«Край непуганых идиотов». Самое время пугнуть.

Илья Ильф. Записные книжки

Меня гложет мысль, что читатель не совсем удовлетворен, точнее, совсем не удовлетворен моими объяснениями причин, по которым зарубежные фонды дают деньги в Россию; и заодно — почему общественные организации их берут. В связи с этим появляется еще и важный третий вопрос: а в чем общественный интерес российских граждан во всей этой истории?

Прагматический аспект

Что касается второго вопроса, я могу говорить определенно только за себя. Не потому, что хочу поговорить о себе любимом, а в силу того, что обсуждать индивидуальные интересы и мотивы нелегко, легче рассказывать о своих. Надеюсь, мне поверят и не сочтут за похвалу: свой профессионализм я мог бы продавать многократно дороже, чем за скудные деньги зарубежных пожертвований. Но меня избаловали советские времена. Всю свою профессиональную жизнь я удовлетворял свое научное любопытство за счет государства. При этом я всегда умудрялся заниматься тем, что интересно мне, убеждая государство в том, что на это стоит давать деньги. В некотором смысле сейчас я делаю то же самое: удовлетворяю свое любопытство, но за счет иностранных налогоплательщиков, убеждая фонды в том, что мое любопытство может быть удовлетворено за счет получения чего-то полезного, на что стоит тратить деньги. Тут просто добавляется необратимое инфицирование свободой, которое я испытал вместе с другими моими согражданами. Но поскольку сия инфекция сильно повредила мои мозги, то я счел и интересным, и полезным избрать сферой своих интересов ту сферу, которой и занимается ИНДЕМ — сферу болезненных проблем перехода советской империи в современное цивилизованное состояние. Это правда очень интересно.

Но теперь вернемся к первому вопросу, фондам. В чем же их интерес? В этом случае я не могу говорить о чьем-либо персональном интересе. Но довольно ясен совокупный социальный интерес западного общества, санкционирующего непонятные траты денег за пределами ареала своего проживания. Ведь мы должны понимать, что средства, которые тратятся фондами в России, тратятся абсолютно открыто. Это ведь не какие-то тайные операции. А американские, французские, голландские и прочие западные налогоплательщики очень любят считать свои денежки.

Среди людей, занятых профессиональной работой в фондах, есть немало таких, чьи мотивы мы сочли бы неправдоподобно романтическими. Но речь не о них, а о налогоплательщиках, которые санкционируют подобные вложения. Их совокупный социальный интерес абсолютно прагматичен. Доля общественного богатства, которое тратится на военное противостояние с мощным, опасным и непредсказуемым соседом по земному шару, огромна. Они вообразили (представьте себе!), что если этот сосед станет успешным, богатым, менее закомплексованным всякими фобиями и миссиями и потому более предсказуемым, то можно будет высвободить бешенные деньги огромной части военного бюджета на цели общественного развития. А те средства, которые тратятся в России фондами с тем, чтобы помочь российскому гражданскому обществу, а значит — России, несопоставимо меньше упомянутых мною военных затрат. Тем более что на Россию тратится очень мало, меньше чем на Польшу, к примеру. И размер этих трат снижается. Уменьшается количество фондов, работающих в нашей стране. Ушел, например, Фонд Форда, о чем мы очень сожалеем. Ушли и другие — стало невозможно работать.

Теперь о третьем вопросе. Я не намерен внушать читателям что-либо сомнительное, вроде тезиса о наличии прагматической заинтересованности российского общества в зарубежных грантах. Но я бы предложил читателям игру: попробуйте найти какой-нибудь вредный для нас всех проект, который осуществлялся бы на территории Российской Федерации на средства западных фондов. Давайте попробуем собрать такую коллекцию. А если не удастся ее составить, давайте вспомним, что все эти как минимум безвредные проекты реализуются на иностранные деньги. Это инвестиции. Это приток капитала в самую важную отрасль — в людей. Да и безвредность тут позитивна: это ведь рабочие места. Я бы еще рискнул сказать, что российское гражданское общество — единственная в России сфера, привлекательная для инвестиций. Это видно по тому, что сейчас происходит с нами. А если бы еще власть не мешала…

Аспект осмысления

Теперь я попытаюсь дать ответ на вопрос, формулируемый просто как лыко: «Что означает вся эта хрень?!». Пусть это покажется высокопарным, но ответ этот очень важен: для общества, для страны, для нашего будущего. Давайте поместим в общий политический контекст эту маленькую пакость — инициативу об «иностранных агентах».

