Люстрация — lustratio — в переводе с латыни буквально означает «очищение посредством жертвоприношения». С конца 80-х годов это слово зазвучало подобно гонгу на всем посткоммунистическом пространстве стран Восточной Европы. Люстрация понималась как чистка — необходимость убрать из силовых и управленческих органов всех, кто сотрудничал с прежним КГБ, а также был причастен к нарушениям прав и свобод во времена коммунистического правления. Однако технология и идеология люстрации явилась огромной проблемой. В Польше она остается предметом дискуссий до сих пор — хотя, казалось бы, за 30 лет должна была утратить свою актуальность по чисто демографическим причинам.

В Польше коммунистический режим уходил мягко и бескровно, можно сказать, по-джентльменски. В 1989 году на фоне общенациональной забастовки власть села за стол переговоров с представителями «Солидарности» во главе с Лехом Валенсой. Обе стороны пришли к соглашению о проведении парламентских выборов — и польские граждане единодушно проголосовали за «Солидарность». В результате было сформировано новое демократическое правительство, во главе которого встал Тадеуш Мазовецкий. С коммунистическим режимом было покончено.

Сам Мазовецкий был против люстрации. Вступая в должность, он говорил о том, что «следует подвести жирную черту под прошлым». Но уже тогда не все были согласны с новым премьером. Прокуратура по собственной инициативе начала внутриведомственные проверки своих сотрудников — и тут же лишились работы 10% рядовых прокуроров, а Генеральная прокуратура сократилась на треть. 

Однако внятно сформулированного отношения к люстрации на государственном уровне не было. В апреле 1990 года польский парламент упразднил политическую полицию — Службу безопасности — и создал в структуре МВД гражданскую спецслужбу — Управление охраны государства. Чтобы продолжить работу, бывшим сотрудникам Службы безопасности следовало пройти так называемую верификацию. Создавались специальные верификационные комиссии —  из числа депутатов, сенаторов, юристов, представителей полиции, а также членов «Солидарности». Комиссии проверяли соискателей на предмет их причастности к нарушениям прав человека и участия в противоправных действиях.  Верификация была добровольной — из 24 тыс. бывших сотрудников Службы безопасности ее решились пройти 14,5 тыс. человек. Из них 8 тыс. были приняты на работу в МВД и около 4-х — в Управление охраны государства. Остальные пополнили собой частные охранные агентства. Так на практике произошла чистка в рядах силовиков.

В декабре 1990-го  лидер «Солидарности» Лех Валенса победил на президентских выборах и стал первым президентом свободной Польши. Далее состоялись выборы в парламент, и было сформировано новое правительство. Теперь премьером стал Ян Ольшевский — горячий сторонник более радикальной декоммунизации. С его легкой руки был принят первый документ о чистках — еще не закон, но Резолюция о люстрации. От министра внутренних дел потребовали раскрыть информацию  о сотрудничестве теперь уже не силовиков, а представителей новой польской элиты с бывшей Службой безопасности. Материалом для расследования должны были служить архивы этой самой службы.

Раскрытая информация оказалась бомбой. В прессу просочился список из 64-х имен депутатов, сенаторов и высокопоставленных чиновников. И что самое поразительное — в этом списке оказался и Лех Валенса, действующий президент, лидер и основатель «Солидарности», бесстрашный борец за свободную Польшу, лауреат Нобелевской премии мира 1983 года. Сам Валенса свое сотрудничество со спецслужбами отрицал и отрицает до сих пор. Хотя сегодня в польском Институте национальной памяти (ИНП) хранятся в открытом доступе документы 70-х годов — письменное согласие Валенсы на работу осведомителем под псевдонимом «Болек» и расписки в получении денег, за эту самую работу.

И вот тут мы подходим к самому неоднозначному моменту в проблеме люстрации. Знаменитый польский экономист и последовательный диссидент Адам Михник не случайно является сегодня ее горячим противником. Его остроумный аргумент: для разоблачения осведомителей спецслужб используются архивы этих самых служб — допустимо ли это? Разве не могли коварные кагэбэшники намеренно создавать фейковые документы, чтобы скомпрометировать в будущем своих опасных противников? Или даже не фейковые — а просто грязные и вырванные из контекста. Михник рассказывает: как-то и он получил доступ к некоторым архивам, увидел фотографию — некий заезжий японец в польском гостиничном номере с проституткой. И тут Михник решил для себя: все архивы должны быть закрыты минимум на 50 лет, пока не уйдут в лучший мир все без исключения участники минувших событий.

Лех Валенса после разоблачительных новостей сохранил президентский пост (он проиграет выборы позже) — в том числе и потому, что как такового закона о люстрации по-прежнему не было. Хотя сама идея люстрации продолжала будоражить умы: в течение 1992 года польский сейм обсуждал шесть (!!) законопроектов на эту тему — но так и не пришел к единому решению. Политические страсти понемногу вытеснялись экономическими проблемами — вхождение в зону свободного рынка тяжело давалось польским гражданам. Люди беднели, разочаровывались в новой власти, роптали — и на выборах 1995 года Валенса проиграл. Новым президентом Польши стал Александр Квасьневский, бывший член компартии и министр по делам молодежи при коммунистах.

