Такой масштабной игры в предвыборный либерализм Лукашенко не вел еще никогда. На этот раз, казалось бы, сплошной разгуляй: зарегистрировали всех, в том числе и тех, кто никак не мог набрать 100 тысяч подписей избирателей в свою поддержку, предоставили кандидатам прямой эфир и даже дали час эфира на теледебаты, которых с 1994 года на белорусском телевидении не было.

В общем, по сравнению с 2001 и 2006 годами либерализация небывалая. А объясняется все очень просто. Цена предвыборной игре Лукашенко — три миллиарда евро, обещанные евросоюзовскими эмиссарами, министрами иностранных дел Германии и Польши, недавно приезжавшими к Лукашенко. Министры сказали ему прямо: «Проведешь честные выборы — Европа даст в помощь три миллиарда». Лукашенко, естественно, сделал вид, будто не понял: «А когда это я нечестные проводил?..» Лгали обе стороны: министры прекрасно знали, что при нынешнем избирательном кодексе честные выборы невозможны по определению — сначала нужно изменить законодательство. И Лукашенко знал, что Запад прекрасно об этом знает. Но декорации к спектаклю начал возводить немедленно.

В результате белорусский ЦИК зарегистрировал 10 кандидатов в президенты, включая Лукашенко. При этом, если руководствоваться простыми наблюдениям, во время сбора подписей по сто тысяч могли собрать лишь трое: Владимир Некляев, Андрей Санников и Ярослав Романчук. Это их инициативные группы стояли в пикетах с утра до вечера в самых бойких местах белорусских городов, это их люди ходили вечерами по квартирам. Остальные вообще никак не проявились за месяц, отведенный на сбор, но объявили, что сдали в избирательные комиссии все необходимые подписные листы. И Лукашенко царственным жестом дозволил регистрировать всех. Он думал, что это хитрый ход, который расколет оппозицию, но в итоге перехитрил сам себя.

Опыт предыдущих белорусских выборов показывает, что выбор единого кандидата от оппозиции никак не влияет на фальсификации: какая, собственно, разница — одному человеку председатель ЦИКа Ермошина «нарисует» полтора процента голосов или трем, а остальным — по полпроцента? 80 процентов усилиями иллюзионистов из Центризбиркома все равно отойдут к Лукашенко, зато наличие единого кандидата от оппозиции влияет на мобилизацию и последующие протесты. К примеру, в выборах 2001 года участвовал такой кандидат — глава федерации профсоюзов Владимир Гончарик. Выйдя на площадь, где после закрытия избирательных участков собрались люди, он самодовольно заявил: «Мы совершенно точно выходим во второй тур». И призвал людей спокойно идти по домам. При этом в пользу единого снял свою кандидатуру куда более сильный политик Семен Домаш. Если бы они оба участвовали в выборах, один мог бы исправить ошибку другого. Да и многие сторонники оппозиции, уважающие Домаша и не признающие в слабом (тогда это называлось «компромиссная фигура») Гончарике лидера, на площадь просто не вышли. И даже на участки не пошли.

Зато в 2006 году, когда единым кандидатом на съезде демократических сил был избран такой же компромиссный Александр Милинкевич, в игру неожиданно вступил бывший ректор БГУ и бывший морпех Александр Козулин. Плюя на решение о выборе единого, он создал не только оживление среди оппонентов Лукашенко, но своими хлесткими телевыступлениями (обращенная к Лукашенко фраза «Где деньги, Саша?» стала с тех пор в Беларуси идиомой) привлек больше внимания к выборам со стороны равнодушных — тех, кто голосовать не ходит, в митингах не участвует, а к власти относится по принципу «говно, конечно, но другие могут оказаться еще хуже».

В итоге у Козулина появился свой собственный электорат, который не принимал интеллигентного Милинкевича, зато на Козулина смотрел с восторгом: «Мужик!». Особенно после того как Козулин, попавший в отделение милиции за попытку прорваться на лукашенковское Всебелорусское собрание, увидел там портрет вождя за стеклом и грохнул по нему изо всех сил кулаком. «Козулинцы» — не та публика, что ходит на митинги, но 19 марта 2006 года пришли. И мартовское сопротивление оказалось неожиданно мощным. Правда, для самого Козулина оно закончилось двумя с половиной годами тюрьмы.

