа, когда здание на Старой площади было опечатано новой властью.
Однако не только оппоненты интересовали КГБ.
"Слушали" парикмахершу Раисы Максимовны Горбачевой. Слушали тренера по теннису Бориса Николаевича Ельцина. Ельцина вообще обложили со всех сторон: записывались телефонные переговоры его дочерей, "прозрачной" стала сауна, где российский лидер любил париться.
Вот как это делалось.
"В КГБ СССР
от заместителя начальника 1 отдела 12 Отдела* КГБ СССР
полковника Веденина М.И.
Объяснительная
В сентябре м-це 1989 г. меня вызвал начальник 12 Отдела т. Калгин Е.И. и сказал, что мне необходимо определить условия внедрения технических средств в помещение сауны спорт-комплекса "Дружба". Объект мне назван не был. В течение сентября-октября я изучал возможности внедрения технических средств в помещения 2-х саун. Ввиду того, что помещения саун располагались в подвальньк помещениях, а из-за тяжелых конструкций стен и потолков проводной вариант оборудования выполнить не представлялось возможным, я остановился на радийном варианте. Затем я связался с работниками УКГБ по г. Москве, которые оперативно обслуживали комплекс, и попросил для окончательного варианта организовать заход под видом посещения бани. Нам были куплены билеты, и мы провели техническую разведку. Оба помещения бани были нами оборудованы в 10-20-х числах декабря с установкой двух радиозакладок с управлением. Во время ближайшего времени контроля я увидел на подходе Ельцина Б.Н. со спутниками, далее они зашли в одну из бань. Я начал запись на магнитофон. Контрольный пункт был организован в автомашине и полностью контроль материала не получился из-за конспирации проведения. Далее выяснилось, что объекты посещают только одну из бань, другую мы разоборудовали.
Затем выяснилось, что объекты после игры и бани посещают рабочий кабинет С.А.Мурановой (тренер Ельцина по теннису — Е.А.), после установки отношений с доверенным лицом Марциссовым И.В. (монтер-радист) из его помещения такой закладкой с управлением был оборудован кабинет Мурановой. Контроль продолжался в течение января, февраля, марта, апреля 1990, в апреле объекты были разоборудованы.
Всего ориентировочно было 16-18 сеансов контроля. Записанные кассеты передавались лично Е.И.Калгину. Впоследствии кассеты возвращались размагниченные. Как использовалась информация — я не знаю. Я был предупрежден т. Калгиным о конспирации проводимого мероприятия и о не посвящении других сотрудников подразделения.
11.09.91
М.Веденин".
...........................
*Отдел прослушивания телефонов КГБ СССР.
Есть в этом документе и весьма интересная — во всяком случае для моих коллег — приписка:
"В дополнение: для зашифровки сути мероприятия имелось задание на Итальянского корреспондента Бананни, который был знаком с Мурановой.
11.09.91 М.Веденин.
Задание № 140620 ВГУ* КГБ СССР, задание подписал Нач. ВГУ Грушко В.Ф.26 октября 1989г. Шифр (1 отдел 12 Отдела) 45-12095-89
В отношении итальянского корреспондента Бананни Андреа, 1952 г.р., прож. Кутузовский пр., д. 13, кв. 68, отдел оперразборки 24507. 7 Отдел ВГУ. В СССР с 1988 г., характеризуется как циничный западный корреспондент. Владеет итальянским, французским, английским языками, русским очень слабо. Играет в теннис в спорткомплексе "Дружба" в "Лужниках". Оперативно обслуживается службой "З" УКГБ по г. Москве и М.О.
Переписано с задания.
М.Веденин 12.9.91 г."
...........................
*Второе Главное управление (контрразведка)
Любопытно, что имелось в виду под цинизмом итальянского корреспондента? То, что он играл в теннис в том же спорткомплексе, что и Ельцин? Любопытно и то, что нелояльности властям (видимо, так можно перевести сие определение) вполне было достаточно, чтобы взять западного журналиста в оперативное обслуживание. Но это так, к слову.
Слушали, понятное дело, и других верховных лиц государства. Для этого в Управлении правительственной связи существовала (существует и сейчас?) специальная комната, которая позволяет операторам все того же 12 отдела (отдел прослушивания) подключаться к абонентам правительственной связи. Причем никаких письменных распоряжений на то не требовалось — достаточно было устного распоряжения Крючкова, о чем операторы 12 отдела и поведали Госкомиссии по расследованию деятельности КГБ.
Так кого же еще слушали?
Вице-президента России Александра Руцкого. Премьер-министра России Ивана Силаева. Председателя Верховного Совета России Руслана Хасбулатова. Госсекретаря России Геннадия Бурбулиса. Председателя правительства Москвы Юрия Лужкова. Мэра Москвы Гавриила Попова. Министра печати России Михаила Полторанина. Бывшего министра внутренних дел, члена Президентского совета Вадима Бакатина. Председателя одной из палат Верховного Совета СССР Ивана Лаптева. Министра иностранных дел (до декабря 1991 года) Эдуарда Шеварднадзе. "Отца перестройки" Александра Яковлева... Яковлева взяли к тому же и "в глубокую разработку". Когда 8 августа 1991 года Алекандру Николаевичу потребовалось переговорить с Олегом Калугиным и для этой цели они выбрали одну из шумных московских улиц в районе Миусской площади Москвы, их разговор записывали — и записали — 72 сотрудника 7 Управления КГБ (наружное наблюдение — "топтуны"), с невидимыми микрофонами прогуливавшиеся рядом.
