Как показали опросы, подавляющее большинство россиян из выступления Путина перед Федеральным собранием запомнило по материалам  СМИ не его предложения по реформе Конституции, а  лишь  уход Медведева с поста премьера,  к реформе не относящийся. Иными словами, наши современники воспринимают действующую Конституцию так же, как их предки оценивали «самую демократичную в мире» Конституцию СССР — бумажка, к реальной  жизни отношения не имеющая. Закономерен вопрос: когда и при каких условиях законы в России станут важнее указаний начальства? Когда они будут реально регулировать отношения между гражданами и властью? Именно об этом публикуемая сегодня статья.

Культура определяет массовое сознание людей, их менталитет, формируют критерии политического выбора. Невозможно принудительно внедрить позаимствованные извне социально-властные, политико-правовые отношения в общество, члены которого не неспособны их принять и им следовать, поскольку в их сознании не воспитаны либерально-демократические ценности, не воспитано правосознание как добровольное нравственное самоограничение.     

         Из истории России известно: миллионам россиян в ходе революционных событий1917 г. предстояло сделать выбор между проектами национального будущего — за кем идти, кого поддержать:  

       - Партия конституционных демократов (кадеты), лидерами которой были выдающиеся интеллектуалы России, либеральная университетская профессура: П.Н. Милюков, С.А. Муромцев, А.А. Кизеветтер, П.Б. Струве, Л.И. Петражицкий, В.Д. Набоков и др. — предлагала переустройство общества и государства на основе Конституции и права. Кадеты стремились удержать развитие событий в рамках мирного политико-правового процесса. Они подготовили два варианта конституции и предлагали строить новую Россию XX в. как буржуазную демократию: конкурентный политический процесс; периодические выборы высших должностных лиц; право частной собственности; рыночные отношения; гражданские права и политические свободы. Это именно то, что сегодня декларирует действующая Конституция. К этому наше общество вернулось сто лет спустя, в начале XXI в.

        - Иной проект будущего предлагала для России партия большевиков, чей лидер В.И. Ленин намеревался переустроить Россию, используя масштабное насилие. Еще осенью 1915 г. он заявил: партия большевиков «будет по-прежнему ставить лозунг превращения империалистической войны (Первая мировая война — С.М.) в войну гражданскую»[1]. При этом лидеры большевиков отчетливо понимали: гражданская война повлечет огромные жертвы среди населения. Однако это их не останавливало, поскольку этот сценарий точно вписывался в марксистскую теорию антагонистических социальных противоречий, беспощадной классовой борьбы, истребления исторически отживших классов, разрушительной мировой революции.

         Стремясь к завоеванию власти путем масштабного насилия, большевикам необходимо было привлечь на свою сторону большинство населения России — беднейшее малоземельное крестьянство. И такую возможность они увидели в ходе т.н. «аграрного террора» начала ХХ в., отчетливо осознав, чем можно привлечь на свою сторону миллионы беднейших крестьян: разделом земли помещиков, обещанием мести и расправы над богатыми. Для такой стратегии многомиллионная русская деревня давала серьезные предпосылки. Масштабы «аграрного террора» были огромны: «За 1907-1909 гг. сожжено 71% помещичьих усадеб и 29% хозяйств кулаков. В период с 1910 по 1913 гг. сожжено 32% помещичьих усадеб и 67% кулацких хуторов»[2].

         Выразительно признание тогда еще Саратовского губернатора П.А. Столыпина в отчете Николаю II: «Все крестьянские беспорядки, агитация среди крестьян и самовольные захваты возможны только на почве земельного неустройства и крайнего обеднения сельского люда. Грубое насилие наблюдается там, где крестьянин не может выбиться из нищеты. Там он обозлен и верит всякой пропаганде, а отчасти полагает, что насилием заставит власть имущих обратить внимание на свою обездоленность»[3].

         В начале ХХ в. верх одержала стратегия большевиков. Конституционные демократы, образуя костяк Временного правительства, стремились направить ход событий в политико-правовое русло и избежать насилия. Но для исторически вчерашних крепостных именно массовое насилие было хорошо известно в поколениях и потому понятно как способ действия, тогда как «писаное право» для десятков миллионов азбучно неграмотных крестьян было культурной фикцией. Массовое неверие в барское право отлилось в известной формуле «Закон, что дышло...». Однако либеральная университетская профессура, интеллигенция не осознавали: стадиально отсталые массовые слои населения не способны участвовать в преобразовании России на основе права.

         В ходе гражданской войны победили большевики. Массовая Красная армия насчитывала до 5 млн бойцов, десятикратно превосходя вооруженные силы «белых» — порядка 500 тыс. человек. Советскую власть своими штыками утвердило одетое в солдатские шинели беднейшее крестьянство, поддержав ленинскую стратегию насилия как способ социального переустройства России. Права как цивилизующую инновацию неграмотные миллионы не знали, знать не могли и потому строить свою жизнь в соответствии с правом были не в состоянии. 

