Призыв о. Всеволода Чаплина задуматься о создании в России православной (христианской) партии, несмотря на все оговорки протоиерея, что он всего лишь хотел инициировать дискуссию на эту тему, был воспринят буквально: оргкомитеты всевозможных народно-православно-социал-христианских партий посыпались в публичное пространство как из рога изобилия.

Первыми, впрочем, еще до всяких призывов о. Всеволода, о намерении создать Православную социалистическую партию России заявили Сергей Житинский и Андрей Карпов, которые ставят своей целью построение «нравственного государства». Для этого, как им кажется, достаточно «поощрять всё то, что несёт добро и благо людям». Государство «должно выстроить механизм доброкачественного отбора везде, где только имеет для этого полномочия. Безнравственное в публичном пространстве должно законодательно пресекаться». У будущей партии уже и манифест готов.

После отмашки отца Всеволода под ружье встали ветераны российской христианской демократии. Так, Виктор Аксючиц, лидер Российского христианского демократического движения в 90-е (в плане идеологии умеренный православный националист), и политолог Валерий Расторгуев создали оргкомитет Народной партии большинства. Для начала оргкомитет ограничился выдвижением требований к будущему президенту РФ. Он должен быть государственником, демонстрировать уважение к чувствам верующих, сотрудничать с «культурообразующими конфессиями», следовать принципу построения социального государства, вернуть национальной политике ее особую роль в жизни России и пр. и пр.

Потом автор монографии о христианской демократии и один из лидеров Христианского общественного движения «Благодатная Россия» Сергей Мезенцев выступил с идеей создания Партии десяти заповедей, которая должна быть консервативной (опираться на «вечные ценности»), народной (отвечать запросам всех граждан) и демократической («включать ценности христианской и исламской демократии, объединять представителей различных религий и неверующих, сторонников республиканской и конституционно-монархической форм правления»).

Бывший член молодежного совета «Справедливой России» Никита Слепнев тоже подумывает о новой партии, идеологию которой он видит как «синтез православия и нового социализма». В сущности Слепнев хочет возродить Советский Союз с общенародной собственностью на средства производства и плановой экономикой, только коммунистическую идею он предлагает заменить «заповедями православия и учения Христа», а три ветви власти преобразовать в Совет управления, Совет справедливости и Совет по общественной морали.

Как мы видим, «практики», готовые сей же момент начать партстроительство, взыскуют или социализма с православным лицом, или национального государства все с тем же православным лицом. Исключение составляет разве что Сергей Мезенцев с Партией десяти заповедей, которая по декларируемым целям и задачам ближе всего подходит к традиционной европейской христианской демократии, возникшей во многом как контрответ на социалистические идеи и в первую очередь — отрицание частной собственности.

Перспективы в России традиционной, «цивилизованной» христианской демократии обсудили на круглом столе, инициированном порталом «Православие и мир». Собравшиеся в клубе «Завтра» политологи, журналисты, ученые — собственно говоря, те самые христиане, которые и могли бы составить электорат потенциальных «религиозных» партий — были настроены куда более скептически, чем рвущиеся в бой политики.

Высказанные ими соображения можно кратко свести к следующему: едва ли не основополагающую проблему составляет то, что в России есть православные интеллектуалы, но нет христианской интеллигенции. И хотя уже сформировался слой людей демократических убеждений, которые исходят в своих взглядах из христианских ценностей, но он не настолько многочислен и силен, чтобы начать в полную силу действовать в политике — на это требуется время.

Сегодня вероятнее создание не партии (к тому же авторитет партий низок), а скорее неформального клуба, движения. Создание неформальной структуры ценно еще и тем, что это позволит существовать независимо от Московской патриархии. Ранее, в 90-х годах или в начале нулевых, подобные христианские организации всегда становились лоббистами патриархии. Сейчас новая ситуация, и новая сила может быть только гражданским объединением христиан.

