Не убий!
«Они не умирают, они просто прячутся в природе», — написал как-то Эдвард Радзинский о земной нечисти. Фашисты, расисты и иже с ними в России уже не прячутся. Казнь гражданина Ганы, равно как и казни граждан Ирака и своих соотечественников из кавказских и среднеазиатских республик, задержанные сначала снимали на кинокамеру, а затем выкладывали в Интернете.
Теоретически всем нормальным людям понятно, что ксенофобия — один из самых безобразных человеческих инстинктов, но поскольку он инстинкт, то присутствует в человеческой природе почти повсеместно. Другой вопрос, как с этим инстинктом борется общество и каждая отдельная личность. Нелиберальное общество, «разделяющее и властвующее», ксенофобию, как правило, исподволь лелеет.
Либеральное, цивилизованное давно пришло к пониманию, какие опасности несут в себе ксенофобия и расизм, и борется с ними всеми силами. Во-первых, теми силами, что по роду службы призваны бороться с антиконституционными человеконенавистническими проявлениями, а во-вторых, силами, заложенными в иммунной системе самого общества.
Как-то мне довелось побывать в гостях у Лутца и Ренате Холлермайер, школьных учителей из баварской деревни Зиннинг, расположенной недалеко от Донауфюрта. Лет десять назад в их деревню переехал из соседнего городка Нойбурга некто Антон Пфалер, ничем поначалу не примечательный сосед. Но однажды Зиннинг проснулся от грохота гусениц танка. В танке ехал Пфалер, который где-то за бешеные деньги приобрел эту военную реликвию. И всё бы ничего, разные бывают у людей игрушки, но одним танком «игрушки» не ограничились.
Пфалер стал выпускать листовки нацистского содержания, к нему повадились приезжать на микроавтобусах какие-то странные личности, в том числе молодые неонацисты, одетые в черную униформу. Дальше больше: Пфалер начал проводить с деревенскими детишками уроки «патриотического воспитания». И когда Ренате встречала своих учеников, десятилетних мальчишек, с каким-то таинственным видом выходивших с тех занятий, и пыталась узнать, чему же учит их новоявленный педагог, мальчишки прятали глаза и отвечали уклончиво: «Вряд ли вам это нужно знать».
Потом в маленьком Зиннинге стала издаваться газета — общегерманский печатный орган НДПГ Deutsche Stimme. А одним из постоянных визитеров Антона Пфалера стал некто Хольгер Апфель — депутат парламента Саксонии от НДПГ. И тут деревня, некоторое время лишь оторопело наблюдавшая за происходящим, дружно восстала. Двести человек вышли на антифашистский митинг и прошли демонстрацией по главной улице Зиннинга с транспарантами, на которых было написано: «НДПГ, Пфалер и компания! Убирайтесь! Вы нам не нравитесь!» Это было началом противостояния деревни Зиннинг неонацизму вообще и в частности — в своей отдельно взятой деревне. К делу подключилась полиция. И в один день, поистине прекрасный для уставшей от такой тревожной жизни деревни, полиция нагрянула к Пфалеру с обыском, и очень скоро тот вышел из своего дома в сопровождении полицейских уже в наручниках. Потом был суд, и неонацист получил 2,5 года тюремного заключения.
Казалось бы, зло побеждено и деревня может наконец поставить на деле точку. Но этого не случилось. Организация деревенских антифашистов «Инициатива против правых» не только продолжила свое существование, но даже стала расти и крепнуть. В нее вступали всё новые члены — из окрестных сел и соседних городов. На сегодняшний день в организации состоит порядка 800 человек. Причем состоит не формально, а вполне осознанно и действенно.
Я спросила моих собеседников о том, что же заставляет их не оставлять этой борьбы. Ведь, похоже, они победили. « В отличие от полного поражения, которое потерпела Германия в эпоху Гитлера, полной победы в борьбе с нацизмом ни в масштабах одной деревни, ни в масштабах целого государства быть не может, — ответил на это Лутц Холлермайер. — Эта бацилла может дремать, но она всегда готова проснуться».
Он прав, этот светлый человек, сельский школьный учитель.
В той или иной степени бациллой ксенофобии заражена значительная часть российского социума, в основном необразованная и агрессивная, мыслящая категориями «свой- чужой», видящая мир в чёрно-белом изображении. Может быть, я упрощаю, но мне кажется, что основа любой ксенофобии — в первую очередь скудоумие, неспособность посмотреть на мир не из своей мышиной норки, а с высокой точки обзора всего сущего.
Увы, то и дело появляются своеобразные «тайные послания», легитимизирующие ксенофобию в сознании «широких народных масс». Чего стоит принятая буквально вчера декларация Московского транспортного союза, запрещающая водителям говорить не по-русски. Они же «на иностранном» языке не с пассажирами изъясняются, а между собой, я полагаю. Или не был ещё совсем недавно тот же таджикский язык одним из языков «дружной семьи братских народов»? А теперь он, видите ли, оскорбляет слух москвичей и гостей столицы…
Такими темпами очень скоро спасать надо будет уже не чёрных от белых или наоборот, а всех ото всех, без сортировки на цвета и оттенки, которые по сути есть только повод для выбросов взаимной ненависти. Земля, конечно, рождает всяких уродов: маньяков, садистов, мизантропов. Как говорится, в семье не без... Но когда процесс «рождаемости» бесноватых государством не контролируется, а то и поощряется, это, братцы, — кранты. И той «семье», что «не без», кранты, и тем, кто зашёл к ней в гости. Вилки-то ведь некому попрятать...
Мартин Лютер Кинг говорил, обращаясь к расистам: «Вы нам не нравитесь, но мы вас любим». Он им тоже не нравился, и они его убили. Это был их, как они считали, патриотический долг... Но в конечном итоге победил Мартин Лютер Кинг. В своей эпохальной речи «У меня есть мечта» он оказался почти провидцем: «Мы сможем ускорить наступление того дня, когда все Божьи дети, черные и белые, евреи и язычники, протестанты и католики, смогут взяться за руки». А сможем ли когда-нибудь взяться за руки мы?
Сможем, конечно! Если друг друга к тому времени не сильно поубиваем.
У меня есть мечта: чтобы не
сильно...
