Всякий судебный процесс чем-то напоминает спектакль. Только начинается он не с вешалки, а с наручников. А так, монологи обвинения и защиты, диалоги допросов, тайны доказательств и страстные речи адвокатов, заключительный вопль главного героя и интрига приговора — все подчиняется законам сцены. Это в обычных судебных процессах. Когда же на скамье подсудимых десятки или сотни человек, спектакль приобретает эпические очертания.

Кажется, именно такой спектакль хотят устроить сейчас из дела о Болотной. Ставят его, по некоторым данным, 160 следователей, пригласивших на роль обвиняемых около 600 человек из примерно двух тысяч административно арестованных 6 и 7 мая. Спектакль ставится с размахом, и чем шире размах, тем вероятнее оглушительный провал спектакля. Впрочем, режиссер-постановщик и его ассистенты могут этого даже не заметить.

Вероятно, самым большим судебным процессом в России было «Дело о пропаганде в Империи», которое больше известно как процесс193-х. В 1877-1878 годах в Петербурге слушалось дело революционеров-народников, все преступление которых состояло в том,  что они «ходили в народ» и рассказывали малограмотным крестьянам о вреде монархии. По этому делу арестовали около четырех тысяч человек. Константин Победоносцев, тогда член Государственного совета, негодовал: «Нахватали по невежеству, по самовластию, по низкому усердию множество людей совершенно даром». Количество «преступников» резко сократили. К дознанию привлекли 770 человек. На предварительном следствии осталось уже 265 обвиняемых. Следствие тянулось 3,5 года. За это время 43 человека умерли в тюрьме, 12 покончили с собой. Еще 38 сошли с ума, и некоторые из них не участвовали в суде. Суду были преданы 197 человек, но еще четверо умерли, не дождавшись начала процесса. Доказательства, предъявленные обвинением суду, были ничтожными, вина подсудимых — непонятна. Корреспондент лондонской «Таймс» демонстративно уехал после двух дней суда, заявив: «Я присутствую здесь вот уже два дня и слышу пока только, что один прочитал Лассаля, другой вёз с собой в вагоне „Капитал“ Маркса, третий просто передал какую-то книгу своему товарищу». Для Западной Европы обвинения выглядели дико. Приговор: 28 человек — каторга от 3 до 10 лет, остальные — ссылка и более мягкие наказания. На том «хождения в народ» и устная пропаганда закончились, а скоро начался революционный террор.

Собирается ли Путин повторить ошибку Александра Второго и устроить судебную расправу над сотнями участников мирного протеста 6 мая на Болотной площади? Да, да, именно мирного протеста. Сдача, которую получила полиция от демонстрантов, была ответом на ничем не оправданное полицейское насилие. Пусть заклеймят меня правозащитники всего мира и законопослушные активисты гражданского общества, но я берусь утверждать, что ответ демонстрантов на агрессию полиции не был адекватным — он был несоразмерно мягким.

Я был в эпицентре столкновений с самого начала — с момента прорыва хилой полицейской цепи у Малого Каменного моста, когда несколько десятков человек оказались между двумя полицейскими оцеплениями. Их в течение 5 минут вернули обратно за прорванное оцепление, а несколько человек были задержаны. Для того, что случилось дальше, не было никаких разумных поводов. ОМОН начал выхватывать из толпы демонстрантов, всех подряд, без разбора, избивая дубинками и волоча по асфальту. Сначала никто не сопротивлялся, и только спустя какое-то время в сторону полиции полетели пустые пластиковые бутылки из-под минеральной воды. Затем кто-то бросил стеклянную бутылку. И только когда все увидели, что ОМОН в своем диком рвении и необъяснимой жестокости уже не может остановиться, когда на асфальте появилась кровь и от места столкновений начали оттаскивать раненых, тогда в ход пошли куски асфальта, а на полицейских начали бросаться с голыми руками, срывая с них шлемы и валя на землю.

Демонстранты действовали в состоянии необходимой самообороны. Действия полиции были преступны. Продажная российская юстиция перевернула все с ног на голову: судить следует полицейских, а не демонстрантов. 

Арестованных по «делу 6 мая» обвиняют в организации или участии в массовых беспорядков. Какие к черту беспорядки? Статья 212 УК РФ понимает под массовыми беспорядками действия, сопровождавшиеся насилием, погромами, поджогами, уничтожением имущества, применением огнестрельного оружия, взрывчатых веществ или взрывных устройств, а также оказанием вооруженного сопротивления представителю власти. Ничего этого не было на Болотной площади, кроме насилия, но инициатором его была как раз полиция. И не только инициатором. То сопротивление, которое оказали полиции демонстранты, было детским лепетом по сравнению с тем, что вытворяли в отношении безоружных граждан тяжело экипированные омоновцы, вооруженные дубинками и слезоточивым газом. Если массовые беспорядки и были, то организатором их была московская (или, возможно, федеральная) власть, а участниками — ОМОН и полиция. Это они должны нести уголовную ответственность за события 6 мая на Болотной площади.

Для особо законопослушных граждан из числа российских политиков и общественников хочу заметить, что настоящее гражданское общество состоит не из тех людей, которые получают гранты на общественную деятельность, выступают ходатаями по громким делам и умеют произносить гладкие речи на представительных международных конференциях. Настоящее гражданское общество состоит из людей, которые умеют отстаивать свое достоинство и не уступать насилию, которые принимают самостоятельные решения и умеют отвечать за них, которые руководствуются правом, а не законами, наспех проштампованными послушными марионетками в Государственной думе. Только при таком гражданском обществе у России есть будущее.

Фотография РИА Новости

На фото: Рихард Соболев (в центре), подозреваемый в участии в беспорядках на Болотной площади 6 мая 2012 года во время "Марша миллионов", в Басманном суде Москвы.