Александр Подрабинек, журналист, правозащитник:

С самого начала «болотное дело» могло стать для России тем «болевым порогом», после которого общество уже не может спокойно относиться к тому, что делает власть. И поначалу казалось, что так оно и будет. Но сейчас складывается ощущение, что люди опустили руки и не реагируют на репрессии, в том числе на приговоры по этому делу, в результате узники получают достаточно большие сроки.

Сам этот приговор лежит в русле всей той правовой возни, которую правоохранительные органы учинили в связи с событиями на Болотной площади. Трудно было ожидать от них какого-то иного решения. Возможно, кто-то рассчитывал на более мягкий вердикт, и он даже был бы возможен, если бы не последние события, связанные с обострением политической ситуации и разгулом «силовиков». Внутренние репрессии неизбежно будут сопровождать всякое международное напряжение, всякую агрессию, ужесточение внешней и внутренней политики идут рука об руку. Если будут ещё более серьёзные события в международной сфере, то и ситуация с правами человека в России придёт в упадок окончательно. Так что оптимистичный сценарий на данный момент маловероятен.

Власти постоянно будут искать повод для новых репрессий, и если окажется, что «болотное дело» себя исчерпало — обязательно будет найден другой сюжет. Нет гарантии даже того, что закрыт этот процесс — по «вновь открывшимся обстоятельствам» могут и повторно судить людей, которые уже осуждены, и привлечь дополнительных фигурантов. Это вполне в их стиле. Другие поводы для преследований также будут пробовать. Просто репрессии им необходимы, они так видят взаимоотношения власти и общества.

Зоя Светова, журналист:

Приговор вызывает определённое дежа вю. Мы уже видели решение суда по первому «болотному делу» 24 февраля, потом — по делу Развожаева и Удальцова. И с каждым приговором ощущение абсолютной бессмысленности происходящего всё сильнее и сильнее. Хочется спросить, зачем вообще нужно судебное следствие, допрос потерпевших, свидетелей, прения сторон и так далее, если и в процессе разбирательства, и в процессе оглашения приговора видно, что судья явно на стороне полицейских, так называемых потерпевших. Судья Никишина и председательствовавшая сейчас Наталья Сусина не обращали никакого внимания ни на показания подсудимых, ни на слова свидетелей защиты. Они относились к ним критически и считали, что эти показания даются только для того, чтобы помочь подсудимым уйти от ответственности. А словам потерпевших судья безоговорочно верила, полностью солидаризируясь с обвинением.

Единственная разница — прокурор просил 4 года, а судья проявила инициативу и дала Гущину два с половиной года, а Марголину и Гаскарову — по три с половиной. Елена Кохтарева, полностью признавшая свою вину, то есть то, что она кидала пластиковые бутылки в полицейских, получила три года и три месяца условно. Судья ещё отчитывала её, требуя, чтобы она вела себя хорошо, потому что иначе условный срок станет реальным. И женщина, которой почти 60 лет, слушала судью, как школьница, кивала головой и было видно, что больше всего на свете она боится, что её меру пресечения, подписку о невыезде, заменят тюрьмой.

В общем, ощущение полного бреда. Люди пришли на санкционированный митинг, пытались вырвать людей из рук полицейских, которые избивали задержанных, а потом получили за это сроки. Каждый провёл уже больше полутора лет за решёткой.

Ужасно также то, что общество совершенно потеряло интерес к процессу. Сегодня к суду пришло человек 200, не больше, 13 из них задержали. Это сделали очень грубо, полицейские избивали людей, тащили их по земле, это повторило в миниатюре события 24 февраля, когда задержали более 300 человек. Но большинство просто не приходят, потому что все чем-то заняты или отдыхают. Конечно, хорошо, что 200 человек было, но это — капля в море.

«Болотное дела» — один из крупных политических процессов нашего времени, который, тем не менее, не стал событием для нашего гражданского общества. Это большая общественная беда, тем более что сейчас мы находимся в состоянии войны, российская власть помогает сепаратистам на Украине, по сути дела мы там воюем, — в результате общество находится в ещё большей апатии и люди не могут выражать свою гражданскую позицию. Они просто не видят в этом смысла. А если люди не видят смысла идти к замоскворецкому суду, чтобы поддержать других людей, стоящих в клетке и слушащих безумный приговор, то сделать уже ничего нельзя.

Конечно, можно сказать, что сроки не очень большие, три с половиной года, кроме того, есть надежда на УДО. Но, к сожалению, опыт других политических заключённых говорит о том, что они по УДО не выходят, а сидят «от звонка до звонка». Значит, Марголину и Гаскарову находиться в заключении ещё два года, это очень много.