Список этот, конечно, весьма неполон: я ограничиваюсь лишь теми фамилиями, работа с которыми источника "Сергея" — так на комитетском сленге называется слуховой контроль телефонов, или источника "Татьяны" — прослушивание квартиры, слежка — подтверждена документами.
Понятно, что особенно внимательно прослушивали телефоны в период до и во время путча.
"В Комитет государственной безопасности СССР
от начальника 6 отдела 12 Отдела КГБ СССР
полковника Зуйковой Л.А.
По контролю объектов на 01 участке в период с 15 по 22 августа могу сообщить следующее:
15-16 августа сотрудники 01 участка работали в обычном режиме.
С 17 по 21 августа по распоряжению т. Калгина на контроль подавались:
Два номера 224. Один почти сразу был снят. На втором номере предположительно должен был быть Дзасохов (секретарь ЦК КПСС — Е.А.), но он не проявлялся.
Коржаков А.В. — домашний телефон
Иванов Н.В. — домашний телефон
Полторанин М.Н. — домашний и служебный телефоны
Силаев И.С. — домашний телефон
Лужков Ю.М. — приемная и домашний телефон
Янаев Г.И. — домашний телефон
Шеварднадзе Э.А. — домашний и служебный телефоны
Яковлев А.Н. — служебный номер, другой служебный номер и домашний телефон были на контроле с 9 августа
Афанасьев Ю.Н. — домашний телефон
"Петров" — домашний телефон
Информация в основном докладывалась устно. Лишь незначительная часть ее оформлялась сводками, которые впоследствии были уничтожены путем сожжения.
10.09.91 Зуйкова".
Не гнушались ничем. Один из моих весьма компетентных информаторов поведал мне — не без гримасы отвращения, что в сейфе начальника аппарата Президента СССР — ныне всем известного Валерия Болдина — была обнаружена пленка (сейчас она находится в Прокуратуре России), на которой оказались записаны разговоры, которые подслушиваемые вели в самые пикантные, интимные моменты своей жизни.
Забавно, что Крючков не доверял никому, в том числе и своим единомышленникам. А потому — во всяком случае в дни переворота — КГБ прослушивал телефоны, как вы могли убедиться из вышеприведенной докладной, и вице-президента СССР Геннадия Янаева. И Председателя Верховного Совета СССР Анатолия Лукьянова. И секретаря ЦК КПСС Дзасохова... Это, к слову, еще одно опровержение тех баек, будто чекисты не имели права собирать материал на партийную номенклатуру, о чем я писала в главе "Олигархия". Имели право, еще как имели!
Есть в этой истории со слежкой один не очень ясный — назовем это так — момент. Я имею в виду взаимоотношения Председателя КГБ СССР и Президента страны.
В материалах расследования имеется документ, в котором генерал Крючков пишет: "В связи с продолжающейся враждебной деятельностью бывшего генерала КГБ Олега Калугина, наносящей ущерб государственной безопасности, а также наносящей ущерб отношениям СССР с другими странами", необходимо взять вышепоименованного опального генерала, которого, как я уже писала, его бывшие коллеги, не слишком обременяя свою фантазию, наградили псевдонимом "Петров", под самое пристальное наблюдение КГБ. И далее самое интересное в рапорте начальника 12 отдела Второго Главного Управления КГБ СССР полковника В.В.Нечаева:"В апреле 1991 года по указанию В.А.Крючкова на имя Президента СССР подготовлено и направлено письмо с просьбой санкционировать глубокую разработку "Петрова". В июне с.г. санкция Президента была получена". Мне любопытно: когда устанавливали контроль за Александром Яковлевым или Эдуардом Шеварднадзе тоже испрашивали разрешения Горбачева или действовали по собственному усмотрению?
В конце ноября 1991 года журналист Юрий Щекочихин брал интервью у Михаила Горбачева. Разговор шел и о событиях, предшествовавших перевороту. Щекочихин назвал Президенту некоторые фамилии тех, чьи телефоны были под контролем КГБ — Яковлева, Шеварднадзе, Лукьянова. Горбачев был, казалось, несказанно поражен: "И его подслушивали?" Между тем за две недели до этого интервью Президенту был представлен полный, еще не купированный отчет Государственной комиссии по расследованию деятельности КГБ во время путча. Все эти фамилии в отчете указаны. Не успел прочитать? Успел. Более того: попросил фамилии из отчета Госкомиссии убрать...
Прослушивал ли КГБ телефоны Горбачева? Убеждена — прослушивал, хотя мои собеседники предпочитают его фамилию не упоминать.
Впрочем, и без всяких телефонных записей Крючков, конечно же, знал все, что ему необходимо было знать о Президенте СССР, равно как располагал немалыми возможностями по части давления и влияния на Горбачева. Но сейчас я хочу сказать о другом — о физическом наблюдении за Президентом.
