Елена Лукьянова, юрист, член Общественной палаты РФ:

Рано или поздно Россия заплатит. Инструменты, чтобы заставить её это сделать, есть — аресты имущества. Другое дело, что этот процесс может растянуться на годы или даже на десятилетия. Но даже если пройдёт 50 лет, то рано или поздно решение суда будет выполнено, возможно, после падения режима тут. И это никак не зависит от того, присоединилась ли наша страна к Энергетической хартии или нет, достаточно того, что её законодательство соответствует хартии.

Сейчас будет определён срок, в течение которого надо будет исполнить наложенные обязательства. Если Россия в течение этого срока не расплатится или не предпримет какие-либо другие шаги, то начнутся аресты имущества. Этим займутся суды отдельных государств, на территории которых это имущество находится. Где-то эти суды продлятся год, где-то два, это зависит от законодательства конкретной страны.

Вадим Прохоров, юрист:

Полагаю, в данном случае на воре и шапка горит. По-видимому, под старыми делами Путин понимает «дело ЮКОСа». Иные нынешние громкие дела — «Болотное», дела Навального — под старые явно не подходят. Все эксперты без исключения, даже включая придворных, согласны с тем, что мало какое дело наносило такой удар по инвестиционному климату в стране, как дело ЮКОСа, — впрочем, потом добавились другие дела, но тогда это был действительно первый сокрушительный удар, еще в 2003 году, когда арестовали Михаила Ходоркоского, и в 2005 году, когда осудили. Очевидно, понимая явную шаткость своей позиции, поскольку инвестиционный климат разрушен именно этими делами, господин Путин сейчас пытается как-то заболтать ситуацию и объяснить, что такая стабильность, при которой все, кто надо, сидят, это как раз ровно то, что нужно инвесторам. Видимо, он привык считать, что все, что от него исходит, — это от Бога, а какая-то разумная часть окружения, логически мыслящая, понимает, что в данном случае он, что называется, проговорился: как исполнительная (именно исполнительная, а не судебная) власть выбирала, кто будет сидеть, так она и будет поступать дальше для сохранения стабильности. Но ровно это, очевидно, и отражается негативным образом на инвестиционном климате, что вполне логично.

Что касается собственно амнистии, то предположения сводятся, по большому счету, к одному: Путину надо что-то делать к Олимпиаде, потому что сравнение с Олимпиадой 1936 года в Берлине и 1980 года в коммунистическом Советском Союзе напрашивается. Действительно, ему не уйти от соответствующих вопросов, в том числе и на Олимпиаде, ему не уйти от вопроса, кто к нему приедет, а это для него фундаментально важно, в этом проявляется инфантилизм российской власти. Только что Путин на заседании Совета по культуре сказал, что для России невозможно поменять суверенитет на лучшее качество жизни. То есть для него важнее всего не то, как люди живут, а кто из лидеров к нему приедет. Понятно, что чем больше народу будет сидеть и подвергаться преследованиям, тем меньше шансов, что приедут серьезные люди, то есть представители развитого сообщества, первые лица европейских стран и США. Сейчас, конечно, сложно говорить о чем-то с какой-то степенью достоверности, но, может быть, на этом фоне и удастся добиться сдвигов с амнистией.

Михаил Касьянов, сопредседатель партии "РПР-ПАРНАС":

Очень рад, что Михаил Ходорковский теперь уже наверняка будет на свободе, и выйдет из колонии раньше июля. Но в очередной раз поражает двуличность и цинизм нынешней власти и ее главы, пытающихся представить себя в общественном мнении в качестве милосердных правителей, выпуская на свободу человека, отсидевшего в тюрьме десять лет по ими же сфабрикованному обвинению и не правосудному решению.

Михаил Ходорковский:

Я приветствую решение председателя Верховного суда, очень надеюсь, что бюрократические процедуры не будут слишком длинными и позволят Платону Леонидовичу быстрее обрести свободу.