Я писал об этом неоднократно, и возвращаюсь к написанному вновь, чтобы определить упомянутый политический контекст, слегка обновляя лексику. Есть одна сфера активности, в которой наши руководители до некоторого времени были весьма эффективны: это укрепление собственной власти. Они делали это постепенно и аккуратно. Они уверены, что пришли навсегда, поэтому позволяли себе не торопиться и не делать резких шагов (мало ли что…). Шаг за шагом они ликвидировали всякую независимость, автономность. Вспоминайте. Первым делом они ликвидировали федеральное влияние региональной власти, переформатировав Совет Федерации, превратив его в бесполезный приют для прячущихся бизнесменов и безобидных отставников. Параллельно нанесли удар по влиятельным независимым телеканалам, полностью поставив их под контроль.

Затем настал черед Государственной думы. В результате несложных манипуляций в ней было сформировано и поставлено под абсолютный контроль большинство депутатов. Автономия законодательной ветви власти была ликвидирована. Параллельно устанавливался контроль над бизнесом. Завершающим аккордом стал первый процесс над Лебедевым и Ходорковским вместе с последующим разграблением ЮКОСа.

Они долго готовились, я знаю это не понаслышке. И стоило бандитам захватить наших детей в Беслане, как они ликвидировали выборы губернаторов и довели до несокрушаемого каменного абсурда избирательную систему, параллельно выбивая с площадки любые хоть минимально независимые партии. Я описал только основные вехи. Это окапывание, это змеиное поглощение и переваривание наших прав и свобод продолжается постоянно и в самых разнообразных формах.

Но есть один институт, с которым они до сих пор не могут справиться. Это гражданское общество в своей самой невзрачной части — обычные общественные организации. Сначала его пытались приручить: я имею в виду Гражданский форум, созванный администрацией президента в 2001 году, когда в президиуме Людмила Алексеева сидела рядом с Владимиром Путиным и давала ему слово. Пару лет стояло водяное перемирие и даже местами сотрудничество. Однако 2003 год все изменил. Если читатель думает, что я о деле Лебедева и Ходорковского, то я не о нем — я о выборах в Думу. Именно тогда крошечная горстка членов общественных организаций во главе с Людмилой Алексеевой пришла к заключению, что выборы в России — профанация, и это главная проблема страны, которая с откровенной отчетливостью проявилась тогда при полном равнодушии общества. Тогда мы еще не думали о судах. А власть уже серьезно выстраивала свою систему контроля судов и судей.

Тут начались оранжевые революции. Спусковым крючком были нечестные выборы. Мы тоже трындели о наших нечестных выборах. Именно тогда ощущение того, что все схвачено, начало сменяться у власти сначала тревогой, а затем страхом. Это привело в начале 2005 года к омерзительной атаке на правозащитные организации, когда их попросту обвинили в шпионаже. Затем был принят драконовский закон, резко ограничивающий деятельность общественных организаций. И это стало стартом череды законодательных мер, систематически принимавшихся властью в двух целях: обеспечение бессрочного правления и инструмент для подавления всех, кто угрожает решению первой задачи. Закон об экстремизме; недавнее изменение норм о митингах и шествиях — это только наиболее заметные вехи перед инициативой об «иностранных агентах». А на повестке дня уже возврат в Уголовный кодекс статьи о клевете. И будьте уверены, что осенью будут предъявлены новые заготовки.

Короче говоря, реализуется стратегия российской власти, легко реконструируемая по ее действиям и сопутствующим обстоятельствам:

1. Нужно удерживаться у власти как можно дольше.
2. Обладание властью должно обосновываться процедурами, имеющими видимость легитимности, хотя бы издали и при сильном прищуре.
3. Должны быть подавлены любые общественные усилия, препятствующие решению первых двух задач.
4. Решение третьей задачи должно быть также обставлено видимостью легитимных процедур.
5. Массовое нелегитимное насилие не входит в задачи власти, поэтому драконовские законы ставят своей целью, прежде всего, запугать общество, его наиболее активную и растущую часть.