На то у КГБ прежде всего существует Служба охраны, которая поставляла немало информации о жизни Горбачева.
По словам моих информированных источников, только в одном 1 отделе Службы охраны (бывшее 9 Управление КГБ СССР) трудятся 1,5 тысячи человек, которые осуществляют агентурное наблюдение как за семьей Президента и других верховных лиц страны, так и за их окружением, людьми, которые оказывались в поле притяжения Горбачева. В штате 1 отдела и уборщицы, и горничные, и повара, и шоферы, и садовники и т.д и т.п.
Понятно, что уборщица вряд ли способна серьезно повлиять на взгляды Президента страны. На то имелись люди из рабочего окружения Горбачева. Например, начальник аппарата Президента СССР Валерий Болдин, без которого на стол Президента не ложилась ни одна бумага. Или, скажем, сотрудник того же аппарата Юрий Кобяков, в прошлом — начальник 2 отдела (межнациональные отношения) V управления (идеологическая контрразведка) КГБ. Или — уже упоминавшиеся мною агенты Первого Главного Управления, оказавшиеся волей карьерного успеха вблизи Президента. Вероятно, именно эти факты, ставшие известными, не сомневаюсь, Горбачеву, и были истинной причиной отставки начальника Первого Главка Леонида Шебаршина. Наверное, здесь нелишне сказать, что подобная информация, равно как имена некоторых людей, после августовских событий выпавших из ближайшего окружения Президента, но занявших видные служебные кресла (дабы держать их "на крючке"?), мне стали доступны из источников более чем компетентных. Возможно, эти имена назовет следствие и суд? Впрочем, у меня на это надежд мало. Именно: "Всей правды я никогда не скажу", — предупреждал, как вы помните, Горбачев.
Ну и, наконец, август. Горбачев отбыл, как пишут в официальных сообщениях, на отдых в Крым, в Форос. 5 августа состоялось первая встреча Крючкова с будущими членами Государственного комитета по чрезвычайному положению в гостиничном доме КГБ СССР, обычно использовавшимся для встреч с руководителями госбезопасностей "друзей". Дом этот находится на территории разведки и именуется "объектом А, Б, Ц".
В тот же день, 5 августа, Крючков снова позвал к себе своего зама Грушко и уже знакомых нам Егорова и Жижина. Там же, в кабинете Крючкова, нежданно-негаданно оказался и посланец министра обороны СССР Дмитрия Язова — гвардии генерал-майор, командующий воздушно-десантными войсками, герой Афганистана Павел Грачев. Да, да: тот самый Грачев, который потом вдруг станет чуть ли не героем трех августовских дней... Генерал, как утверждают, отвечал за разработку всей военной стратегии путча.
Так вот, на том совещании Крючков поручил подготовить еще одну, но уже более подробную аналитическую записку на предмет введения в стране чрезвычайного положения. Работу, — объяснил Председатель КГБ, — следует вести конспиративно. А посему Грачев, Егоров и Жижин отправились писать документ на оперативную дачу Второго Главного Управления (контрразведка), расположенную неподалеку от деревни Машкино, по дороге на Ленинград.
Написали. И предупредили Крючкова, как говорил в ходе послепутчевого расследования полковник Егоров, что введение чрезвычайного положения может вызвать негативную реакцию среди некоторой части населения, поскольку — процитирую один из аргументов — "значительная часть советских людей еще не испытала на себе трудности в снабжении продуктами и товарами первой необходимости в такой степени, чтобы поддержать жесткие меры рационирования и принудительного восстановления хозяйственных связей".
Судя по последующим событиям, Крючкова и его коллег подобное резюме ничуть не обеспокоило.
15 августа начальник 12 отдела КГБ СССР Е.И.Калгин и начальник Управления правительственной связи А.Г.Беда получили устное указание Крючкова постоянно контролировать все переговоры абонентов правительственной связи. Первый заместитель Крючкова генерал Г.Е.Агеев провел специальный инструктаж по организации "слухового контроля". А совершенно уже измученные писаниной Егоров и Жижин, получив соответствующую надиктовку от Председателя КГБ, сели составлять "развернутую программу наиболее насущных мер чрезвычайного характера". Эта программа потом и легла в основу Постановления № 1 ГКЧП СССР, обнародованного по всем радиостанциям Советского Союза в 6 часов утра 19 августа. Но не будем торопить события.
В субботу, 17 августа, Председатель КГБ СССР собрал своих заместителей и начальников управлений: рассказал о готовящемся введении чрезвычайного положения в стране. Возражений не услышал. Коллеги оправдали его ожидания — поддержали.
17 августа в состояние повышенной боевой готовности были приведены спецназ 7 управления КГБ — "А-7" и спецназы ПГУ — группа "Каскад" и отдельный учебный полк (иногда его называют "группа Б"), находящийся в ведении управления "С" (нелегалы) разведки: с подмосковных баз их перебросили в Москву и поселили в клубе имени Дзержинского. Группа "А-7" должна была арестовать Ельцина.
