20 января пройдет очередное, уже четвертое заседание Координационного совета оппозиции, первое в новом 2013-м году. Среди участников протестного движения нарастает разочарование этим органом, и связано оно в первую очередь с отсутствием каких бы то ни было результатов его работы. Такое отсутствие с каждым заседанием становится все труднее объяснить затянувшимся организационным периодом.

В чем проблема и как все же переломить складывающуюся неприятную тенденцию? Не претендую на исчерпывающее понимание, но некоторые моменты кажутся мне очевидными.

КС, увы, до сих пор не настроился на конкретную работу. Это, в частности, связано и с тем, что уже второй месяц идет бодание вокруг политической Декларации, фиксирующей его цели и задачи. Хотя некоторые из уважаемых членов КС и считают, что принятие такого документа не является необходимым, а только раскалывает КС и отнимает силы от чего-то действительно полезного, характерно, что никакой конкретной «полезной» альтернативы они не предлагают. Оно и объяснимо: трудно делать что-то конкретное, пока не договорились о том, каковы цели этих действий. Именно в фиксации этих общих целей, а вовсе не в очередном сотрясении воздуха проклятиями в адрес режима и заключается основной смысл политической Декларации. Без ясности в этом вопросе, боюсь, КС так и не сможет стать чем-то большим, чем технический организатор уличных акций.

Борьба содержательных концепций протестного движения неминуемо должна была привести к спорам вокруг Декларации. Но еще к прошлому заседанию основные содержательные разногласия удалось, в основном, снять. Не могу избавиться от ощущения, что продолжение бодания вокруг нюансов и акцентов, подобное спорам о том, на абзац выше или ниже поместить некое требование, отражает, скорее, борьбу амбиций и непримиримость некоторых коллег. Впрочем, я надеюсь, что в вопросе о Декларации 20 января будет поставлена точка. Обсуждаемые проекты, на мой взгляд, вполне удовлетворительно выражают те цели КС, которые кажутся важными мне. Это выработка общего плана действий протестного движения по различным направлениям, в частности, организация массовой работы в сфере просвещения и агитации; законотворчество в немногих, но критически важных областях – политическая система, выборы, судебная власть; создание площадки и механизмов постоянной связи между КС и его избирателями.

Другой момент, сильно затрудняющий позитивную работу КС, полноценно проявившийся и в истории борьбы вокруг проектов Декларации КС, это искусственное противопоставление двух групп КС – радикалов и «сислибов». Искусственным мне это противопоставление кажется не потому, что нет оснований для выделения таких групп и в КС, и вовне его.

Более чем вероятно, что представление о путях развития послепутинской России условного Владимира Ашуркова серьезно отличается от представления о них условного Андрея Пионтковского. Возможно, что кого-то устроит частичная либерализация и пресловутый «другой парень» на месте Путина вместо системных изменений, гарантирующих общество от повторения авторитаризма. Но следует ли это (к тому же почти не артикулированное его предполагаемыми носителями) различие делать основной линией фронта внутри протестного движения?

 Уверен, что нет. По нескольким причинам. Системные демократические изменения, преодолевающие негативный опыт не только нулевых, но и породивших их девяностых, возможны лишь в случае достаточно явного запроса на них, если не со стороны большинства, то уж точно со стороны значительного и способного определять будущее страны активного меньшинства общества. Такой запрос – вещь во многом объективная, мало зависящая от того, чего хотят и что говорят хоть «радикалы», хоть «соглашатели». В то же время, очевидно, что вектор движения и, по крайней мере, промежуточные его цели воспринимаются всеми одинаково: демократизация и либерализация политической системы. Достижение этих целей позволит многократно повысить эффективность обращения к обществу для носителей любых идей и концепций будущего России. Тогда, если пути и в самом деле разойдутся – кто-то решит, что достигнутого достаточно, кто-то, что следует идти дальше. И настанет момент непримиримой борьбы. Сейчас же имеет смысл сосредоточиваться на том, что делать в обозримом будущем, не только «после дня Х», но и до него и для того, чтобы приблизить его наступление. Прежде чем делить шкуру, все же придется убить медведя, и совсем не очевидно, что это удастся сделать посредством частых и громких публичных обещаний его скорой смерти.

Сложившееся в рамках КС объединение либералов разной степени радикальности, левых и националистов – это прообраз своеобразного Народного Фронта, противостоящего авторитарной диктатуре. И уж, конечно, если в этом Народном Фронте партнерами и союзниками радикальных либералов могут быть Крылов и Удальцов, то я не могу представить себе причин, по которым, независимо от личных симпатий и антипатий, ими не должны быть Пархоменко и Собчак. Казалось бы, в вопросе о тактических союзах верх должен был бы брать здоровый прагматизм: полезен союз, усиливающий борьбу с режимом и ускоряющий демократизацию – понятно, что, объединяя усилия и нанося удары с разных сторон, мы быстрее добьемся результата. Но на практике почему-то получается не так.