Карина Москаленко, адвокат Михаила Ходорковского:

Решения о пересмотре ещё не было. Было только вынесение представления председателем Верховного суда в президиум Верховного суда об исполнении решения Европейского суда. Решение Европейского суда, полагаю, всем известно. Это уже второе решение, вместе с предыдущим они касаются двух первых жалоб Михаила Борисовича в Европейский суд. Самая первая жалоба привела к тому, что Европейский суд признал его арест и содержание под стражей незаконными и необоснованными. А вторая жалоба завершилась признанием его жертвой несправедливого судебного разбирательства, то есть это нарушение 6 статьи Конвенции, и попутно был признан ещё целый ряд других нарушений. Российское уголовно-процессуальное законодательство, УПК 413-415, говорит о том, что если при рассмотрении дела судом допускались нарушения Конвенции, то необходим пересмотр дела, и он происходит по представлению председателя Верховного суда Российской Федерации в президиум. Пока что только это и было сделано. Сказать, какой будет результат, я пока не могу. Решения Европейского суда являются обязательными для исполнения, но каждое государство само определяет, каким образом исполнять эти решения, как восстановить жертву в нарушенных правах, как загладить причинённый ущерб.

Чёткого времени рассмотрения нет, но в течение нормальных процессуальных сроков должно быть принято какое-то постановление. Они тоже иногда откладываются, вот, вспомните, по Пичугину было такое же представление от председателя Верховного суда, 2 октября этого года его должны были рассматривать, но почему-то сорвали этот процесс. Видимо, заново решался вопрос о том, как относится к обязанности Российской Федерации исполнять решения международного суда. В итоге его исполнили самым уродливым способом, фактически вообще этого не сделали. Процесс по делу был возобновлён, но после этого, вопреки российскому закону, вопреки конвенции, вопреки требованию Европейского суда, взяли и не отменили приговор. Вот это совершенно недопустимо, потому что Европейский суд однозначно написал, как исполнять его решение: обеспечить пересмотр дела в условиях обеспечения гарантий справедливого судебного разбирательства. Вот этого не было сделано. Но обычно наш суд постановления Европейского суда выполняет неукоснительно, наш собственный Уголовно-процессуальный кодекс предусматривает обязательный пересмотр дела в таком случае.

А как уж будет по «делу Ходорковского», я вам сказать не смогу. Саму жалобу подавал Генрих Павлович Падва, который и занимался ведением первого дела Михаила Борисовича в России, он, видимо, будет ставить вопрос перед президиумом, как именно заявитель просит восстановить его права. Но преждевременно об этом не стоит говорить в любом случае, а само заседание мы послушаем. Будем ждать.

Зоя Светова, журналист:

Насколько я понимаю, решение Европейского суда было уже несколько месяцев назад. И обычно, когда ЕСПЧ признаёт, что имело место нарушение 6 статьи Европейской конвенции по правам человека — право на справедливый суд, то Верховный суд должен выходить с надзорным производством, приговор должен быть отменён и всё дело должно быть рассмотрено заново. Но, как мне напомнил в понедельник в ходе телефонного разговора Платон Лебедев, в Верховном суде находится ещё жалоба Владимира Лукина, который говорит о том, что должен быть отменён иск в 17 миллиардов рублей, который присудили Лебедеву и Ходорковскому. И если приговор по «первому делу ЮКОСа» будет отменён, то будет отменён и этот иск. Эта процедура довольно длительная, организуется надзорное производство, потом заседание в Верховном суде, где решают, что нужно отменить приговор, и после этого рассматривают дело заново. Мне кажется, что никто не захочет пересматривать это дело — это же ещё полгода, ещё один процесс. Думаю, они должны найти какое-то решение и просто освободить Платона Лебедева от наказания, а иск аннулировать.

Было уже несколько таких известных случаев, когда в результате решения Европейского суда Верховный суд заявлял, что дело нужно пересматривать заново. И бывали случаи, когда люди, уже находившиеся на свободе, отказывались от этого, как было с «делом Игоря Сутягина». Он уже был помилован, ЕСПЧ принял решение, что была нарушена 6 статья, Верховный суд точно также возбудил надзорное производство и заявил, что должен быть пересмотр дела. И в таких случаях всегда спрашивают обвиняемого, как он к этому относится — хочет ли он, чтобы его дело было заново  рассмотрено или нет. Сутягин отказался.