Необходимо выработать новый язык, на котором можно было бы говорить о демократии. Ибо до сих пор когда начинают говорить о демократии — то в дискурсе нет ничего православного. Если же начинают говорить на православном языке, то нет ничего демократического (что, собственно, и продемонстрировало большинство заявок на партийное строительство. — С.С.).

Если гражданское объединение христиан возникнет, то для начала следует сформулировать подход к трем проблемам: тематике достоинства человека, тематике справедливости и тематике субсидиарности (идея субсидиарности уходит корнями в основы христианского социального учения: примат свободы личности как личности, созданной по образу и подобию Божию, и всеобъемлющее право на собственность. Человек не может быть свободным без владения частной собственностью, которая обеспечивает ему независимость, позволяет строить жизнь по своему усмотрению. Из этого вытекает постулат, что общество не вправе лишать человека самостоятельности в достижении целей, которых он может добиться собственными силами. — С.С.), понимаемой как жесткая децентрализация, большая самостоятельность городских общин и вообще любых сообществ.

Еще более определенно о необходимости для мирян дистанцироваться от Московской патриархии в своем политическом действии высказался священник Феодор Людоговский в статье «К вопросу о христианской партии». Во-первых, «многие наши сограждане (прежде всего интеллигенция) воспринимают РПЦ как организацию, которая скомпрометировала себя активным сотрудничеством с государственной властью», а во-вторых, «надо защищать и отстаивать интересы (в самом широком смысле этого слова) именно людей, а не организации.А иногда — мы знаем, что бывает и такое — защищать людей от РПЦ как хозяйствующего субъекта».

Ориентация партии мирян на христианство как на концепт представляется ему «единственно правильным выбором». Ведь православие для многих — не мировоззрение, а мироощущение, которое, в общем-то, ни к чему не обязывает. А христианство — «строгое слово». Это вполне определенные «морально-этические ценности. Это постоянная проблема духовного, совестного выбора. Это требование цельности и честности. Это неприятие лукавого византинизма». Христианская партия призвана внести в политику нравственное измерение, и это единственное, считает о. Феодор, что может решить первоочередную задачу «сбережения народа». (Впрочем, сам тут же признается, что, наверное, грешит идеализмом.)

Интересно, что ни в одной из заявленных стратегий никак не возникает тема права. Между тем, христианские демократы Европы едва ли не главное свое оружие видели в расширении правовых позиций как в Церкви, так и в обществе в целом. Значение права как политической нормы там постоянно возрастало, ибо без исполнения Закона не может быть не только никакого христианства, но и никакой демократии.

Что мы и видим повсеместно в родном отечестве. О каком достоинстве и справедливости может идти речь, если сегодня, пренебрегая всеми правовыми нормами, тебе дают 10 лет, а завтра отменяют приговор — только потому, что президента спросили о деле на встрече со студентами и он пообещал «разобраться»? Ни у одного государства нет инструментов, чтобы заставить людей поступать «по совести» или в соответствии с «ценностями религиозной традиции» (один из любимых тезисов патриарха Кирилла), но в нормальном, не «суверенном» демократическом государстве законы исполняются. Однако тему права обходят стороной как православные социалисты (что не очень удивляет, ибо многие из нас еще помнят времена «социалистической законности»), так и те, кто хотел бы строить в России христианскую общественно-политическую традицию. Почему?

«Дебаты о христианской демократии в России еще только начинаются, — сказал «Ежедневному журналу» один из участников круглого стола в клубе «Завтра», шеф-редактор «Русского журнала» Александр Морозов, — и вопрос о праве встанет сразу, как только начнутся более конкретные консультации по программе (если до этого дойдет дело). Правда, мне кажется, что те достойные люди, которые собирались на круглый стол по инициативе "Правмира", не будут создавать христианско-демократическую партию или движение. Но если бы — гипотетически — идейными лидерами стали бы, например, политолог Константин Костюк и журналист Константин Эггерт, то вопрос о праве, конечно, стоял бы в центре».