Вечером, на объекте "А, Б, Ц", в беседке, отослав охрану и официантов, собрались заговорщики: Премьер-министр Валентин Павлов, заместитель Председателя Совета обороны Олег Бакланов, член Политбюро ЦК КПСС Олег Шенин, руководитель аппарата Президента СССР, один из самых влиятельных людей в окружении Горбачева (десять лет его помощник!), Валерий Болдин, министр обороны СССР Дмитрий Язов, его заместители — Варенников и Ачалов, ну и, естественно, Крючков со свитой — Грушко и Егоровым. Поговорили. Павлов рассказал, что с уборкой урожая плохо, что реально нависла угроза зимнего голода, что, если 20 августа подпишут Союзный договор, наступит полный обвал, республики разбегутся. Короче, объявлять "чрезвычайку" надо немедленно. Язов его поддержал: пора наводить порядок и дисциплину. Крючков предложил: следует ехать в Крым, к Горбачеву, и попытаться посоветовать ему передать на 1 месяц власть в стране Комитету по чрезвычайному положению, а затем сказал, что когда положение стабилизируется, Горбачев мог бы свои президентские занятия и продолжить. Под контролем ГКЧП или нет — этого Крючков не конкретизировал. Собравшиеся товарищи Председателя КГБ не поддержали, решили прежде отправить посланцев в Крым: уговорить Горбачева либо подписать указ о введении чрезвычайного положения, либо передать свои полномочия вице-президенту Янаеву.
18 августа в Форос, на дачу к Горбачеву, вылетела делегация от ГКЧП. В группу, еще там, в беседке, выбрали Бакланова, главнокомандующего сухопутными войсками генерала армии Валентина Варенникова, начальника Службы охраны КГБ СССР генерал-лейтенанта Юрия Плеханова (кроме самого Горбачева только Плеханов мог дать разрешение пропустить на территорию дачи посторонних), Шенина и Болдина.* Кстати, кандидатуру Болдина предложил Язов, объяснив соратникам, что появление Болдина произведет на Горбачева сильное воздействие. Знаток человеческих душ и литературы, Язов в качестве аргумента продекламировал слова Юлия Цезаря — "...И ты, дитя Брут, с ними"...
В 17 часов 50 минут 18 августа начальник Управления правительственной связи генерал-лейтенант Александр Беда дал указание отключить все телефоны Горбачева, в том числе стратегическую и космическую связь. Конкретно приказ звучал так: "Каналы связи Москвы, Киева, Севастополя, Симферополя на Ялту и Форос перевести на ручное обслуживание". "Ручное" — это значит только через телефонисток. Потом, уже 19 августа, другим приказом будет отключена вся спецсвязь у Ельцина и премьера России Ивана Силаева. Полк Севастопольского управления КГБ блокировал дачу Горбачева с суши, группа пограничньк сторожевых кораблей, переданных в прямое подчинение Плеханова и его заместителя Генералова*, — блокировала с моря... Впрочем, Президент был и под пристальным вниманием своей охраны, которая то ли защищала его (от кого?), то ли держала под домашним арестом. Личный охранник Горбачева генерал Владимир Медведев — "дядя Володя" — как ласково называли его коллеги — своего Президента оставил: улетел в Москву...
...........................
*Все арестованы и привлечены к уголовной ответственности.
*Арестован и привлечен к уголовной ответственности.
В этот же день 15 управление КГБ ("бункерное") было приведено в состояние повышенной боевой готовности: его подземные офисы, спальные комнаты, филиалы ТАСС и т.д. обеспечены автономным водоснабжением, питанием, воздухом.
В Управлении по защите советского конституционного строя были созданы оперативные группы, в обязанности коих вменены были аресты и интернирование тех, кто, как написано было в шифровке, "способны поднять людей". Эта же задача была поставлена и перед Московским управлением КГБ: ордера на арест, в которые оставалось лишь вписать фамилию, были отпечатаны заранее в количестве 300.000 экземпляров. Их подписал командующий Московским военным округом после введения чрезвычайного положения — комендант Москвы генерал-полковник Николай Калинин. Кроме того, столичные чекисты должны были взять под охрану вместе с армией важнейшие объекты — Госбанк, Гознак, Гохран, телевидение, объекты телефонной и телеграфной связи.
В телеграмме за № 14555 начальник Московского КГБ генерал Прилуков распорядился создать оперативный штаб, "усилить работу по противодействию диверсионно-подрывной деятельности противника в отношении объектов промышленности, транспорта и связи, предприятий жизнеобеспечения населения, предупреждению чрезвычайных происшествий, саботажа, вредительства, антиобщественных проявлений". Его же приказом нештатные оперативно-следственные группы повышенной боевой готовности "Волна" были переведены на усиленный вариант работы "до особого распоряжения центра". Тысячи чекистов сидели по домам, ежеминутно ожидая по телефону сигнала экстренного сбора "Пламя".
Столичные комитетчики потом будут трудиться на улицах, площадях, среди защитников "Белого дома". Впрочем, существенную помощь в том окажут и офицеры Главного разведывательного управления Министерства обороны СССР, и сотрудники Дипломатической академии Генерального штаба: 19 августа они получат команду — переодевшись в гражданскую одежду, собирать информацию о "бунтарях" и "зачинщиках" на митингах и баррикадах. ГРУ к тому же будет отдан приказ пресечь работу независимых радиостанций.
