6 ноября исполнилась многолетняя мечта российского генералитета. Президент Путин подписал указ об увольнении Анатолия Эдуардовича Сердюкова, человека, который провел самый болезненный этап военной реформы – фактически единственной реальной реформы за последнее десятилетие. Всего несколько месяцев назад, сразу после президентских выборов, сам Сердюков не скрывал, что желал бы покинуть должность. Путин тогда не позволил: мол, следует завершить начатое большое дело. И вот теперь Сердюкова вынудили уйти. Уволен он был без всякого почета, не как успешный реформатор, а как человек, оказавшийся в центре коррупционного скандала.

В нашем Отечестве у реформаторов всегда непростая судьба. «В России возможно все, кроме реформ», написал однажды Оскар Уайльд. Произошедшее событие имеет как минимум два следствия. Первое – путинская Византия начинает жить по совершенно иным законам, чем прежде. У меня и сейчас нет сомнений, что не президент является инициатором травли Сердюкова. Хотел бы сместить – отправил бы в отставку несколько месяцев назад, когда тот хотел уйти сам. Более того, Путин демонстративно принял Сердюкова в тот день, когда в «Оборонсервисе» проходили обыски. В былые времена это означало бы очевидную поддержку. Ибо всем известно, что предназначенных к закланию Путин аудиенции не удостаивает. Но сигнал не сработал. Это стало ясно, когда итоговые новостные программы федеральных каналов начались именно с этого сюжета, окрашенного в откровенно антисердюковские краски. Стало быть, бюрократические кланы стали действовать, не спрашивая у Путина разрешения, лишь ставя его перед фактом. Назначение министром обороны Сергея Шойгу свидетельствует о форс-мажоре. Ну какой смысл дергать его с должности подмосковного губернатора, на которой он всего-то пробыл полгода. Похоже, Сергей Кужугетович – последний, если не единственный кадровый резерв Владимира Путина. Как Георгия Жукова в 41-ом, его бросают с одного участка, где прорван фронт, на другой.

Второе следствие: под вопросом оказывается главное сердюковское детище – военная реформа. Суть которой, конечно же, не в массовых сокращениях офицеров и решительном уменьшении количества воинских соединений. В результате реформы произошел отказ от концепции обороны страны, которая господствовала полтораста лет. А именно – от концепции массовой мобилизационной армии. Вооруженные силы общего назначения отныне предназначались исключительно для локальных войн. Эта реформа, если бы она увенчалась успехом, рано или поздно означала бы перемены не только в военной организации страны. Она привела бы к кардинальным изменениям в отношениях между гражданином и государством. Заявив, что даже в случае войны Вооруженным силам необходимо не более 700 тысяч резервистов, государство впервые за 300 лет отказывалось видеть в гражданине, прежде всего, солдата. Это в перспективе должно было бы подточить один из важнейших устоев власти – государственный милитаризм. Вместе с тем было очевидно – пройдя так сказать свою «количественную» стадию, когда надо было уволить сотни тысяч людей, реорганизовать военную систему, военное ведомство затормозило на стадии «качественной». Потому что по мере развития реформы она все больше приходила в противоречие с основными принципами путинского государственного устройства. Так реформа вплотную подошла к отмене призывной системы. В самом деле, абсолютно бессмысленно прогонять через Вооруженные силы ежегодно около полумиллиона человек, если нет плана призвать их. Сохранение призыва – дань требованию любой ценой сохранить численность Вооруженных сил в миллион военнослужащих.

Другой пример. В последнее время Сердюков чрезвычайно заинтересованно работал над изменениями в системе военного образования. Целью было создать новый тип офицера – не военного ремесленника, знающего одну-единственную систему вооружений, а инициативного, образованного человека, который постоянно самосовершенствуется. И условием получения новых должностей и званий должно было стать освоение новых знаний, а не просто выслуга лет. Но, допустим, случилось чудо — в нашей армии оказались такие офицеры. Согласятся ли они с положением, при котором они без рассуждений обязаны выполнить любой приказ? В общем, вопросов великое множество.

Но главный из них – будут ли свернуты реформы? Спору нет, Сергей Шойгу – самый, пожалуй, симпатичный человек в нынешней власти. Порядочный, честный, готовый брать на себя ответственность, обладающий организаторскими способностями и гигантским опытом. Среди его бесспорных заслуг – создание Министерства по чрезвычайным ситуациям. Из советских войск гражданской обороны, куда десятилетиями отправляли проштрафившихся офицеров, он создал реальный корпус спасателей, людей гордых своей профессией, мотивированных и уверенных в себе. Хотелось бы надеяться, что новый глава военного ведомства быстро разберется с происходящим, сможет противостоять тем генералам, которые спят и видят свертывание реформ. Однако нельзя исключить, что сам ход событий, при котором новому министру вроде бы надлежит проводить какой-то новый курс, заставит его заняться переделкой того, что уже неплохо сделано. Более чем вероятно, что генералы, бурчавшие по углам последние четыре года, попытаются воспользоваться ситуацией и убедить Шойгу и Путина, что путь, предложенный Сердюковым, ошибочен. Что надо вернуться к старой советской модели. Что демографическую дыру можно перепрыгнуть, увеличив срок срочной службы до двух, а лучше до трех лет. Увы, ни про одну реформу в России никогда нельзя сказать, что она прошла точку невозврата.