В телесериале «Орлова и Александров» (довольно посредственном, по моему скромному мнению) случился довольно неожиданный эпизод. Главный герой вдруг начинает надрывно декламировать мандельштамовское «Мы живем, под собою не чуя страны». И читает стихотворение целиком. То есть, с кинематографической точки зрения, чрезвычайно долго. Сюжет этого совсем не требовал. Подозреваю, это такая вот фига в кармане. Потому что слова «Он играет услугами полулюдей. / Как подковы кует за указом указ —/ Кому в лоб, кому в бровь, кому в пах,/кому в глаз», это не только про сталинский ужас. Это и про наползающий сейчас кошмар мракобесия. Вот события только последних дней.

Директор новосибирского театра уволен по требованию митрополита Тихона, организовавшего протесты некоей «православной общественности», оскорбленной спектаклем, которого они не видели…

Депутат Нилов в компании с министром культуры Мединским полагает, что учащимся средней школы не следует читать Толстого и Достоевского, потому как не созрело юношество до этих произведений. А неправильное их понимание может, по мнению депутата, повредить общепатриотическому настрою молодежи…

Другой депутат, Алексей Журавлев, внес законопроект, предлагающий наделить Роскомнадзор правом запрета на въезд в Россию иностранцев, замеченных в критике внешней и внутренней политики нашего беспрестанно встающего с колен Отечества…

МВД, опять же, подсуетилось, предложив поправки в закон, объявляющие автопробеги и создание палаточных городков массовыми мероприятиями, проведение коих надлежит заранее согласовывать с властями…

А организаторам концерта памяти Бориса Немцова во всей Москве не удалось найти площадки, владельцы которой рискнули бы предоставить ее…

Предыдущий неписаный социальный договор подведомственного народа с путинским режимом заключался в том, что власть обеспечивала поддержание более-менее пристойного жизненного уровня, а жители страны отказывались взамен от своих политических прав. При этом власть не стремилась влезть в личную жизнь граждан, не пыталась диктовать, что читать, смотреть и слушать. И вот сейчас, в условиях милитаристской истерии и патриотического психоза, режим довольно быстро превращается из авторитарного в тоталитарный. Он не только пытается предотвратить возможность политического протеста, а лезет уже во все без исключения сферы нашей жизни, вторгается в пространство образования и культуры.

Надо сказать, что в атаке на русскую классическую литературу нынешние хозяева страны куда последовательнее коммунистической партии Советского Союза. Тогдашние догматики не могли наплевать на то, что вождь постоянно ссылался на Толстого с Чернышевским, а заодно требовал от молодых коммунистов обогатить ум всеми культурными достижениями человечества. И классика, включая малопатриотичных Салтыкова-Щедрина, Гоголя и Толстого, составляла основу школьной программы. В результате мертвечина официального обществоведения не выдерживала конкуренции с гениями. А если еще и везло с учителем, то именно на уроках литературы школяры выясняли, что такое внутреннее достоинство, честь, благородство и верность.

Теперешние начальники, считающие, что Отечество — то же самое, что и Ваше превосходительство, не стесняются признаваться, что Толстого в школе не читали. Более того, они намерены оградить будущие поколения от избыточной сложности произведений классической литературы, от ее извечных вопросов «Кто виноват?» и «Что делать?». Зачем ими задаваться, если всем известно: виноват Запад и национал-предатели из «пятой колонны». А делать нужно только одно — любить вождя, который не отягчает себя ссылками на классиков.

Нам разъясняют также, что в принципе не должно быть производений, которые вызывали бы раздражение у отдельных групп граждан и, прежде всего, у граждан в рясах. Не за горами время, когда батюшек, руководящих православной общественностью, наделят полномочиями советских худсоветов. Любопытно, пропустил бы митрополит Тихон фильмы «Трудно быть богом» и «Левиафан»?

Политическая реакция неизбежно идет рука об руку с воинствующим невежеством и мракобесием. И они, как ядовитый газ, занимают все пространство, в которое проникли…


Графика Михаила Златковского