Спецгруппы были организованы и в Третьем главном управлении — (военная контрразведка). Им выдали оружие и командировочные удостоверения без указания места командировки — часть из них потом "оказалась" в Вильнюсе и Риге.
В ночь с 18 на 19 августа члены ГКЧП подписали известный документ о внезапной болезни Горбачева и введении чрезвычайного положения. По сему поводу крепко выпили — то есть очень крепко. Только Крючков был трезв.
Дальнейшее известно*.
Группа "А-7" должна была арестовать Ельцина. Не арестовала. Должна была взять штурмом "Белый дом". Не взяла. Их коллеги должны были выдворить из Москвы в места весьма отдаленные 7 тысяч человек. Не выдворили...
Мир рукоплескал победе демократии. Страна, пережив недолгую эйфорию, вновь впадала в депрессию. И, кажется, теперь уже только журналистов волнует вопрос: кто был режиссером того августовского спектакля, искренними участниками которого все мы, не ведая того, стали? Или то была еще не сама премьера, а лишь генеральная репетиция ее?
* * *
Так что же все-таки произошло? Почему переворот, столь солидно готовившийся КГБ на протяжении всего девяносто первого года, стремительно — в течение одних суток (20-го путчисты уже проиграли!) — выдохся, усох, сжался в жалкий бессильный комочек сломленных и напуганных — еще вчера таких властных — людей?
Ведь прослушивали полстраны. Держали под контролем всех верховных лиц государства. Отслеживали каждый шаг демократов. Имели в числе своих открытых сторонников Военно-промышленный комплекс, армию, наконец, — тысячи собственных, чекистских, "штыков", обреченных, как справедливо говорил генерал Дудник, на верность системе уже в силу своего служебного положения. Почему же тогда переворот провалился? Понять это необходимо именно сейчас, до того, как случится переворот следующий.
Недоучли популярности Ельцина? Возможно. Хотя последние два-три года он упорно в том их убеждал.
Забыли, что страна августа 1991 года — это уже другая страна, не та, что была в восемьдесят пятом? Тоже похоже на правду. Хотя социологические опросы, проведенные в первой половине 20 августа, показали: 52 процента населения России поддержали Ельцина, причем подавляющее большинство — именно российского лидера, а не некую абстрактную идею свободы, как это было в более развитых странах Восточной Европы. 28 процентов — выступили на стороне ГКЧП. 20 процентов — отнеслись к событиям вполне равнодушно. В большинстве маленьких городков и в сельских поселках России, занятых поисками соли и спичек, переворот просто не заметили: "что-то там происходит в Москве, нас это не касается"31. Не касается! Уже одного этого было достаточно, чтобы установить в государстве любую власть.
...........................
* Я сознательно здесь ограничиваю свой рассказ деятельностью только КГБ. Хотя, конечно, 18, 19 и 20 августа действия КГБ и армии координировались. Например, 19 августа состоялось совещание у Председателя КГБ, в котором принял участие заместитель министра обороны СССР генерал-полковник В.Ачалов.
Ведь гекачеписты, при всей невысокой оценке их интеллектуальных способностей, все рассчитали-то правильно.
Рейтинг Горбачева давно уже колебался где-то у нулевой отметки. Страна, объевшаяся его бесконечными компромиссами и маневрами (интеллигенция) и тотально за годы перестройки обнищавшая (все слои населения), защищать Горбачева не пошла бы. Плюс к тому ГКЧП сразу же, в первом своем постановлении, пообещал начать борьбу "с бесхозяйственностью и разбазариванием народного добра", заморозить цены, повысить зарплату, выдать всем желающим горожанам по 15 соток земли под огороды. Мало ли — для обывателя? Эти 15 соток запомнили. Вспоминают и сейчас.
Еще один аргумент — мужество москвичей. И — как следствие — неспособность чекистов действовать в ситуациях сопротивления им. Аргумент? Отчасти.
В ту самую страшную ночь с 20 на 21 августа 9-миллионная Москва спала. "Белый дом" собирались защищать сорок — по некоторым оценкам — семьдесят тысяч в основном молодых людей, смести которых с площади группе "Альфа" труда не составляло. "Наши агенты постоянно находились среди оборонявшихся и внутри (! — Е.А.) Российского парламента. Ночью мы объехали все баррикады... Они были "игрушечные", взять их можно было малыми силами... Мои ребята практически неуязвимы. Все это длилось бы минут пятнадцать", — откровенничал потом начальник "А-7" генерал-майор Виктор Карпухин. Была бы кровь, много трупов? В Вильнюсе, когда брали здание телецентра и телебашню, "Альфа" прошла через пятитысячную толпу, не сделав ни одного выстрела. И именно она выполнила приказ. Те, кто погиб в Литве, погибли от неумелых и бессмысленных действий солдат, как это было и в Москве. Хотя та литовская кровь и на совести "Альфы", конечно. Но более того: брать штурмом здание Российского парламента не надо было вовсе. Чтобы убить Ельцина и его команду, хватило бы уже тех спецназовцев, которые сидели в самом "Белом доме", — и тех чекистов, кто был в его охране.