В Верховном суде есть ещё несколько жалоб от Платона Лебедева, ещё есть жалоба на второй приговор, и, мне кажется, что, учитывая все эти жалобы и решения, вполне возможно, что завтра мы услышим ещё о каком-то решении, касающемся Платона Лебедева, может быть, уже в ближайшее время он выйдет на свободу. Я не адвокат, и не очень представляю, какой именно юридический способ они найдут, чтобы это сделать, но в перспективе всё идёт к освобождению Лебедева.

Насколько я слышала, рассмотрение надзорного производства в Верховном суде может быть после новогодних праздников, так говорят в кулуарах суда. Но я не удивлюсь, если оно состоится 30 или 31 декабря, и Новый год Платон Лебедев будет справлять уже со своей семьёй. Мне бы этого очень хотелось. Давайте вспомним, что приговор по «второму делу ЮКОСа» кончили читать как раз 30 декабря 2010 года. Если всё так и произойдёт, то единственным «юкосовцем», который останется в заключении, будет осуждённый в 2007г. Алексей Пичугин, бывший сотрудник службы безопасности ЮКОСа. Человек, который мог бы выйти на свободу, если бы лжесвидетельствовал против Ходорковского. Он получил пожизненное заключение. И как раз в отношении него тоже было вынесено решение Европейского суда о пересмотре дела, но Верховный суд отказался от этого пересмотра.

Что касается слов Ходорковского о возвращении в Россию, то мы не знаем, какие неформальные договорённости существуют между ним и властями. Его же вывезли из России и, я думаю, что он просто не хочет сюда возвращаться. По-моему, пока он просто к этому не готов.

Михаил Бергер, экономический обозреватель:

Я думаю, что в конечном итоге какие-то деньги Yukas Capital получит. Сомневаюсь, что дело дойдёт до десятков миллиардов долларов, о которых идёт речь, мне не кажется, что это будут такие суммы. Но в каких-то частных случаях, в разных отдельных композициях и юрисдикциях, я думаю, многие иски от акционеров ЮКОСа могут быть удовлетворены. Мне кажется, что эти судебные решения смогут создать «Роснефти» определённые неприятности, но говорить о крахе или подрыве ее финансового благосостояния не приходится. Всё ограничится чувствительными, но не болезненными для такой компании суммами. По поводу иска в отношении самой Российской Федерации на сумму в 100 млрд. долларов я ничего сказать не могу. Это отдельный, самостоятельный случай, прошло так много времени, всё так сложно, запутанно и многоступенчато, что я не уверен, что всё это можно разобрать и распутать, не имея конкретных материалов дела и не зная аргументы сторон. Но я не думаю, что иск на такую сумму может быть как-то поставлен на исполнение, вне зависимости от того, справедлив он или нет.

В принципе есть фундаментальные подходы, которых Россия до сих пор несмотря ни на что придерживается: международное законодательство и международное право имеет приоритетное отношение к национальным законодательствам. Конечно, наши замечательные депутаты — кажется, это был дежурный инициатор Фёдоров, который всё время выступает с различными замечательными инициативами, не хочу тут использовать никаких прилагательных, пусть каждый подберёт их сам — предложили отменить этот приоритет международных договоров над государственной властью. Типа, «что же это Россия находится под внешним управлением». Есть вот такая «прекрасная» мысль, которая в случае реализации переведёт нас в разряд Северной Кореи, Кубы и других государств, которые плевать хотели на международные соглашения и обязательства. Человечество долго шло к тому, чтобы международные соглашения имели высший статус, без этого невозможно современное существование, и Россия, к счастью, поддерживает это решение. Надеюсь, пересмотрено оно не будет.

