Во вторник глава государства Владимир Путин подписал Указ об очередном наборе на военную службу. По планам Минобороны этой осенью российская армия должна пополниться 150 тысячами новобранцев. Места увольняющихся в запас займут молодые люди в возрасте от восемнадцати до двадцати семи лет. В этой новости не было бы ничего примечательного, если бы не одно важное обстоятельство: впервые за много лет в Вооруженные силы Российской Федерации будут призваны граждане Чечни. Уже в октябре пятьсот выходцев из северокавказской республики облачатся в военную форму и приступят к несению воинской службы.

В самом ведомстве Шойгу факт набора в армию чеченцев комментируют крайне осторожно. Например, из Минобороны до сих пор не поступило разъяснений по поводу того, в каких именно регионах России будут служить чеченцы. Восстановление призыва среди своих соплеменников весьма активно лоббировал глава Чечни Рамзан Кадыров, неоднократно заявлявший, что не видит причин, по которым чеченцев лишают почетного права защищать родину. Впрочем, причины такие, разумеется, есть. Российская армия в течение многих лет с разной интенсивностью вела боевые действия на территории Чечни. В ней еще достаточно кадровых офицеров, принимавших в этих боевых действиях самое активное участие. И вот теперь под начало ветеранов двух чеченских войн попадут дети тех, кто некогда с оружием в руках противостоял нашей армии. Найдут ли эти люди общий язык и смогут ли преодолеть взаимную вражду? Председатель Союза комитетов солдатских матерей Валентина Мельникова полагает, что призывников из Чечни правильнее было бы оставлять служить на территории самой республики, но пока неизвестно даже, рассматривают ли в Министерстве обороны такой вариант.

Ситуацию специально для «Ежедневного журнала» прокомментировал член Совета правозащитного общества «Мемориал» Александр ЧЕРКАСОВ.

"Если посмотреть на последние пять месяцев, то мы увидим, что чеченцы оставили заметный след в украинском конфликте. Причём самые разные чеченцы: и первый поток отдельных «добровольцев», и те, кто действовал уже в августе в составе тех или иных российских частей и подразделений. По понятным причинам в конфликте вообще участвует много частей именно с Северного Кавказа — это самый боеготовый военный округ, к тому же непосредственно граничащий с театром военных действий. В Чечне некоторые военные городки просто опустели в связи с переброской солдат в Ростовскую область.

Стоит отметить, что это некоторая традиция. Чеченцы, и горцы вообще, служили в тех или иных российских вооружённых формированиях и вXIXвеке, и вXX. В первые десятилетия советской власти был достаточно длительный период, когда их не брали по призыву, но набирали добровольцев. Центральная власть, «империя» всегда пыталась использовать наиболее пассионарную часть горского сообщества в своих интересах. А для самих горцев это всегда был один из главных социальных лифтов.

При этом если мы посмотрим не на статистику осуждений и арестов по преступлениям террористической направленности, которая создаёт ощущение, что конфликт на Северном Кавказе продолжается или даже обострился, а на статистику, отображающую деятельность самого подполья, то есть на число убитых и раненых силовиков, то станет заметна устойчивая тенденция: в самый горячий период, летом, когда есть «зелёнка», дающая боевикам укрытие, год от года снижаются безвозвратные и санитарные потери федеральных силовых структур. То есть конфликт очевидным образом идёт на спад.

Причины тут разные. Это не столько успех действий федерального центра, сколько отток боевиков на Ближний Восток. Но, в любом случае, получается, что объективные показатели, в отличие от разного рода игр с отчётностью прокуратуры и Следственного комитета, свидетельствуют в пользу снижения градуса противостояния. Мы просто перешли в новую стадию. И то, что призыва в Чечне не было, кроме, возможно, периода с конца 30-х — начала 40-х, а сейчас он вводится, можно считать свидетельством некоторой нормализации ситуации.

Однако нужно понимать, что современные молодые чеченцы сильно отличаются от своих соотечественников советского периода. Например, многим из них русский язык преподавали люди, сами не очень хорошо им владеющие. А на первую половину 90-х русский язык у чеченцев был чуть ли не лучшим среди всех народов Кавказа. Опять же, если говорить о последних годах советской власти, то для молодого горца из деревни армия была едва ли не первой возможностью посмотреть мир, выехать из своего региона. Понятно, что сейчас таких возможностей больше.

Другая проблема: если в воинской части есть один чеченец, то он, привычный к иерархии традиционного общества, вполне мог встроиться и в иерархию армейскую. С его уважением к такому порядку он мог стать, например, хорошим сержантом. Но у группы соплеменников уже возникает собственная иерархия, которая противопоставляется армейской. В целом чеченцы зарекомендовали себя на службе хорошо, если не вставала проблема землячеств.

Но это было 20 лет назад, речь идёт о прошлом или даже позапрошлом поколении. Как в нынешней совершенно другой армии поведут себя чеченцы, воспитанные в совершенно другой социальной реальности, с другим отношением к традиционным ценностям, предсказать очень сложно. Но советский опыт был вполне успешен. И мы помним, как Джахар Дудаев, или Руслан Аушев, или полковники Масхадов и Евкуров делали прекрасную карьеру в российской армии, выбрав путь профессиональных военных.

Подразделения из чеченцев, служивших по контракту, существовали все последние годы. Например, подразделения, в которые были переоформлены батальоны «Запад» и «Восток» спецназа ГРУ. Они были на особом счету в хорошем смысле этого слова, достаточно вспомнить участие батальона «Восток» в войне в Южной Осетии. Но в том, что касается призывников, вопрос состоит не только в специфике чеченцев, но в специфике самой армии.

Способна ли она противостоять иной иерархии, которую привносит туда землячество выходцев из традиционных обществ? Даже без этого фактора вооружённые силы склонны деградировать, когда иерархию заменяет самоорганизация в худшем смысле этого слова. И смогут ли наши Вооружённые силы обеспечить необходимый контроль — непонятно. Ясно одно: если речь идёт о создании отдельных компактных частей и подразделений с большим числом призывников одной этнической группы, то проблем будет больше. А если те качества, которые у чеченцев были и, возможно, сохранились, сумеют использовать в рамках той иерархии, которая присуща самой армии, тогда затея может быть успешной".

Фото Вениамина Беккера /ТАСС