Habemus Papam — слова долгожданные, завершающие краткий период неопределенности в жизни Церкви, слова, приносящие радость независимо от того, кто выйдет на балкон базилики святого Петра в белых облачениях нового папы Римского.

И с этим связана моя первая радость: у нас есть Папа. Папа — это тайна Церкви. Я надеюсь, радость тысяч людей на площади святого Петра в прямом эфире разных телеканалов напомнит миру об этой тайне. Когда комментарии коллег сводятся к тому, что совокупность высокопоставленных иерархов демократическим путем избирает топ-менеджера крупнейшей в мире общественной корпорации в условиях острой конкурентной борьбы либералов и консерваторов, итальянцев и иностранцев, европейцев и неевропейцев — мне хочется найти адекватные слова, чтобы напомнить об этой тайне, о том, что в Сикстинской капелле папу Римского выбирают не только кардиналы, что там присутствует и активно действует еще один Субъект... Но здесь мой светский тезаурус исчерпывается, а перевести на шершавый язык плаката библейское «Дух дышит где хочет» становится все труднее...

Вторая радость — имя, которое новый понтифик избрал для своего служения: Франциск. Среди понтификов — при двадцати трех Иоаннах, шестнадцати Григориях и Бенедиктах — не было ни одно Андрея, Луки, Иосифа, Иакова (о Петре — отдельный разговор, апокалиптический). И ни одного Франциска. В этом имени — имени основателя нищенствующего и миссионерского монашеского ордена — я ощущаю свежий ветер возвращения Церкви к своей миссии проповеди Евангелия, предвкушаю радостные перемены. Обращенный к святому Франциску призыв Христа «иди и укрепи мою Церковь», обращен и к новому понтифику — хочется думать, что в том числе и этим был обусловлен выбор имени. Когда иезуит выбирает для папского служения имя основателя другого монашеского ордена — это, по-моему, свидетельство его открытости и мудрости.

Третья радость — собственно личность 266-го папы Римского: архиепископ Буэнос-Айреса Хорхе Марио Бергольо. Ему 76 лет — и этим фактом выносится за скобки атлетическая песня о молодом энергичном администраторе, который твердой рукой будет управлять Церковью. Он не из ватиканской дипломатии — и этим опровергаются спекуляции о «дипломатическом реванше», который вот-вот свершится в Ватикане. Он итальянец — но только по происхождению, и возобновление традиции итальянских пап откладывается на неопределенное время. Он из монахов — и это обещает возрождение молитвенной жизни Церкви, традиций жертвенного служения ближнему и неустанной проповеди христианства. Он — из Латинской Америки, континента, где христианство развивается и составляет ценностную сердцевину общества, что все более затруднительно сказать о Европе.

Четвертая радость — еще более субъективная, чем три предыдущие. Говорят, первое впечатление о человеке очень важно для дальнейшего его восприятия. Я никогда раньше — ни в бытность членом Папского совета по делам мирян, ни во время ассамблеи Синода епископов — не встречался с кардиналом Бергольо. Но своим первым появлением на балконе базилики святого Петра Франциск произвел на меня неизгладимое впечатление.

Первые слова нового понтифика обнаружили в нем простоту («Добрый вечер!» вместо официального Laudetur Iesus Christus), самоиронию и чувство юмора («Братья-кардиналы призвали меня с края света») и глубокую признательность своему предшественнику (призыв к совместной молитве о здравии Бенедикта XVI).

Я смотрел на него в телевизор — а он из телевизора попросил меня помолиться Богу о благословении для его дальнейшего служения. Прежде чем благословить меня, Франциск попросил меня помочь ему получить благословение Божие на трудное служение предстоятеля Католической церкви. И я — вместе с тысячами на площади святого Петра и миллионами у телевизоров — с радостью помолился.

Этот жест нового понтифика завоевал мое сердце.

Многая лета, Ваше Святейшество!

Автор — главный редактор католического сайта «В свете Евангелия»

Фотография ИТАР-ТАСС