Разумеется, странно было бы требовать вовсе не говорить о разногласиях, даже если они имеют лишь теоретический и потенциальный характер, но обозначать их наличие и объявлять священную войну – все же разные вещи. Последнее имело бы смысл только, если бы различие позиций парализовало бы возможности текущей деятельности, а это не так.

Условными полюсами подходов к текущей деятельности можно считать, с одной стороны, позицию, требующую, по сути, отказаться от любых действий кроме публичного требования «Долой нелегитимную власть». С другой стороны – постулирующую необходимость сосредоточиться на решении локальных и частных задач с помощью имеющихся инструментов, в том числе конструктивного взаимодействия с властью и отказа от прямых нападок на режим и его вождей.

Ни та, ни другая позиция в чистом виде не являются сколько-нибудь массовыми (про носителей второй позиции, помимо М. Каца, я и вовсе никогда не слышал). Успех «Марша против подлецов» – очередное доказательство правильности их сочетания и эффективности тактической гибкости. Понятно, что невозможно ограничиться малыми делами, участием в выборах и игнорировать общую стратегическую цель – демонтаж режима и замену его на устойчивую демократию. Иначе получается прямой обман, создание у общества иллюзии, что система реформируема исключительно внутренними средствами, а значит, по сути, является демократической. Но так же понятно, что стратегическая цель мирной демократической революции не может быть достигнута одними громогласными призывами и декларациями. Для приобретения поддержки общества необходимы тактическая гибкость, выбор наиболее уместного в каждый момент объекта для атаки, при необходимости – демонстративное использование существующих легальных политических инструментов с целью либо добиться тактического успеха (например, на местных выборах), либо показать их имитационную лживую природу. Необходима детализация требований до уровня конкретных законодательных предложений по ключевым темам. Это беспроигрышная тактика, поскольку, если власть их почему-то примет (хотя это и маловероятно), это будет объективно полезно и увеличит наши возможности, а если не примет, то даст нам мощный агитационный аргумент совершенно конкретного, а не абстрактного свойства.

Однако хотя, на мой взгляд, марш 13 января позволяет наконец перестать обсуждать снижение протестной активности, его массовость в первую очередь обусловлена аморальным безумием власти, а не успешностью координации протеста. Придание участию в публичных оппозиционных акциях смысла большего, чем моральная обязанность его участников показать, что протест существует, требует вписанности этих акций в некий план, имеющий, кроме глобальных, и промежуточные достижимые задачи. И такой план обязан быть комплексным, он не может, конечно, сводиться к одним лишь митингам и маршам.

Создание, а тем более реализация такого плана – серьезное трудоемкое дело, требующее огромных интеллектуальных и временных ресурсов. Силами одних членов КС – фактически 45-ти волонтеров, занятых при этом своей основной деятельностью, многие из которых, к тому же, не слишком опытны в публичной общественной деятельности – сделать это заведомо невозможно. И это еще одна причина, по которой КС пока и близко не подошел к реализации стоящих перед ним задач.

Разумеется, члены КС и не должны ограничиваться своими слабыми силами. Но для этого КС должен выстроить систему связи со своими избирателями, наладить механизм сбора, анализа, обобщения и учета предложений участников протеста, структурировать общественную инициативу. КС способен выполнить свои задачи лишь как открытая структура, живая органическая часть протестного движения, его коллективный модератор и организатор, но не как закрытый совет мудрецов. Назовут такой механизм коммуникации между КС и протестным сообществом Форумом свободной России, Вече, Советом всей земли или еще как-то – неважно, но такой институт является ключевым для успеха КС и протеста в целом.

Но, более того, весьма скромных собственных сил КС не хватит, я уверен, даже на создание и поддержку такой коммуникационной площадки. Решение – в привлечении к координационной, модераторской работе широкого круга зарекомендовавших себя активистов, бывших кандидатов в КС и других. КС может наладить для этого взаимодействие с образовавшимся Экспертным советом оппозиции, может привлечь к своей работе не вошедших в КС активистов другими способами – неважно. Важны понимание абсолютной необходимости выйти за узкие рамки собственно Координационного совета и готовность руководствоваться этим пониманием.

Уверен, на КС первого созыва рано ставить крест. Думаю, сама жизнь заставит его членов находить компромиссы между собой и преодолевать угрозу отрыва от протестного движения. Особенно, если избиратели будут чаще эти требования озвучивать.

 Фотография ЕЖ