Люди холопского звания…
Умер Александр Николаевич Яковлев, и началось. С экрана эхомосковского пейджера, из телефона и интернета потекло такое, что стало мерзко и страшно. Страшно стало даже включать газ или кран на кухне: а вдруг и оттуда тоже? Какие же запасы остервенелости таятся в том, что люди гордо называют душой. Яковлев у них и предатель всего светлого и коммунистического, и одновременно душитель свободы, прикинувшийся демократом. Он для них советский бонза, обманувший миллионы иллюзией светлого капиталистического будущего. Вся эта мешанина вырывается из темных глубин рабского сознания, которое уважает только силу, почитает «хозяина и отца». Александр Николаевич Яковлев наивно предполагал, что его собственная совесть, желание знать и рассказать все, что происходило в мире, на вершинах которого он долго пребывал, послужат примером и уроком. Кому-то послужили, но многим и многим, тем, кто составлял и составляет надменное большинство советских россиян, от Яковлева нет никакого проку, один вред.
Эх, братцы! Он же с вами не кокетничал и не сюсюкал, он выискивал и давал вам читать документы, а сам сидел и горевал, что ничего, в общем-то, еще не сделано. Ну, признали преступления, перестали сажать за анекдоты и книжки, разрешили делать, что нравится, ездить, куда хочется, партии допустили, стали выбирать депутатов, но это же только линия старта! А дальше – движение – ноль. И вряд ли кто знает глубину удрученности, с которой Яковлев смотрел и на девяностые годы, и на двухтысячные. При том, что вряд ли найдется человек, сделавший для свободы, для возможности осознать прошлое и пойти в будущее, больше, чем он. Кто еще так предельно использовал свое положение, свой авторитет, навыки коммунистического функционерства? И что вы ходите, шаркая ногами и бубня, как Фирс: «Раньше вишню сушили, мочили, варенье варили»… Что, вырубил Яковлев ваш вишневый сад? Да нет, просто прорвал полотно, на котором, как очаг папы Карло, был этот сад нарисован.
Как же куклы любят Карабаса-Барабаса: дерется плеткой, но вывел же на сцену, приобщил к искусству театра. Как же любят россияне их возвышающих клоунов Белого, что в Кремле, и Рыжего, что в Охотном ряду. А вот рыжего, которого чуть не грохнули под Жаворонками, ненавидят, а зато полюбили безумного белого Квачкова, который под аккомпанемент Александра Проханова несет нам из тюрьмы пургу про оккупацию. А другой, уже непонятно какой, россиянам пишет письма, а россияне плюют, потому что пишет их не Рыжий и не белый, а просто богатый молодой еврей. Скучно!
Хорошо, радуйтесь, товарищи, умер ваш враг. Он сделался врагом, когда перестал уважать силу, решил, что больше никогда не соврет и жизнь положит, чтобы мы узнали правду. Мы узнали, а не Горбачев-Ельцин-Путин. Вам, товарищи, стало противно и страшно. И что его теперь уважать? Был барин, а стал кто?
Да, верно порою, в перерывах между карточными играми, писал Николай Алексеевич Некрасов: «Люди холопского звания – сущие псы иногда: чем тяжелей наказание, тем им милей господа».
P.S. На церемонию прощания с Александром Николаевичем Яковлевым Администрация президента отрядила лакея в ранге, примерно, подавальщика десертов.