Владимир Краснов, адвокат Платона Лебедева:

Платон Лебедев выйдет сегодня к ночи на свободу, я надеюсь, в связи с тем, что решением Верховного суда срок его наказания был снижен до десяти лет, шести месяцев и двадцати двух дней, то есть по сегодняшнее число. Несколько решений, связанных с его арестом в своё время, были сегодня признаны неправомерными, но они как раз на выход из тюрьмы не повлияли никак, потому что это, что называется, дела минувших дней. Просто зафиксировано, что несколько решений московских судов были незаконными, вот, собственно, и всё. А снижение срока произошло, будем так говорить, за счёт либерализации законодательства, за счёт того, что по некоторым статьям истекли сроки давности привлечения к уголовной ответственности, и по этим статьям они, вместе с Ходорковским, были освобождены от наказания. С точки зрения того, что Платон Лебедев, наконец-то, выходит на свободу — это, безусловно, благая весть, и мы, безусловно, рады и за него, и за его близких. Но в остальном сегодняшнее решение незаконно. Пока мы не видели мотивировочную часть, только результирующую, и теперь ждём, когда получим материалы дела и посмотрим, чем обосновано решение Верховного суда не согласиться с постановлением Европейского. Это будет очень интересно почитать.

Максим Блант:

Решение Гаагского суда для российских властей вдвойне неприятно. Деньги в страну давно не текут рекой, с наполнением бюджета все больше проблем, поэтому перспектива лишиться 50 миллиардов долларов — весьма чувствительный удар. Не исключено, что после этого решения кредитные рейтинги страны будут снижены или поставлены на пересмотр с негативным прогнозом. Инвесторы воспримут это однозначно отрицательно. Вывод активов из страны, который, казалось, уже достиг максимальных объемов, может еще увеличиться. Скажется это и на рубле, причем в спекулятивной игре против национальной валюты в первых рядах, скорее всего, окажутся госбанки, как это было уже не раз.

Однако денежные потери далеко не самое неприятное для Путина сотоварищи. Гаагский суд фактически уличил их в воровстве, и теперь это не голословные обвинения. То, что Путин и Сечин воры, признано международным судом. Более серьезных имиджевых потерь российское руководство не несло уже давно.

При этом изначально ни у кого не было никаких сомнений в том, что именно произошло с лучшей и крупнейшей российской частной нефтяной компанией. Тот факт, что судебное решение было вынесено только через 11 лет после инициации первого «дела ЮКОСа», в значительной степени объясняется пребыванием Лебедева, Ходорковского и других сотрудников разрушенной компании в местах заключения. Они фактически были заложниками.

Что касается перспектив получения присужденных группе МЕНАТЕП денег, они весьма туманны. Это не первый иск, проигранный Россией в международных судах. Достаточно вспомнить швейцарскую фирму NOGA, которая довольно долго арестовывала по всему миру российские активы. Тогда дело кончилось соглашением, и какие-то деньги российские власти выплатили. Но в данном случае и порядок сумм другой, и истцы настроены гораздо менее миролюбиво. Поэтому впереди будет еще много процессов и судебных заседаний.

Владимир Волков, экономический обозреватель:

Если в нашем государстве не произойдёт никаких резких изменений, то деньги конечно же выплачены не будут. Откуда они могут взяться? Если мы соглашаемся их выплачивать, значит, признаём, что ЮКОС был экспроприирован незаконно, а его активы сейчас принадлежат «Роснефти». Соответственно придётся «разломать» компанию Сечина, распродать её, чтобы выплатить эти 50 миллиардов. Верится в этот сценарий с трудом.

Так что Россия будет упираться, будет подавать апелляции и пытаться юридически отвести от себя эту угрозу. А если этого не получится — то просто игнорировать решение. При нынешних раскладах предположить, что власти просто возьмут и заплатят — представить себе невозможно.

