В детстве это было восхитительно: слегка дунул в свисток, и свист – на всю улицу. Результата, правда, никакого, но все равно впечатляло. Мало усилий и много шуму. Умные родители ради собственного спокойствия дарили озорным детям свистки, предпочитая их всему другому, что может вызвать реальные проблемы.

Говорят, мужчины отличаются от детей только стоимостью своих игрушек. Улицы стали побольше, свистки погромче. Родители, то бишь государственная власть, по-прежнему более всего озабочены собственным спокойствием.

2012 год начался для власти плохо. Люди выходили на улицу с явным намерением избавиться от проходимцев. Выбор у власти был невелик: либо уступить, либо подавить, либо превратить все в шутку, дав всей энергии общественного протеста уйти в свисток. Уступить власть не могла, опасаясь за свои жизни и сбережения; подавить не могла из-за отсутствия решимости и надежных карательных сил. Выбрали третий вариант.

Весь прошедший год – это картина постепенной сдачи протестующим обществом своих позиций и контрнаступления власти. В этом нет ничего удивительного. Гражданский протест – это всегда взрыв эмоций, лавина негодования, когда общественный напор усиливается день ото дня, идет по нарастающей и приводит к результату. Протест живет только в состоянии эскалации. Стоит хотя бы остановиться на этом пути и все идет насмарку – власть наступает, занимает отвоеванные оппозицией рубежи и торжествует победу. Стагнация протеста – это его смерть. Иногда быстрая, иногда медленная. Если действительно рассчитывать на успех, то в противостоянии с властью не может быть передышек, зимних отпусков, дружеских уступок и сепаратных договоренностей.

Но это, если действительно рассчитывать на успех. Часть оппозиции была в восторге от самого факта многотысячных уличных акций. «Как нас много!» –  такими радостными словами начинался каждый митинг. Самодовольство – друг беспечности. Много людей – это хорошо, но важно и то, что они делают. Лидеры оппозиции предлагали им просто ходить, демонстрировать себя и радоваться тому, как их много. Надо сказать, что нашему обществу, не имеющему оппозиционного опыта и традиций политической борьбы, сам факт оппозиционных демонстраций казался чем-то небывалым. Да так оно и было. После сотен лет крепостного рабства, десятилетий социалистического застоя и последних лет путинской вертикализации сам факт массового политического протеста вызывал небывалую эйфории. Но эйфория бесплодна.

Энергия протеста вылилась в самолюбование. Лидеры оппозиции объясняли свое нежелание обострять отношения с властью соображениями безопасности демонстрантов, боязнью кровопролития. При желании можно было бы объяснить и опасениями ядерного конфликта с другими странами. Объяснений всегда много. Однако многочисленные опросы всегда показывали, что протестное общество радикальнее лидеров оппозиции. Стало быть, лидеры оппозиции тормозили протесты. Почему?

Отчасти потому, что власть оставалась действующим игроком на этом поле и умело оказывала влияние. Отчасти потому, что некоторые лидеры оппозиции сами в той или иной мере зависимы от власти – владея бизнесом, сидя в парламенте, работая в подконтрольных властям СМИ. Кое-кто умудрился даже, будучи организатором протестных акций, принимать премии от правительства и гранты от президента.

В результате, сначала люди престали оставаться на митинги, потом перестали приходить на шествия. Протестные акции, лишенные вдохновения и эскалации, превратились в повседневную тягомотину, в выпускание пара, в паровозный свисток. Свист – это конечно, забавно, но на забавы нельзя ходить как на работу.

Оппозиция попыталась компенсировать упадок активности созданием Координационного совета, но рождение новой бюрократической структуры, даже если бы она была безукоризненно хороша, не может заменить живой общественный протест. Координировать, в сущности, уже нечего, а точнее говоря, поздно.

КС мог бы развивать иные формы гражданской активности, например, кампанию гражданского неповиновения, но это уже не свисток раз в три месяца. Это личная ответственность каждого за противостояние с властью. Чтобы такая кампания стартовала, нужен пример популярных в обществе людей. Кто готов пойти на это? Похоже, никто. Даже активисты оппозиции, осужденные за проведение несанкционированных акций на штраф, законопослушно платят, хотя сами же считают и закон не справедливым, и Думу нелегитимной. Какое уж тут гражданское неповиновение!

Общество наше, приученное к халяве, до сих пор лелеет надежду получить свободу, ничем за нее не заплатив. Как-нибудь договориться с властями. Подождать падения цен на нефть. Уговорить Запад ударить по карману и визам отечественным ворам и жуликам. Чтобы жизнь наладилась сама собой.

Ничего из этого не получится. Платить все равно придется, и чем дальше, тем больше. При своих останутся только те, кто готов и дальше влачить рабское существование. И то не факт. Может и их зацепить, как уже не раз бывало.  

Прошедший год очень наглядно показал, как можно упустить появившейся шанс. Как легко проморгать  уникальную историческую возможность только потому, что не хватает  смелости пренебречь собственной безопасностью, игнорировать государственный произвол  и рискнуть своим благополучием. Это относится, увы, не только к лидерам оппозиции, млеющим от созерцания самих себя на трибунах протестных митингов, но и ко всему обществу. Пока большинство будет готово митинговать только в полицейских загонах и маршировать только в полицейском оцеплении по указанным властям маршрутам, ничего позитивного в России не случится. Даже миллион таких послушно протестующих не произведет впечатления на власть. Она по настоящему испугается только тогда, когда протестующие выйдут из оцепления и начнут диктовать власти свои условия. Когда у власти перестанут спрашивать разрешение на протест.

Это опасно и чревато последствиями. Но по-другому не получится. Халявы опять не будет. В этом смысле 2013 год ничем не будет отличаться от 2012-го. Власть зашатается только под нарастающим общественным давлением. Равномерное выпускание пара ничего не даст. Год Свистка это ясно показал.

Фотография ЕЖ