К вопросу о дОбыче, журналистах и свободе
Радиостанция «Эхо Москвы» спросила своих слушателей: «Какой вопрос вы бы задали президенту на пресс-конференции?»
Знаю, какой бы вопрос задала я: «Господин президент, вам такие СМИ и такие журналисты, как те, что сидят в этом зале, нужны? Может, дешевле и проще иметь одного Громова в качестве подставки для микрофона?»
Любопытно, что бы президент ответил?
Какое общество, таковы и СМИ, как ответил он на вопрос о дедовщине в армии («каково общество, такова и армия»)? Но это – неправда. Далеко не все журналисты, задавая вопрос главе государства, пытаются угадать, какая формулировка президенту больше понравится. Далеко не все журналисты, интересуясь мнением лидера страны – ну скажем, о газовой войне с Украиной, – тут же в вопросе занимают позицию одной из конфликтующих сторон, как сделала журналистка из «Труда». Далеко не все журналисты публично расписываются в том, что заготовленный вопрос они предварительно согласовали с кураторами. Помните, вопрос г-на Гамова из «Комсомольской правды»? «Вообще-то я хотел задать вопрос об Андрее Сычеве. Но вы вчера подробно говорили об этом на совещании в Кремле…» И задал вопрос о плюсах и минусах эпохи Ельцина, к которому, очевидно, Путин был заранее готов. Если «вчера на совещании в Кремле подробно говорил» и журналист Гамов, как член кремлевского пула журналистов, на том совещании присутствовал, то зачем готовил вторичный вопрос? Если «подробно» – не удовлетворило, то, может, стоило задать вопрос по поводу того, что в оценках президента показалось неадекватным? Ну, например, об ответственности министра обороны за провал реформы армии. Может быть, тогда бы президент как-то скорректировал свой ответ о цели назначения оного вице-премьером («Назначение Иванова связано с тем, чтобы он мог контролировать все отрасли, связанные с обороноспособностью нашей страны. Прошло два месяца, и они показали, что решение было правильным»)? О какой обороноспособности можно говорить, если одни солдаты калечат или доводят до самоубийства других? Может быть, стоит сократить армию вдове, втрое, коли на контрактников нет денег и в армию призывают уголовников?
Еще я, наверное, заметила бы, что в обществе есть люди, чья деятельность требует хорошего знания русского литературного языка, а есть те, кто предпочитает выражаться на сленге, – ну примерно так, как президент, как всегда несколько возбудившийся, едва речь зашла о газе и «Газпроме», и сказавший по поводу формирования экспортной цены на газ: «Мы не из носа выковыриваем цену». Однако для журналиста, не важно, пишущего или снимающего, владение родным языком – непременное требование. И работа в Магадане (ну не в Узбекистане или в Туркмении, правда же?) не извиняет использования узкопрофессионального арго вроде «золотодОбыча» или уж совсем безграмотного «интерес за золотодобычу». Если журналистка так говорит, то как же она думает и пишет? Кстати, Путин весьма корректно поправил эту даму из магаданской газеты, использовав в ответе общеупотребительное «золотодобывающая отрасль» и поставив ударение именно там, где оно и должно стоять. Хотя минутами позже, когда разговор зашел о шпионском скандале, сам допустил непростительную ошибку, перепутав резидентуру с посольством. «В резидентуре любой страны,– сказал он, – есть чистые дипломаты, а есть представители спецслужб». «Чистых дипломатов» в резидентурах не бывает, там только те, кто работает под дипломатическим прикрытием, – «чистые» работают в дипломатических миссиях, в посольствах, один из этажей которых, как правило, отдан разведчикам СВР и ГРУ, которые и входят в состав резидентур.
Ну и конечно, эта пресс-конференция должна была заставить вздрогнуть членов лицензионного комитета, который недавно подарил право вещания в сорок одном регионе страны питерской телекомпании «ТВ-5». Журналист телекомпании, претендующей на роль общефедерального канала, не нашел в жизни страны или мира ничего существенного, о чем можно было спросить главу государства, а потому,тая от умиления, спросил: «Удается ли вам почитать любимую книжку?» Вопрос, который обычно задают школьники, когда президенты встречаются с ними во время своих предвыборных кампаний. И надо сказать, что и тут президент продемонстрировал, насколько же он умнее журналистов, которых сам – или с помощью соответствующих департаментов Кремля – за эти шесть лет выпестовал: Путин сказал, что в силу загруженности предпочитает аудиокнижки и вот сейчас слушает лекции В.О. Ключевского по русской истории.
Так зачем президенту такие журналисты и такие СМИ? Чтобы выглядеть на их фоне умнее и обаятельнее? Чтобы не задавали острых вопросов? Чтобы слушатели, сидя у радиоприемников и телевизоров, спросили себя: если у нас такие ретрансляторы общественного мнения, то каково же это мнение и это общество? Может быть, оно, общество, и действительно не готово ни к свободе слова, ни к свободе выбора губернаторов, ни к самоуправлению?
А может быть, все проще. Может быть, именно такие журналисты и нужны, чтобы, когда президент говорит об исторической заслуге Ельцина Бориса Николаевича («он дал российскому народу главное – свободу»), никому в зале даже и не пришло в голову задать простой вопрос: «Если вы, Владимир Владимирович Путин, понимаете, что главное для людей – свобода, то зачем же вы ее так старательно отбираете, душите?»
Президент и зал остались друг другом довольны.
