Приговор по самому громкому террористическому акту в истории Белоруссии вынесен. Оба подсудимых – Дмитрий Коновалов и Владислав Ковалёв – признаны виновными в подготовке взрыва 11 апреля 2011 года на станции минского метрополитена “Октябрьская”: Коновалов, согласно приговору, изготовил и доставил из Витебска взрывчатку, а Ковалёв помог ему – в том числе и тем, что знал о готовящемся теракте, но не донес властям.

Приговору предшествовала массовая пропагандистская кампания в государственных медиа. Приговора еще не было, а телевидение и радио, забыв о презумпции невиновности, готовили общественное мнение к смертной казни как к единственной и неизбежной мере наказания. Не стоял даже вопрос о возможности судебной ошибки; не брались во внимание явные натяжки следствия, противоречия в показании свидетелей – даже в том, что пленка видеозаписи, на основании которой якобы и был вычислен террорист Коновалов, была смонтирована, что изображенный на ней человек мало напоминает Коновалова. Не были приняты во внимание замечания адвоката о том, что ему не дали полностью реализовать право на защиту обвиняемого – просто потому, что не позволили встречаться с подзащитным в СИЗО. Судья не разрешил даже проконсультировать подсудимого во время суда.

Смертная казнь. Высшая мера наказания. Белоруссия – единственная страна в Европе, где она приводится в исполнение.

Мать Владислава Ковалёва просила расстрелять ее вместо сына!

И я вспомнил о другой матери.

Несколько лет назад в одном из сельских районов Белоруссии трое крестьян заподозрили судимого односельчанина в том, что он поджег сарай с сеном. Собрались, сговорились и убили подозреваемого.

Началось следствие. Но вмешался президент Александр Лукашенко: за что их наказывать? И убийцы – не скрывали даже, что убили! – отделались, что называется, легким испугом.

И тогда в одной из негосударственных газет появилось интервью с матерью убитого. Она никого и ни в чем не обвиняла – она просто спрашивала: сына за что убили? Да, он был плохой, но он отсидел свое. И мне помогал. За что?

А потом выяснилось, что сарай с сеном подпалили игравшие подростки.

Но убитого не вернешь.

В истории Белоруссии было и куда более громкое дело – дело маньяка, насиловавшего и убивавшего женщин. По этому делу в разных районах еще БССР было арестовано около десятка человек, а несколько человек даже осуждено на смерть. И приговор был приведен в исполнение.

А потом нашелся настоящий маньяк – некто Михасевич. Он ездил по республике и убивал. И потом, устав от потока крови, рассказал на следствии правду – и показал, где захоронены не найденные трупы жертв.

Но казненных не возвратить.

Александр Лукашенко предусмотрительно заявил, что будет рассматривать вопрос о том, возможно ли помилование приговоренных. Телевидение и прочая государственная пресса готовят общество к тому, что справедливость восторжествует.

Вопрос не в торжестве.

Вопрос в справедливости.

Весь 2011 год шло не только следствие по делу о взрыве. Шли суды над участниками мирной акции протеста 19 декабря – над теми, кто был не согласен с объявленными результатами выборов. Всего только в Минске было задержано около 800 человек.

Следствие при попустительстве прокуратуры шло с явным нарушением прав обвиняемых на защиту.

Многие подсудимые заявляли, что в СИЗО к ним применялись недопустимые формы физического и психического давления.

Судьи и прокуроры краснели, но штамповали приговоры.

Милосердие проявилось тогда, когда возмутилось мировое сообщество. И Александр Лукашенко распорядился начать выпускать осужденных из тюрем.

Даже на Западе восприняли это не как милосердие, а как попытку сменять свободу тридцати человек на кредиты, необходимые для преодоления кризиса.

Но тогда речь шла о свободе. Всего лишь – о свободе.

Сейчас речь идет о жизни. Как сказал осужденный на два года лишения свободы условно экс-кандидат в президенты поэт Владимир Некляев, рука палача не равна руке Бога.

Если все доказательства вины были налицо, почему право на защиту не было реализовано полностью? Ведь даже профессионалы – в том числе бывшие судьи, сотрудники спецназа – недоумевают, почему гениями химического анализа, состряпавшими в домашних условиях взрывчатку, которая, по изначальным заявлениям следствия, не имела аналогов, оказались троечники, люди, не имевшие никакой специальной подготовки.

Когда объявили приговор, зал загудел.

Под сомнением вся система правосудия в Белоруссии.

И что бы ни сделал Александр Лукашенко – объявит ли он помилование в виде замены смертной казни на пожизненное заключение, откажется ли миловать – эти сомнения трудно развеять.

В воздухе носится гарь от подпаленной мантии белорусской Фемиды.

Если бы не смертная казнь, нос можно было бы заткнуть. Но смертная казнь существует и приводится в исполнение.

И проще объявить мораторий на смертную казнь, чем брать на себя роль Бога и гарантировать, что судебная ошибка в данном случае исключена.

Кто знает, может быть, Лукашенко так и поступит. Но если после этого белорусские власти начнут спекулировать темой этого моратория в европейских структурах, требуя оказания помощи без проведения экономических и политических реформ в стране, значит, вновь пошел процесс торговли людьми – и жизнь Коновалова и Ковалева, двух пацанов из Витебска, в вине которых суд так и не смог меня убедить, сменяют на свободу остальных девяти миллионов белорусов.

Фотографии РИА Новости