О том, что в любезном отечестве с судебной системой плоховато, мы догадывались давно. Институт мировых судей приказал долго жить, разбираясь с протестными акциями, причем еще задолго до того, как эти акции стали широко популярны. Политических дел в последние годы было немало (достаточно вспомнить второе дело ЮКОСа или процессы против нацболов), и они наглядно демонстрировали и обвинительный уклон, и заказной характер, и абсурдность, и произвол. Но, кажется, никогда раньше все это не демонстрировалось настолько концентрированно. 2013 год можно считать годом, когда российская судебная система громогласно и практически официально признала, что ее не существует.

Произошло это еще в июле, когда Главного Оппозиционера отправили в СИЗО №2 города Кирова. Как ни старалась власть убрать его подальше от Москвы, а от протестов себя не уберегла — и вот уже вечером того же дня, когда был вынесен приговор, прокуратура подает жалобу на арест обвиняемых по делу «Кировлеса». В итоге принимается беспрецедентное решение оставить приговоренных к колонии общего режима на свободе до рассмотрения дела судом второй инстанции. Парадоксальным образом это решение стало еще более ярким свидетельством кончины правосудия, чем сам процесс, в котором слияние со стороной обвинения было уже до бесстыдства неприкрытым — чего стоит один только отказ судьи Сергея Блинова удовлетворить ходатайство о вызове тринадцати свидетелей защиты.

То, что мы наблюдаем с тех пор, — это либо подобие агонии, либо отчаянные попытки сохранить лицо, когда даже бесстыдники начинают осознавать, что зашли слишком далеко. В случае с «Болотным делом» преобладает первый вариант. В результате судья Людмила Москаленко при активном сотрудничестве Центра социальной и судебной психиатрии имени Сербского решает отправить Михаила Косенко на принудительное психиатрическое лечение за удар, которого он не наносил (не помогли даже показания потерпевшего, который не опознал в Косенко человека, применившего к нему насилие), а перед этим еще и не отпускает его на похороны матери. Судья Наталия Никишина беззастенчиво хамит обвиняемым по «Делу двенадцати» (с 19 декабря — «Делу восьми»), их адвокатам, свидетелям защиты, снимает практически любые вопросы, которые могли бы помочь выяснить, что стало причиной насилия на Болотной площади 6 мая 2012 года, отказывается удовлетворять важнейшие ходатайства защиты, разрушая ее систему доказательств, отказывается вызвать «скорую» голодающему Сергею Кривову. Косенко остается в СИЗО и ждет рассмотрения дела в суде второй инстанции. «Дело восьми» продолжается, и хотя четверо обвиняемых амнистированы, освобождение их от судебного преследования было омрачено не только тем, что восемь человек остались под судом, но и тем, что само решение суда об амнистировании четверых звучало уж больно похоже на приговор — восьмерым как будто предсказали их судьбу (не считая конкретных сроков).

Кстати об амнистии. В этой истории попытка сохранения лица, конечно, имеет место (больше всего это касается, пожалуй, дела «Arctic Sunrise» — более или менее понятно, что если бы было решено продолжить эту историю про хулиганство во льдах, то за ним стали бы следить как минимум в 18 странах мира, и это было шоу не хуже несчастных Олимпийских игр). При этом в массовом сознании амнистированные, скорее всего, останутся виновными (особенно очевидно это в отношении тех, кому приговор уже был вынесен, то же касается и помилования Главного Политзаключенного). Есть, конечно, и положительный момент — в любом случае хорошо, что хоть кто-то вышел на свободу: как написал в «Твиттере» адвокат Марии Бароновой и Степана Зимина Сергей Панченко (из его подзащитных одна была амнистирована, второй не был), «за отсутствием в практике оправдательных приговоров, освобождение доверителя — самый приятный момент для адвоката». Есть и попытка разъединить оппонентов власти. Но тем, кто следит за «Болотным делом», власть еще и четко указывает, как дорого она ценит тех, кто ради нее готов пускать в ход дубинки и кулаки и проливать кровь невинных людей. За свой ОМОН, который, конечно же, не может бить девушек, власть не только всех посадит (и тех, кто посмел защититься, и тех, кто посмел кого-то защитить, и тех, кому сочинили 318-ю статью совсем из воздуха), но и под амнистию не подведет.

По 318-й к двум годам колонии был приговорен Центральным районным судом Твери активист «Другой России» Сергей Череповский, хотя никаких доказательств того, что он применял насилие по отношению к сотрудникам полиции, нет. Это дело на фоне более громких прошло почти незамеченным — как и, например, дело журналиста Сергея Резника, приговоренного к полутора годам Первомайским судом Ростова-на-Дону. А если даже и общественное внимание приковано, и Путин что-то там двусмысленное пробубнил, и политический мотив отсутствует, все равно оправданием это вряд ли закончится: дело Ильи Фарбера отправили на пересмотр, который кончился обвинительным приговором со сроком всего лишь на одиннадцать месяцев короче прежнего; обжаловали — и только сократили до трех лет. Вот радость-то. (Под самый Новый год Фарбера все-таки решили освободить по УДО. Все та же хорошая мина при отвратительной игре — признать его невиновным духу не хватило.)

Двойственное ощущение оставил День чекиста 20 декабря, ознаменовавшийся не только помилованием и выходом на свободу понятно кого, но и изменением срока с условного на реальный краснодарскому экологу Евгению Витишко: в прошлом году он вместе с коллегой Суреном Газаряном был осужден условно за нанесение надписи на забор дачи, незаконно строившейся в природоохранной зоне, а теперь уголовно-исполнительная инспекция решила отправить его в колонию-поселение за мелкие нарушения режима — вовремя, мол, не сообщал о выездах в соседние города. Решением Туапсинского районного суда Краснодарского края Витишко должен быть отправлен на три года в колонию-поселение.

Весь предшествующий текст можно было бы написать и раньше, но итоги года, касающиеся кончины судебной системы, было бы невозможно подводить до 26 декабря, когда один значимый процесс должен был закончиться, а второй начаться. В результате Чертановский районный суд Москвы под председательством Галины Тюркиной и Мосгорсуд под председательством Александра Замашнюка приняли аналогичные решения — отправить переданные им дела обратно в прокуратуру (а значит — следствию). Только если во втором случае — деле Сергея Удальцова и Леонида Развозжаева, обвиненных в организации массовых беспорядков, якобы имевших место на Болотной 6 мая, а также в попытке организации массовых беспорядков по всей стране по рецепту, описанному телеканалом НТВ, — вернули на начальном этапе, то есть на предварительных слушаниях, то в первом — деле националиста Даниила Константинова, обвиненном, ни много ни мало, в убийстве (никаких доказательств его причастности к преступлению нет, уровень фальсификации и бездарности феноменальный) — уже успел пройти весь цикл судебного следствия, прошли прения, осталось только вынести приговор. Конечно, об оправдании речи нет, более того — обвиняемые остаются кто в СИЗО, кто, как Удальцов, под домашним арестом (а Константинова еще и избивают в конвойном помещении), но совсем уж позориться начальство не решилось.

Что нас ждет в наступающем году по части судебных процессов — Бог весть. События этого года большой надежды на положительные изменения не вселяют. И расслабляться рано. Оказавшихся на свободе вновь поздравим, а о многих, кто продолжает сидеть и подвергаться преследованию, не забудем.


Фото ИТАР-ТАСС/ Георгий Андреев