Прогностический аспект

Обратите внимание: уже более десяти лет путинский режим ведет активную политику в отношении общественных организаций в России. Из них девять лет — это политика ограничения и подавления. И каков результат? Ноль! Скорее наоборот — общество наращивает протест и ожесточается в ответ на остервенение власти. Вдумайтесь, пожалуйста, попытавшись поставить себя на место Путина или кого угодно из этой компании. Вы построили СМИ; укротили региональных баронов; нагнули и подчинили бизнес, к тому же возглавив его; вы приручили оппозицию и заасфальтировали политическое поле; вы наладили машины принятия любых законов и нужных судебных решений; наконец, вы одурачили существенную часть граждан и развратили часть молодежи. Сплошной успех! И вот вы уже девять лет ничего не можете поделать с какими-то хилыми общественными организациями… Если вы успешно сыграли в предложенную игру, вам стали понятны истоки и хамской риторики Путина, и наблюдаемой нами атаки на общество всеми силами органов власти.

Тема моей трилогии, как и способ, с помощью которого я анализирую смысл сюжета, которому она посвящена, подразумевают необходимость ответа на два вопроса. Первый: что будет с инициативой про «иностранных агентов»? Второй: как будет развиваться противостояние между властью и общественными организациями? Начну с ответа на первый вопрос.

Очевидно, что принятие обсуждаемого законопроекта предоставляет власти замечательный инструмент не только дискредитации общественных организаций. Он позволяет не только штрафовать или привлекать к уголовному преследованию, но, не обращаясь к помощи судов, полностью блокировать работу любой организации, подвергая непрерывным «инициативным проверкам». Но есть проблемы. Не просто применять закон, противоречащий Конституции, принципам права, другим законам, международным обязательствам и просто здравому смыслу. Это трудно и при массовом применении закона (что неизбежно в случае его буквального толкования), и, тем более, при выборочном (в случае показательного наказания наиболее выдающихся). В обоих случаях становится реальным риск нежелательного международного резонанса.

Столь же трудны судебные разбирательства. Представим себе, к примеру, судебное разбирательство против Центра антикоррупционных разработок и инициатив (российского отделения международной общественной организации Transparency International). Два варианта: Центр вместо результатов подлинных исследований распространяет клевету на нашу замечательную власть и действительность (я имею в виду, к примеру, наши исследования по коррупции) по заказу, естественно, зарубежных фондов. Доказать это невозможно, поэтому придется открыто и нагло врать. Если же допустить, что Центр распространяет подлинную информацию, что это знание способствует пониманию коррупции и борьбе с ней, что его разработки могут снижать коррупцию в России, то придется признать, что именно в этом состоят интересы зарубежных фондов. И то, и другое предельно скандалиозно. Даже просто подписание такого закона президентом — юридический и политический скандал. Но я полагаю, что Путин готов его пережить, ради более высоких целей самосохранения.

Еще не знаю, какова будет стратегия и тактика Фонда ИНДЕМ в случае принятия законопроекта. Я не могу определять ее один. Мне понятно, что нужно будет советоваться и с участниками Фонда, и с руководителями других общественных организаций. Но я уверен, что мы не сдадимся и продолжим свое дело. Нехай клевещут.

Интереснее другое. Принятие закона об «иностранных агентах» — только эпизод в решающем противостоянии власти и общества. Мы отчетливо видим его нарастание. И это решающее противостояние. Проблема в том, что гражданское общество нельзя победить. Его можно только уничтожить, как это произошло в СССР. Но тогда страна обречена вместе с властью-победительницей. С СССР это произошло нескоро — хватало силы. У путинского режима и близко нет такой силы, а слабость нарастает. Победа общества над властью равносильна революции. Понятно, что и в этом случае наша власть обречена.

Третий вариант — сотрудничество. Но шансы на это уменьшаются с каждым днем. И пока не видно организованных сил во власти, готовых от имени власти перейти в режим сотрудничества.

Выше описаны три логически возможных варианта. Не знаю, какой из них в конце концов реализуется. Можно лишь представить себе, какие действия или бездействие власти и общества могут уменьшать или увеличивать шансы любого из перечисленных вариантов. Но это уже совсем другая история.