Квасьневский был популярен (лозунг его президентской кампании — «Польша для всех»), он вел (и привел) свою страну в ЕС и в НАТО, экономическое положение, особенно в сельском хозяйстве, постепенно улучшалось. Во второй половине 90-х школьная учительница из Кракова могла спокойно отдохнуть с двумя детьми в Турции — среди российских отдыхающих по системе «все включено» учителей тогда не наблюдалось.  И на волне своей популярности Квасьневский сам инициировал принятие полноценного закона о люстрации. Злые языки говорили, что он делает это, чтобы не был принят более радикальный закон — в случае прихода к власти оппозиции. Так или иначе, но закон заработал — с 1997 года. Да, неожиданно мягкий — но он действует до сих пор. Так же, как специальный люстрационный суд и Бюро уполномоченного по общественным интересам. 

По закону о люстрации проверке на сомнительное прошлое стали подлежать все высшие должностные лица — министры, депутаты, члены парламента, чиновники и судьи. Но проверка носила заявительный характер. То есть все упомянутые лица должны были подавать в это самое Бюро так называемые люстрационные декларации — описание своей деятельности при коммунистическом режиме. Если человек сотрудничал с КГБ, то, заявляя об этом откровенно, он как бы публично каялся, получал прощение и оставался рукопожатным. Если скрывал сотрудничество, а оно так или иначе всплывало — лишался права занимать государственные должности на 3, 5 или 10 лет. 

В 2005 году президентские выборы выиграл Лех Качиньский (трагически погибший под Смоленском в 2010-м). И в 2006 году польский парламент расширил действие закона о люстрации. Теперь под него попали главы органов местного самоуправления, преподаватели и ректоры вузов, менеджеры госкомпаний, журналисты, а также спортивные чиновники (из числа последних сразу потеряли свои должности 66 человек — не подавшие люстрационную декларацию вовсе или не уложившиеся в предложенные сроки). И снова взорвалась бомба. Журналист газеты «Речь Посполита» по фамилии Вильдштейн нашел в сети и выложил в свободный доступ список из 160 тысяч (!!) имен бывших сотрудников КГБ. Не обошлось и без курьезов. По статистике самое популярное мужское имя в Польше — Ян Ковальски. Так вот, в этом списке оказалось несколько десятков носителей этого имени — и кому следовало оправдываться? А другие десятки тысяч? Что должны были эти, теперь уже явно немолодые. люди доказывать родным, знакомым и коллегам? Что спецслужбы их шантажировали? Что это провокация? Или ошибка молодости?

По конституции Польши каждый гражданин имеет право собирать и распространять любую информацию — то есть акция журналиста Вильдштейна не противоречила закону. Но именно поэтому Адам Михник и говорит, что открытие архивов — последний успех коммунистического КГБ на территории Польши. Люстрация в таком виде — не справедливость, а реванш: людей стравливают между собой, не давая двигаться вперед. Михник считает, что сегодня единственный достойный выход — не забыть, но простить. «Амнистии — да, амнезии — нет!»

Однако сегодняшний политический пейзаж в Польше сильно поменялся, и стране уже не до разборок с прошлым. Нынешний президент — Анджей Дуда. На выборах 2015 года его поддержал Ярослав Качиньский, брат-близнец погибшего Леха, сооснователь и лидер правящей консервативной партии «Право и справедливость».  Оппозиция обвиняет власть и правящую партию в том, что страна, еще недавно принимавшая европейские ценности, открыто скатывается в авторитаризм. Врагами становятся «либерасты» и «космополиты» (терминология Качиньского), не понимающие, что такое «настоящий польский дух». Отсюда — шовинизм, ксенофобия, укрепление позиций католической церкви, нападки на демократические институты (в частности попытка запрета для журналистов посещать заседания парламента). По мнению того же Михника, все это означает, что проект закрытого авторитарного общества в стране еще не исчерпан. Новая политика власти под девизом «Польша в кольце врагов» поддерживается большинством граждан — а значит, велик еще провинциальный страх перед другим и другими. 

Получается, «пришла беда откуда не ждали». Пока люстрировали прошлое — выросло и освоилось в политике поколение, также готовое одеть на страну жесткий ошейник.  И что самое парадоксальное — вновь используются и совершенствуются инструменты, выработанные в процессе люстрации, только теперь уже в обратном смысле. В 2017 году парламент Польши принял закон о создании Бюро внутреннего надзора за деятельностью МВД. По этому закону каждый кандидат на высокую должность в полиции и других службах МВД тщательно проверяется на предмет компромата. Компромата уже не в прошлом, а в реальном времени — отыскиваются следы оппозиционной активности, участия в протестах и митингах против действий нынешней власти (например, против ограничения абортов). 

Так что же, Польша ходит по кругу? Случилось ли в стране «очищение посредством жертвоприношения»? В 90-х годах безусловно, и что особенно важно — именно в среде силовиков. Это «очищение» и позволило Валенсе, а вслед за ним Квасьневскому осуществить демократические реформы и привести страну в Европу — в ЕС и в НАТО. Нынешнее польское руководство поговаривает о выходе из ЕС, но хочется верить, что это останется пустыми разговорами — в стране вновь подрастают здоровые силы, и как, опять же, говорит Михник, «мы проиграли битву, но не войну».

Фото: Poland. Rule of law protest in Krakow, Poland - 12 Jun 2018/Omar Marques/Zuma\TASS