Опять произошло уникальное природное явление (простите, но это тот же феномен, что и с недавней реакцией двух перманентно враждующих лагерей на Ксению Собчак), а именно — потрясающий консенсус людей доброй воли и недоброй. 
И те, и другие в истории с Бабченко хватаются за сердце, падают в обморок и громко рыдают от вероломства коллеги. Как там Жеглов говорил струсившему товарищу: «Будь ты проклят, гад! Ты всех нас продал!.. Ты не сознание, ты совесть потерял!»

То потрясенный святотатством по отношению к профессии Павел Гусев с опухшим (вероятно, от слез) красным лицом называет Аркадия подлецом и негодяем, то все, в том числе и те, кому до Бабченко в профессиональном смысле как до звезды, дружно декламируют мантру: «Он больше не журналист!» 
А вчера Василий Уткин в «Утреннем развороте» на «Эхе» всем своим весом попеременно оттаптывался то на голодающем Сенцове, сравнивая его — не поверите — с Луговым («который тоже не совершал того, что ему инкриминируют» — дословно), то с блокадниками, которые тоже голодали, а потом себе жили и ничего... То изгалялся по поводу аморального облика Бабченко, как только ему позволяли его языковые и стилистические возможности. Собеседник Уткина Антон Орех вел себя тихо и скромно, но все же подыгрывал «тяжеловесу». В конце они хохоча процитировали чей-то весьма справедливый комментарий: «Более подлого эфира я не слышал...» Можно не согласиться: более подлые были! И кто кого опережал в подлости — наши «ихних» или наоборот, судить трудно.

Не отличался в лучшую сторону даже «Дождь», приглашая в эфир заведомо возмущенных «негодяем» Бабченко судей, типа директора киевского Центра политических исследований Михаила Погребинского, штатного комментатора политических ток-шоу на российских госканалах. 
Можно было бы не обращать внимания на все это дружное улюлюканье, если бы не коллеги, к кому традиционно относишься с неподдельным уважением. Гневный обличительный пост уважаемого Михаила Шевелева заставил меня сначала удивиться, а потом ответить ему в комментах следующее: «На мой взгляд, извините великодушно, Михаил, то, что Вы написали, есть не что иное, как в чистом виде снобизм.

  "Вторая древнейшая" — это не о Бабченко, не до и, уж точно, не после его воскрешения. Это обо всех нас, в большей или меньшей степени. Причем о Бабченко — в наименьшей в сравнении со всеми остальными журналистами.



Сейчас все, не только Вы, пишут о том, какую он тень страшную бросил на профессию, как он всех нас подставил. При том, что "мы" по определению — такие чистые, непорочные, нежные и правдивые, а он такой вероломный, подлый и циничный, что зрительская и читательская аудитория перестанет нас теперь в одночасье уважать. Как нашему прекрасному цеху теперь людям в глаза смотреть?
Хочу Вас успокоить: как прежде люди нашего брата воспринимали, так воспринимать будут и дальше. И не только тех, кого числят в приличных, но и всех прочих, имя которым "легион": скабеевых, соловьевых и прочих сунгоркиных...

И еще маленькая ремарка: журналист — не чекист и иногда выступает не в ипостаси журналиста (чекиста), а в ипостаси простого смертного человека. Второе определение в данном контексте ключевое».



Фото: 1. Фотография из соцсетей..
2. Украина. Киев. Российский журналист Аркадий Бабченко во время пресс-конференции о проведенной 29 мая спецоперации СБУ с инсценировкой покушения на него. Efrem Lukatsky/AP/ТАСС