Вот и сейчас ситуация сложилась похожая, только еще масштабнее: каждый из кандидатов приведет на площадь своих сторонников. А кандидаты теперь — на любой вкус. И если коммунист ни за что не проголосует за «нацдема», то за социал-демократа или бывшего чиновника — запросто. И наоборот. А о совместных действиях, в том числе о массовых протестах, все кандидаты между собой договорились.

Лукашенко думал, что они перегрызутся между собой, потому что каждый считает себя лучше всех. А получилось по-другому: вместо прямых эфиров, выделенных специально для того, чтобы оппозиционеры «мочили» друг друга, вышло девять часов телеэфира (по часу на каждого), во время которых звучала правда. И о пропавших политиках, и об экономическом крахе, и о вранье Лукашенко. А уж теледебаты, на которые сам Лукашенко, естественно, не пришел, вылились в то, что кандидаты в президенты вообще не обращали внимания на ведущих и их вопросы и сами модерировали беседу, говоря об общей цели — уничтожить эту пошлую власть. А честные выборы пройдут сразу же после того, как от этой власти останется мокрое место. Пятеро кандидатов, кстати, после теледебатов получили предупреждения от Генпрокуратуры — за призывы выйти на Октябрьскую площадь 19 декабря. Но оно того стоило: эффект от призывов на главном государственном телеканале, да еще в прайм-тайм, куда выше, чем от призывов на оппозиционных интернет-сайтах и в листовках.

Лукашенко страшно боится новой «площади». Особенно теперь, когда изменилась геополитическая ситуация. Раньше он знал, что при необходимости может вывести танки: санкций от слюнявых западников, кроме возмущенных резолюций, можно не бояться.  Зато Россия признает выборы еще до того, как будут официально объявлены 85 процентов голосов за Лукашенко. За последние годы ситуация изменилась. Во-первых, США ввели санкции против белорусского государственного концерна «Белнефтехим» и его дочерних предприятий и заморозили у себя их счета. Во-вторых, Россия, не получив обещанного (как минимум признания Южной Осетии и Абхазии), сменила риторику. В российский эфир пошел сериал «Крестный батька», Дмитрий Медведев в своем видеообращении впервые заговорил о пропавших белорусских политиках, а в новостных и аналитических программах федеральных каналов стали появляться лидеры белорусской оппозиции. И может статься, Россия итоги этих выборов не признает. А может, и признает — если судить по последней встрече Медведева и Лукашенко в рамках формирования ЕЭП. Но былой — стопроцентной — надежды на Кремль уже нет. Слишком многое случилось в двусторонних отношениях за последний год. Поэтому Лукашенко сейчас так отчаянно отплясывает кадриль перед Европой. 

И если раньше белорусские кагэбешники перед выборами рассказывали о поддержке оппозиции с Запада, то теперь избирателей пугают Россией. Недавно Лукашенко заявил, что знает точно: кандидаты в президенты Андрей Санников и Владимир Некляев финансируются Россией. И сразу же были обнародованы кагэбешные пресс-релизы о поимке курьера, который вез 200 тысяч долларов для оппозиции из России. Зато на западном фронте — полное затишье. Никаких тебе заговоров ЦРУ, курьеров из Польши, лагерей боевиков в Грузии и прочей кагэбешной предвыборной мишуры. Образ врага изменился до неузнаваемости.

Но главная особенность нынешней президентской кампании в том, что почти не осталось людей, искренне убежденных в необходимости и достаточности голосования против Лукашенко. Те, кто на прошлых выборах после похода на избирательный участок считал свой гражданский долг выполненным, на этот раз собираются идти на Площадь. И не уходить оттуда. И если в 2006 году лидеры не знали, что делать с собравшимися людьми, то теперь предложений разойтись «до завтра» не будет. А если и будут — скажем, от одного кандидата из девяти, — найдутся и другие. Потому перемены в Беларуси сейчас ближе, чем когда бы то ни было.

Я очень жду 19 декабря. Моим предкам уже доводилось 40 лет бродить по пустыне. Не хочу, чтобы то же самое пришлось делать моим потомкам.

 Минск

Фотография РИА Новости