Наконец, среди причин, объясняющих провал путча, называлась и такая глобальная, как общее разложение системы, и разложение КГБ в частности. И снова скажу: это лишь часть правды. Часть, но не вся.
Конечно, КГБ неизлечимо болен, как болен весь организм тоталитарного режима. Тому примеров немало. Вот лишь короткие выдержки из материалов спецпроверки и писем сотрудников Ростовского областного управления КГБ вышестоящему начальству в Москве. "Из кабинета следотдела (следственного отдела — Е.А.) УКГБ иностранец похитил секретные документы, в том числе шифротелеграммы... В здание УКГБ проник посторонний и, вскрыв сейфы, получил доступ к сводным документам УКГБ. "Установлен" какой-то пьяница... Спецгруппой МВД СССР задержан начальник Азовского ГО (горотдела — Е.А.) УКГБ, отдыхавший на юге с особо опасным преступником-убийцей... Сотрудник отдела Мошкаренко имел несанкционированный контакт с иностранцем, получал и реализовывал по спекулятивным ценам импортную радиоаппаратуру, расшифровывал а/м (агентурные материалы — Е.А.) и свою принадлежность к КГБ... Сотрудник отдела Васильцов выдал объекту оперразработки (мафиози — Е.А.), что тот изучается органами КГБ... Начальник отдела правительственной связи УКГБ Кравченко продал по спекулятивным ценам более тонны бензина и других горючесмазочных материалов. Деньги, как пояснил, требовались для встреч комиссий из центрального аппарата КГБ..." Ну и так далее и тому подобное. О том, что доносительство давно стало нормальной формой взаимоотношений между сотрудниками КГБ, что там, так же как и в миру, подношения начальству было обычным делом (кстати, Крючков, по слухам, подобных подарков не брал и систему подношений пытался подавить), — об этом и говорить не приходится. Слава Богу, не в замкнутом мире жили и живут. Так что КГБ болен — тут нет вопроса. Кроме одного: известно, что раковые больные могут жить годами, если сердце качает кровь. А Комитет — это сердце системы, и, разнося токсины, истерически хватаясь за жизнь, — не убьет ли он всех нас?..
Но не следует забывать и другого. То, что "нежные" и "бархатные революции" в Восточной Европе безумно напугали чекистов. Взятие толпой здания штази в ГДР, разгон службы безопасности — STB — в Чехословакии, массовые увольнения в Венгрии — о, это действовало на психику...
Кстати, о бывших соцстранах. Не новость, что тайные полиции государств Восточного блока — суть были подразделения КГБ СССР, управляемые его 11 отделом*. Известно, что все начальники управлений этих "подразделений" обязаны были пройти стажировку в Высшей школе КГБ. Немало оперсотрудников вышли из тех же стен, закончив обычные пяти- или трехлетние курсы.
Не открою Америки, если скажу, что "перестройки" и там не обошлись без Комитета.
"Москва еще в 1988 году наметила проект замены коммунистами-реформаторами тогдашних руководящих групп в Чехословакии, Болгарии и Румынии", — свидетельствует нынешний заместитель министра внутренних дел, бывший член движения "Хартия-77", известный чешский диссидент Ян Румл.
Есть свидетельства, что не обошлось без КГБ и в Румынии, когда свергали режим Чаушеску. Убеждена, что и низложение Хонеккера в ГДР, который, как известно, был в активной оппозиции к советской перестройке, тоже произошло не без участия Комитета*. Ибо понятно, что устойчивость военно-экономического Варшавского блока требовала более или менее ровной политической ситуации во всех соцстранах. Именно в Берлине, в районе Карлсхорст располагался европейский центр КГБ, откуда, согласно годовому отчету ведомства по охране конституции ФРГ, 350 офицеров и многочисленный вспомогательный персонал руководили советской разведывательной сетью в Западной Европе.
Электронные архивы госбезопасности ГДР за два дня до штурма здания штази разгоряченной толпой были удачно переправлены в Союз. Сотрудники берлинского центра вместе со специально прибывшими из Москвы специалистами из Оперативно-технического управления КГБ СССР могут отнести эту удачную операцию на свой счет.39 Не хочу более останавливаться на этой теме, поскольку сознательно ограничила себя в этой книге рассказом о деятельности КГБ лишь в Советском Союзе.
...........................
* 11 отдел славно трудится и сейчас, координируя деятельность служб безопасности Китая, Северной Кореи, Вьетнама. Что касается бывших соцстран... В декабре 1990 года чехословацкие газеты обнародовали сенсационный документ — текст секретного договора между КГБ СССР и министерством внутренних дел ЧСФР (в него входит управление безопасности), заключенный сроком на 5 лет. Документ был подписан Председателем КГБ В.Крючковым и министром МВД ЧСФР Р.Сахером... 26 февраля 1990 года. В марте 1991 года появилось сообщение, что этот договор в одностороннем порядке был расторгнут чехословацкой стороной.