Елена Лукьянова, адвокат:

Предложение Невзлина — великолепный шаг, и оно многое говорит о моральном облике акционеров ЮКОСа. То, что Невзлин так поступил, говорит о том, что он получил соответствующее распоряжение от Михаила Борисовича, и это подтверждает моё мнение о нём как о человеке, который собрал вокруг себя чрезвычайно порядочных людей. Это предложение касается, в первую очередь, не Невзлина, а Алексея Пичугина. Необходимо исполнить решение Европейского суда в его отношении — это раз. Два: нужно исполнить решение Европейского суда по Ходорковскому и Лебедеву. Три: прекратить третье дело, которое до сих пор подвешено и не закрыто. И четыре: отменить решения по всем остальным сотрудникам ЮКОСа. Чтобы это сделать, достаточно пересмотреть эти дела быстро и в соответствии с законом. Но смогут ли власти пойти на это — сказать сложно, потому что уже слишком много было шуму. Пересмотреть эти дела сейчас — значит признаться в том, что были приняты неправосудные приговоры, за которые у нас предусмотрена уголовная ответственность. Но, в любом случае, шаг Невзлина — это сильно.

Дмитрий Орешкин, политолог:

Здесь есть две важные составляющие. С одной стороны, есть серьёзная проблема с Алексеем Пичугиным. Потому что он повёл себя абсолютно правильно, ничего никому не сказал — и получил пожизненное. Представить себе, как это тяжело для человека, невозможно. И в свете этого первейший человеческий долг остальных юкосовцев, которые находятся на свободе, — его вызволить.

Вторая, менее очевидная составляющая, заключается в том, что с Владимиром Путиным пытаются поговорить прямо, в стиле «понятий». Если он на такой разговор пойдёт, это будет означать для него имиджевую катастрофу, так как окончательно продемонстрирует, что Пичугин попал в тюрьму не по решению суда, а по указанию сверху. Захотел Путин посадить — и посадил, стало жалко 10 или 20 миллиардов долларов — отпустил. То есть вопросы правосудия вообще не имеют смысла, всё решается «по понятиям»: ты взял нашего в заложники, мы предлагаем тебе скидку, а ты его выпусти.

Те, кто выступал с этой инициативой, предполагали, что с человеком, который сейчас руководит Россией, нужно говорить именно на таком языке, ставить вопрос «сколько это будет стоить?». В связи с этим вспоминается самая короткая, 112-я, статья сталинской Конституции с очень простой фразой: «Судьи в СССР независимы или подчиняются только закону». Исходя из таких соображений, Невзлин предлагает и нынешней вертикали выкуп за Пичугина. Собственно, речь идёт не только о нём: ясно, что и Платона Лебедева держат пусть и не в тюрьме, но в качестве заложника.

В Кремле всё это прекрасно понимают, и такой вариант им не нравится, потому что если они пойдут на подобный шаг, станет очевидно, что они вообще ни на секунду не заблуждались относительно правового государства. Но проблема в деньгах, с которыми сейчас будет тяжело. Быстро этот вопрос не решится в любом случае, это случится, только если вертикаль почувствует острый дефицит средств. Этого тоже быстро не произойдёт, так что в действительности разговор будет актуален через полгода, не раньше. Пока что властям кажется, что они выберутся, и может быть, действительно смогут.

Елена Лукьянова, адвокат:

Это хороший знак, хоть одно абсурдное дело закончилось прекращением. Но расценивать это как какую-то команду сверху я не могу, потому что само дело не стоило выеденного яйца. Видимо, оно было настолько абсурдном, что тянуть его дальше не было никакого смысла, сроки рано или поздно заканчивались и пришлось прекращать.

Можно, конечно, рассматривать какие-то конспирологические версии о том, кто победил в борьбе между разными группировками силовиков, но у нас недостаточно информации. Так что будем просто радоваться. Вернётся ли Сергей Гуриев в Россию теперь, я не знаю, но думаю, что он уехал отсюда не из-за дела. Как он сказал сам, «стыдно жить в стране, где такое происходит». А «происходить» не перестало.

Вадим Клювгант, адвокат:

Никакой внятной информации нет. Если основываться на очередном «сливе» со ссылкой на хорошо информированный источник, то он также абсолютно бессодержателен. Насколько известно мне, «дела экспертов» вообще никогда не существовало. Это в чистом виде придумка «анонимных информированных источников». Людей, участвовавших в общественной экспертизе по второму делу Ходорковского и Лебедева, вызывали, обыскивали и допрашивали в рамках так называемого основного, или материнского, дела ЮКОСа, благополучно существующего уже 12 с лишним лет. Никаких сведений о прекращении этого дела нет, по долгожительству оно уже может, наверное, претендовать на занесение в книгу рекордов Гинесса. И в рамках этого дела, по которому следователи могут делать всё, что им заблагорассудится, несмотря на то, что уже давно нет самой компании ЮКОС, всё и происходило. Следственная группа, созданная тогда же, в 2003 году, не распущена и продолжает что-то делать, хотя в чём заключается это деятельность — надо спрашивать у них. И что имел в виду этот «источник», кроме напоминания о том, что такая активность осуществляется уже 13-й год, непонятно.

