Полемика вокруг выборов в Координационный совет оппозиции понемногу набирает обороты: еще каких-то пару месяцев назад об этом писали лишь в паре узкоспециальных FB-сообществ, сейчас «за» и «против» взвешивают во всех ведущих СМИ — от «Эха» до «МК». Так и должно быть: какой бы экстравагантной и спорной ни была эта идея, убожество легального политического пространства обеспечивает ей если не успех, то как минимум заинтересованное внимание.

Первое и главное достоинство выборов — они инициированы ведущими оппозиционными политиками, которые таким образом согласились ограничить свое неформальное лидерство. В КС с равными полномочиями войдут 45 человек. Такая «дополнительная эмиссия» дает шанс на участие в принятии решений достаточно широкому кругу оппозиционных групп и компенсирует проблемы, имевшие место зимой 2011/12 гг.

Конечно, после первых массовых митингов в декабре от поднявшейся протестной волны ожидали большего эффекта. Относительные неудачи «снежной революции» многие связывают с кастовостью и волюнтаризмом части ее организаторов. Именно так стоит интерпретировать расхожие разговоры на тему «кто слил протест». С другой стороны, стихийная реакция на закрытость «оргкомитетов» привела лишь к достаточно хаотической (хоть временами и яркой) деятельности разнородных групп активистов. Одни декларируют отказ от политики в пользу «реальных дел», другие призывают концентрироваться на муниципальных и региональных выборах, третьи обвиняют «випов» в оппортунизме и провозглашают себя подлинными лидерами протеста. Все это выглядит распылением сил и вызывает разочарование «целевой аудитории» — тех сотен тысяч и, возможно, миллионов, которые сочувственно присматривались к зимним митингам и ждали от них результативного развития.

Выборы в КС помогут расставить точки над i. Чего на самом деле хотят «несогласные», кому именно они доверяют формулировать свои требования к власти, достаточно ли их коллективной воли для создания новой политической субъектности — вот вопросы, ответы на которые мы узнаем 22 октября.

В своем проекте выборов в КС (с его обсуждения оргкомитетом в начале июня началась вся эта история) я предлагал считать выборы состоявшимися, если в них проголосует не менее 50 000 человек. Язвительные сравнения этой цифры с общим числом российских избирателей довольно бессмысленны, поскольку речь идет отнюдь не об избрании «альтернативного парламента», а о создании механизма делегирования внутри российского протеста. Впрочем, критики говорят, что и недовольных режимом гораздо больше, чем 50 000. Это, конечно, правда — но сначала надо сделать первый шаг.

Комплекс организационно-технических задач, стоящих перед Центральной выборной комиссией, огромен, и до сих пор в России ничего похожего не удавалось осуществить никому, поэтому и цифру в 50 000 следует признать удовлетворительной. Кроме того, чрезвычайно важно, что регламент выборов фиксирует для делегатов срок полномочий (на что в свое время так и не смогла решиться Национальная Ассамблея, которую ряд критиков упоминает, рассуждая о несостоятельности концепции). Если в результате выборов у нас появится дееспособный КС, через год число его избирателей возрастет на порядок (условимся, что пока мы исходим из инерционного сценария развития страны).

Вообще говоря, регламент выборов, согласованный в результате длительных дискуссий и непростых компромиссов, далек от идеала. К примеру, я сильно разочарован решением оргкомитета отказаться от региональных квот, которые были предусмотрены в моем проекте.

Гарантированное представительство хотя бы одному человеку от каждого федерального округа позволило бы нам зафиксировать реальный отказ от пагубной для страны гиперцентрализации и частично защитило бы КС от критики, использующей антимосковскую риторику. Вероятно, также отчасти справедливы упреки в том, что отсутствует документ, устанавливающий основные принципы устройства и работы будущего координационного органа оппозиции.

Технологическая основа процедуры голосования в интернете и специфика одновременного учета онлайн и оффлайн голосования также вызывают множество вопросов. Очевидно, что строгость дистанционной идентификации избирателей имеет свои пределы, и недобросовестная игра при наличии ресурсов принципиально возможна. Впрочем, этот недостаток имеет универсальный характер: теоретически его можно отнести к любым выборам в любой стране.

Но все же надо понимать, что даже с учетом всех недостатков формата, возможных технических недочетов и разного рода злоупотреблений выборы в КС гораздо лучше, чем отказ от них. Давление на власть, уличное или электоральное, становится сильнее и осмысленнее, когда есть конкретные публичные люди, уполномоченные планировать и координировать протест его участниками. Кроме того, если власть поддастся этому давлению и будет готова идти на уступки, надо заблаговременно лишить ее роскоши самой подбирать себе переговорщиков — ими должны стать те, кто набрал больше всех голосов на наших внутренних выборах.

Отсутствие координационного органа, избранного по признанной хотя бы относительным большинством процедуре, означает хождение по кругу. Мы снова будем наблюдать заседания очень важного оргкомитета с неясным статусом на фоне небессмысленной, но весьма разнонаправленной деятельности активистов-волонтеров, а вопрос «вот собрались мы еще на один митинг, и что дальше?» некому будет задать, кроме самих себя.

Характерно, что будущему КС адресуют вполне содержательные политические вопросы уже сейчас. Например, у Станислава Белковского их целых семь, и свою готовность поддержать концепцию выборов он ставит в зависимость от ответов на эти вопросы. Однако такой подход выглядит парадоксальным. Свои ответы могут предложить, например, Алексей Навальный, Сергей Удальцов, Илья Пономарев или Гарри Каспаров — но они по определению не могут заранее навязать собственную точку зрения будущему избранному органу. Миссия этих выборов как раз и состоит в том, чтобы вовлечь в процесс принятия решений большее количество людей — собственно, почему бы Станиславу Белковскому не стать одним из них?

Фотография ЕЖ