* Кстати, именно Хонеккер запретил распространять в ГДР газету "Московские новости" и дайджест АПН "Спутник".
Важно: развитие событий в Восточной Европе убедило чекистов, что они неспособны контролировать лавину, именуемую тягой народа к нормальной жизни и хотя бы минимальной личной свободе. Но самое главное: на примере Чехословакии и ГДР они поняли, что при смене режима (а не косметическом ремонте его, как мечталось интеллектуалам от КГБ) им места нет. Новой, действительно демократической власти они могут оказаться не нужны вовсе. Таким образом, КГБ терял не только свою власть — обыкновенные, рядовые чекисты теряли личный, персональный кусок хлеба с маслом. И именно это превращало их борьбу с демократами в борьбу за выживание. Потому переворот, возвращение страны в тоталитарное русло, им был необходим. И не поддержать его они не могли.
Вот почему во все разговоры о том, что комитетчики, равно как армейская верхушка и ВПК, вдруг все, скопом, стали демократами, антикоммунистами и именно поэтому переворот провалился (подобными "откровениями" были заполнены советские и западные газеты всю осень 1991 года), с самого начала верилось с трудом*. Материалы Государственной комиссии по расследованию деятельности КГБ во время путча этот мой скептицизм подтвердили.
Расследование показало: 19 августа, в первый день переворота лишь единицы среди чекистов выступили против ГКЧП, абсолютное большинство — либо участвовало в перевороте, либо выжидало.
Что касается спецназа "А-7", то приказа взять штурмом здание российского правительства боевики просто-напросто не получали. Не было такого приказа.
Случилось другое.
В переворот не вступил второй эшелон власти — теневые кабинеты КГБ, ВПК, армии, партийная и советская номенклатура на местах. Другими словами — переворот не поддержал тот важнейший передаточный механизм, та, образно говоря, "шестеренка", которая в тоталитарном государстве соединяет верхушку с ее "руками" и "ногами" — силовыми структурами. Без этой "шестеренки" приказы перестают быть приказами, их просто саботируют. 19 августа второй эшелон власти выжидал.
*
* См. Евгения Альбац, Наталия Геворкян, "КГБ СССР: что будет с ним завтра?" "Московские новости", 25 августа 1991 г.
Но уже к исходу дня понял: у "восьмерки" ничего не получится. А поняв это — он начал свою игру, в которой члены ГКЧП были не только не нужны — мешали.
Повторю: в принципе гекачеписты все рассчитали правильно.
Не додумались они до другого — самолюбие не позволило: в ГКЧП вошли люди, во-первых, из прежней властной когорты — уже по одному этому им не поверили. Во-вторых — до крайности лично непопулярные в стране. В третьих (что, может быть, самое главное) — непопулярные в своих собственных ведомствах.
Премьер Павлов скомпрометировал себя в глазах населения тем, что поднял цены на товары первой необходимости и провел бессмысленную кампанию по обмену 50-рублевых денежных билетов. При этом пострадали прежде всего неимущие. В возглавляемом им Совете Министров над Премьером почти открыто смеялись.
Вице-президент Янаев давно имел репутацию клоуна, пристяжного при Горбачеве. Трясущиеся с похмелья руки вице-президента на пресс-конференции 19 августа стали анекдотом года.
Главный колхозник страны Стародубцев потерял вес среди активного крестьянства благодаря своей борьбе с новыми фермерами и выступлениями против передачи земли в частную собственность.
Маршала Язова тысячи российских матерей обвиняли в том, что он посылает на смерть их детей в Закавказье. Не говоря уже о том, что "старик" безумно раздражал и мешал молодой поросли генералов. "Отношение к нему в армии было скорее отрицательным", — говорил мне офицер Главного разведывательного управления Министерства обороны.
Тизяков и Бакланов для рядовых сограждан были "темными лошадками". Но важнее, что против Тизякова выступал Научно-промышленный союз Аркадия Вольского, а против Бакланова — целый ряд влиятельных людей из ВПК, которые "объелись бессмысленными указаниями Бакланова еще в то время, когда тот был председателем военно-промышленной комиссии Совета Министров, а потом секретарем ЦК КПСС, ведавшим вопросами обороны.
Пуго сменил на посту министра внутренних дел пользовавшегося известностью Вадима Бакатина. Коррумпированность милиции была притчей во языцех повсеместно в стране. Не любили Пуго и в самом Центральном аппарате МВД. Не говоря уже о том, что Пуго был латыш, в ментальности обывателя — инородец, чужак.
Наконец, Крючков как выходец из партаппарата имел сильную клановую оппозицию профессионалов в КГБ. Хотя его уму, собранности, умению организовать работу многие отдавали должное. Однако смещения Крючкова с поста Председателя КГБ его же коллеги добивались давно и лишь поддержка (или — зависимость?) Горбачева позволила Крючкову сохранить кресло летом 1991 года.
Короче, окажись, не дай, конечно, Бог, во главе путчистов фигура (фигуры) менее известная и, уж во всяком случае, не так скомпрометированная, августовские события могли повернуться совсем по-другому. И совсем по-другому — не сомневаюсь — повел бы себя и второй эшелон власти.
