Нынешней весной «Левада-центр» провел очередной опрос, согласно которому половина россиян уверена, что страна в настоящее время переживает временные затруднения. Формулировка, воскрешающая в памяти 70-е – первую половину 80-х годов, когда она являлась официальным объяснением явлений, тормозящих поступательное развитие страны в направлении коммунистического светлого будущего.

Еще в январе 2014 года вариант «временные затруднения» для характеристики современной российской ситуации выбирали в два раза меньшее число респондентов – 24%, но через три месяца, в апреле – уже 40%. Зато тогда же резко уменьшилось количество тех, кто считал, что речь идет о приближении кризиса (с 23 до 16%) и нарастании хаоса (с 15 до 5%). Присоединение Крыма и мягкость (до гибели «Боинга») западных санкций привели к эйфорическим настроениям. Интересно, что вариант «стабильное развитие» в январе 2014 года выбрали 10%, а через три месяца – уже 17%, хотя никакой стабильности тогда и близко не было. Люди настолько сильно хотели надеяться на лучшее, что немалая их часть готова была «авансировать» государство в ожидании новых побед.

Что же теперь? Количество сторонников версии о «стабильном развитии» уменьшилось до минимального уровня – 4%. Только самые уверенные оптимисты (или лоялисты) готовы согласиться с тем, что ситуация в стране стабильна. А вариант «стагнация, застой» (по сути дела, та же стабильность, только с негативной коннотацией) выбрали 8% (в январе 2014 года – 16, в апреле – 15). Но и протестные настроения достаточно невелики – о приближении кризиса теперь говорят 18%, о нарастании хаоса – 8%. Немного больше, чем год назад, но не принципиально – хотя эйфория закончилась, но переходить к отрицанию психологически крайне сложно. Значительно легче надеяться на то, что трудности носят временный характер. Поэтому любые признаки улучшения (а то и неухудшения) положения воспринимаются обществом как сигналы того, что свет в конце тоннеля снова забрезжил.

Характерно, что, начиная с марта, стало расти количество россиян, считающих, что события в стране развиваются в правильном направлении (с 54% в феврале до 60% в апреле). До этого число таких оптимистов снижалось с августа прошлого года – тогда количество оптимистов достигло максимального уровня (64%). Потом последовали жесткие санкции – и рост экономической турбулентности. Однако сейчас рубль укрепился (хотя до прошлогоднего уровня ему далеко) – и возникли надежды на то, что за этим последуют и другие позитивные процессы. Если не сразу, то вскоре – и поэтому надо лишь немного потерпеть. Тем более что альтернативы действующей власти россияне не видят – не надеяться же на Зюганова и Жириновского. А если политика нет в телевизоре, то он, в лучшем случае, находится на глубокой периферии общественного мнения. В результате работает тот же фактор, что и в кризис 2008-2009 года – сплочение вокруг власти – причем еще сильнее с учетом «крымского» фактора.

Кстати, радикально-оппозиционный ответ – о том, что в России происходит «усиление репрессий, становление диктатуры» – выбрали всего 2% (в январе 2014-го – 3%, в апреле 2014-го – 1%). На первый взгляд, этому противоречит многотысячная траурная демонстрация после убийства Бориса Немцова, после которого проводился весенний опрос «Левады». Но ничего неожиданного в таких результатах нет. Количество людей, в экстремальной ситуации согласных выйти на санкционированные акции, осталось сопоставимым, несмотря на отход большинства националистов и многих левых, которые ранее осуждали власть за отказ восстанавливать империю. Однако число их симпатизантов, не готовых идти на демонстрации, но полностью или частично солидарных с их участниками, существенно уменьшилось – и дело не только в усилении давления со стороны власти, но и в изменившихся общественных настроениях. Оппозиция не исчезла, но «сжалась», действуя в куда менее комфортной обстановке, чем в «докрымский» период.

В то же время общество предъявляет к власти все более противоречивые требования. Например, в марте 2015 года 72% россиян посоветовали ей продолжать свою политику, невзирая на санкции (на уступки согласны лишь 21%). 64% поддержали запрет на поставки продуктов питания из стран ЕС. Казалось бы, все ясно – патриотическая консолидация приводит к мобилизации. Но одновременно 48% целиком или скорее положительно относятся к идее отменить продовольственные антисанкции (отрицательное отношение высказали лишь 31%). Таким образом, россияне одновременно и демонстрируют непреклонность, и хотят, чтобы на прилавки вернулись импортные продукты. И это неудивительно – лишь у 38% россиян не возникло практически никаких проблем в связи с «антисанкциями» (у 40% – не слишком серьезные проблемы, у 18% – довольно серьезные).

При этом представление, в каком направлении движется страна, у населения практически отсутствует – «светлое будущее» совсем не просматривается за временными трудностями. Отличие от советской модели заключается в том, что она в период «нефтяного благополучия» обеспечивала если не веру в коммунизм (к 70-м годам официальные идеалы оказались профанированы и дискредитированы), то возможность реального улучшения жизненного уровня населения за счет активного строительства жилья и объектов соцкультбыта. Сейчас же ничего подобного нет – остается лишь самоутверждение на международной арене, которое может лишь временно заменить нерешенные социальные проблемы.

Так что теперь лишь 18% респондентов сказали, что имеют довольно ясное представление о том, куда движется страна. Самый популярный ответ – 41% – довольно смутное представление. Наконец, 28% признались, что у них по этому поводу нет никакого представления, а 5% полагают, что дела вообще пущены на самотек. Рациональное представление о будущем заменяют эмоции и ожидания, которые сейчас пока не надо подкреплять дополнительными доказательствами. Когда Владимир Путин говорит, что ситуация выправится за пару лет, а то и раньше, общество относится к этому позитивно – тем более что есть опыт быстрого «отскока» после стремительных падений 1998-го и 2008-го. Проблема в том, что нынешний кризис обещает быть не столь шоковым, но куда более затяжным – и в этом случае претензии к власти будут расти. Уже парламентские выборы 2016 года могут стать серьезным испытанием для власти – Дума не воспринимается как орган, имеющий решающее значение для судеб страны, поэтому во время этих выборов можно выразить свой протест, не опасаясь великих потрясений.

Автор — первый вице-президент Центра политических технологий