Лев Пономарёв, правозащитник, исполнительный директор движения «За права человека»:

Конечно, я это приветствую. Наши следователи и полиция прекращать дела не умеют, но это дело было настолько нелепым, а они себя вели так неожиданно нагло, что иных вариантов у них просто не оставалось. Что они ещё могли сделать? Продолжать допрашивать Федотова? Сам Ходорковский уже на свободе.

Может быть, это решение приоткроет дверь для появления каких-то механизмов прекращения уголовных дел в дальнейшем. Отсутствие таких механизмов — одна из главных проблем, с которой приходится сталкиваться постоянно. Когда уже все понимают, что дело был откровенно политизировано и что оно исчерпало свою необходимость, закрыть его всё равно нельзя. Дела застревают между прокуратурой и судами. Судья отсылает дело назад в прокуратуру и следователям, они его мурыжат, и в результате оно где-то теряется. Потеря тут выступает как отдельный механизм. Так было со мной, когда я пошёл на реабилитацию, но оказалось, что дело просто утеряно. Но тут всё-таки слишком громкая история для такого, и потому его закрыли.

Вадим Клювгант, адвокат:

В первую очередь надо подчеркнуть, что я сам в этих событиях никак не участвую, так же, как и мой подзащитный Михаил Борисович Ходорковский. Он не имеет к этому никакого отношения, не является бенефициаром этих взысканий и не принадлежит к числу истцов.

Что же касается сути происходящего, то всё уже закончилось. Судебное разбирательство шло несколько лет и завершилось принятием решения, которое вступило в законную силу и тем самым является обязательным для всех, кого оно затрагивает. В том числе – и для ответчика по этому делу, которым выступает Российская Федерация. Поэтому всё, что касается каких-либо встречных исков, по существу делать уже поздно. Сейчас идёт стадия исполнения судебного решения.

Исполняться такое решение может двумя способами: либо добровольно самим ответчиком, либо, если он этого не делает – принудительно, для чего существуют соответствующие механизмы. Применительно к международному праву это нью-йоркская конвенция 1958 года, регулирующая порядок признания и приведения к исполнению судебных решений иностранных и международных судов на территории других государств. К этой конвенции присоединилось 154 государства, включая Российскую Федерацию. И то, что сейчас происходит во Франции и в Бельгии, – это действия в соответствии с процедурой исполнения судебного решения. Если в каком-то государстве уполномоченные государственные органы решение международного третейского суда признают и выполняют, то это является волеизъявлением государства, которое на его территории также является обязательным. Такие решения можно оспорить по соответствующей процедуре, но это уже вопрос к тому государству, где всё происходит. 

Вадим Клювгант, адвокат:

Очень трудно комментировать то, в чём нет ни фактической, ни правовой сущности, нельзя обсуждать фантазии и домыслы. А ничего другого заявление господина Маркина не содержит. Остаётся только добавить, что Следственный комитет не имеет полномочий для возобновления дела в связи со вновь открывшимися обстоятельствами — такие полномочия имеет только прокуратура. Кроме того, вновь открывшиеся обстоятельства — это не что-то эфемерное, а юридический термин, содержание которого раскрыто в законе. А о чём идёт речь в данном случае — совершенно непонятно. Всё это подчёркивает полную бессодержательность сделанного господином Маркиным заявления.

Елена Лукьянова, адвокат:

Эта новость такая глупая, что о ней и сказать нечего. Никакой информации, кроме того, что появились какие-то «новые обстоятельства», нет, а что это за обстоятельства — неизвестно.