Но произошло то, что произошло.
А теперь факты.
В первый день путча начальник Первого Главного Управления Леонид Шебаршин отправил в 130 резидентур шифровку, приказывающую распространять документы ГКЧП. Еще раньше подчиненный ПГУ особый учебный центр был приведен в боевую готовность и передислоцирован в Москву. Во второй половине 20 августа Шебаршин отдал приказ, запрещающий спецназу вступать в какие-либо мероприятия ГКЧП без его личного на то указания.
Указания не было.
19 августа оперативная группа Управления "Z" (идеологическая контрразведка) сидела с оружием наготове. Другая группа, которую возглавил заместитель начальника управления Геннадий Добровольский, опечатывала типографии и радиостанции. К исходу 20 августа оружие было отправлено обратно в сейфы, сотрудникам приказали ждать дальнейших указаний.
Не дождались.
"На первом этапе путча генерал Грачев (тот самый Грачев, который разрабатывал военную стратегию переворота и по приказу которого в Москву вошли дивизии воздушно-десантных войск — Е.А.) действовал в соответствии с указаниями Язова. Но не терял и контакта с российским руководством: со второй половины 20 августа, вместе с нынешним министром обороны Е.Шапошниковым, стремился предотвратить штурм "Белого дома" и трагическое развитие событий в Москве", — свидетельствуют эксперты Российской гуманитраной ассоциации*. (Правда, есть и другая версия: именно Грачев еще утром 19 августа предупредил Ельцина о готовящемся перевороте.)
Генерал-лейтенант Павел Грачев после путча стал первым заместителем министра обороны СССР. Ныне — министр обороны России.
19 августа начальник Московского КГБ генерал-лейтенант Прилуков собрал у себя своих заместителей, начальников подразделений, руководителей районных аппаратов КГБ. Объяснил поставленную перед управлением задачу: аресты наиболее активных лиц и наблюдение за согражданами на улицах Москвы. Никто на заседании против не высказался.
20 августа, во второй половине дня, как утверждает заместитель Прилукова генерал-майор КГБ Александр Корсак, руководство Московского КГБ "решило не участвовать в этой авантюре".
19 августа в 17 часов 30 минут спецназ "А-7" получил якобы приказ очистить площадь перед "Белым домом" и арестовать руководство России. 20 августа, как повествовали потом в многочисленных, практически идентичных интервью руководители "А-7", спецназ принял решение, что "крови он не допустит". Но проскочило и другое. "Если мы вас правильно поняли, он (Карпухин) готов был выполнять приказ?" — спрашивали корреспонденты заместителей генерал-майора. — "Однозначно", — услышали газетчики по-военному короткий ответ. "Если бы ты видела глаза Карпухина, — говорил мне председатель Государственной комиссии по расследованию деятельности КГБ в дни путча полковник Сергей Степашин, — ты бы поняла: такие люди от приказа убивать не отказываются. Страшнее глаз я в своей жизни не видел", — подытожил Степашин.
Но приказа убивать не последовало.
Во второй половине 20 августа Крючков собрал специалистов по подземным коммуникациям, используя которые группы захвата могли бы просочиться в "Белый дом". В полночь той страшной ночи, когда десятки тысяч защитников "Белого дома" готовились своими телами закрывать российское руководство, Председатель КГБ провел свое последнее совещание. Он был еще Председателем, но власти уже не имел.
После этого ни одного приказа от руководства КГБ не поступало. В 4 часа 30 минут утра сотрудники разошлись по домам.
...........................
*Эта ассоциация была создана бывшими сотрудниками Информационного управления ПГУ (внешняя разведка) КГБ СССР.
Вечером 21 августа генерал-майор КГБ Александр Стерлигов* вместе с сотрудниками Прокуратуры России арестовал генерала армии Владимира Крючкова... На одном из первых допросов Крючков потом скажет: "Я не жалею ни о чем содеянном. И если бы я мог начать сначала, то сделал бы это энергичнее, чтобы быстрее обезглавить руководство России".
В тот же день были арестованы и другие заговорщики. Бориса Пуго нашли мертвым дома. По официальной версии, он застрелился. Застрелилась и его жена.
Генерал-майор Александр Стерлигов тут же стал начальником аппарата Вице-президента Руцкого.
Так второй эшелон власти, не вступив в переворот, сумел убрать с политической сцены страны тех, кто играл в ней роль первых скрипок. Боюсь, что именно сейчас, в обстановке хаоса и полного безвластия, именно этот второй эшелон власти, оказавшийся не замазанным в путче, будет приходить к рычагам управления страной.
Если — уже не пришел.
...А тогда, вечером 21 августа, все мы праздновали победу. В полночь с Лубянской площади многотонный грузовик, провожаемый ликующей толпой и невидимыми глазами тех, кто стоял за темными, ошарашенными окнами зданий КГБ, вывез поверженную, лежащую лицом вниз статую основателя Всероссийской Чрезвычайной Комиссии Феликса Дзержинского. Железного Феликса.
Видит Бог, в этот день с Лубянки вывезли не самого худшего чекиста.
...........................
* См. о Стерлигове в гл. "Олигархия".