         История во многом повторилась в конце XX – начале XXI вв. Пройдя через ужасы самоистребления, Россия в 1991-1993 гг. вернулась к построению буржуазной демократии. Обращает внимание: общественное сознание России не осознает, что гражданская война начала ХХ в.; насилие над крестьянством в ходе раскулачивания и коллективизации; организованный советскими властями голодомор; масштабные государственные репрессии (ГУЛАГ) — все это процессы самоистребления народа. Народа, исторически не освоившего право как цивилизованный способ предотвращения и разрешения масштабных социальных противоречий. Чтобы осуществлять насилие над десятками миллионов людей, нужны миллионы тех, кто готов творить над ними насилие. В начале XXI в. это лишь начинает осознаваться немногими учеными. Так д.и.н. Г.Г. Водолазов констатирует: «Главные истоки насилия — в самих массах, в их политической культуре». По его мнению, одна из доминант Октября — «насилие как способ решения всех проблем и толкающая общество к государственно-бюрократическому строю»[4].

         В начале XXI в. усилиями новой генерации либералов (не путать с либерал-демократами В.В. Жириновского) отменена политическая монополия КПСС и возрождена многопартийная политическая система; восстановлены частная собственность и рыночные отношения; проводятся периодические выборы депутатов парламента и президента; отменена цензура и россияне получили свободный выезд за рубеж… Однако и на этот раз либеральные идеи не прижились в массовом сознании. Всего лишь четверть века спустя общество вновь, в который уже раз за последние 150 лет, повернуло в авторитарную колею, а рыночные отношения не принесли благополучия большинству. И вновь массовые слои народа России оказались не способны участвовать в модернизации общества и государства на основе права.                                  

         Модернизация России в очередной раз уперлась в отсутствие массового и элитарного правосознания, а потому — в отсутствие эффективных правовых институтов. В период коммунистической диктатуры общество не могло приблизиться к правовому государству, и не приблизилось. Актуален вопрос: способно ли неправовое общество учредить правовое государство?

         В качестве обобщающей характеристики доминирующих тенденций выразительно мнение председателя Конституционного суда РФ В.Д. Зорькина: «С каждым днем становится все очевиднее... сращивание власти и криминала... Если такая тенденция оформится, наше государство превратится из криминализованного в криминальное»[5]. И все это несмотря на всеобщее среднее образование и многие миллионы россиян, имеющих высшее образование. Это означает: отечественная система образования не дает политико-правовых знаний, необходимых для модернизации социально-властных отношений. И потому за четверть века постсоветских реформ российское общество так и не сумело приблизиться к правовому государству.

         Однако функционирование конкурентного рынка предполагает наличие целого ряда культурных цивилизационных предпосылок, опирающихся на право. Рыночные отношения способны упорядочить взаимодействие лишь реально равноправных экономических субъектов, чего и близко нет в сегодняшней российской действительности. Властному произволу не противостоит массовый социальный тип гражданина. Да и откуда ему было взяться после 74 лет тоталитарной диктатуры, когда обесценилась сама человеческая жизнь и были раздавлены структуры гражданского общества. Выдающийся русский государственный деятель М.М. Сперанский писал недаром: «Самые благие намерения политических перемен сопровождаемы неудачами, когда образование гражданское не предуготовило для них разум»[6].   

Классик мировой социологии, немецкий ученый Макс Вебер (1864-1920) внимательно следил за событиями первой русской революции 1905-1907 гг. В одной из своих статей он пишет: «При ознакомлении с документами российской государственной жизни поражаешься, какой в них вложен огромный труд и как тщательно они бывают разработаны. Но они всегда направлены к одной и той же цели — самосохранению полицейского режима. Объективная бессмысленность этой цели устрашает»[7]. Статья впервые была опубликована в 1906 году. Промелькнуло 11 лет — грянула революция и гражданская война… Распад России убедительно продемонстрировал: полицейщина — не самый надежный интегратор социума.

         На обломках неправовой самодержавной государственности коммунисты — победители в гражданской войне — учредили политический режим диктатуры, еще более жестокую полицейщину. Согласно определению Ленина: «Диктатура — политический режим, опирающийся непосредственно на насилие, неограниченное никаким законом».

Советская Россия — это вновь воссозданное полицейское государство, которое в период масштабных государственных репрессий (с конца 1920-х до 1953 г.) было доведено правящим режимом до своих предельных форм. Однако история вновь продемонстрировала — полицейское государство недолговечно. Его советская версия просуществовала всего 74 года.

         Постсоветские группы господства, особенно отчетливо с 2000 г., вновь воссоздают авторитарный режим. С целью удержания противоправно сколоченных состояний функционеры правящего режима направляет Россию по позднесоветской колее и, вероятно, к тому же историческому финалу. В апреле 2011 г. тогдашний президент России Д.А. Медведев счел нужным заявить о недопустимости «закручивания гаек». Однако российская действительность вновь не склонна считаться с благими пожеланиями политических лидеров. Депутат Госдумы А. Исаев заявил: «Мы задали Минобразованию вопрос “Какие новые специальности предлагаются вместо 97 устаревших?” В ответ нам назвали только одну специальность — полицейский»[8].  И потому не удивляет: Россия занимает первое место в мире по числу полицейских на душу населения. На 100 тыс. россиян приходится 565 сотрудников МВД. Такие данные приводит «Эхо Москвы». На втором месте Турция — 475 стражей порядка на 100 тыс. населения; на третьем — Италия.

         Альтернативой полицейщине должно стать правовое государство. Для этого в процессе гражданского образования массовые слои должны осваивать политические и правовые знания. Нигде и никому не удавалось утвердить демократию без критической массы демократически мыслящих граждан. Вывод очевиден: нам нужно просвещать, убеждать, менять культуру наших сограждан. Другого пути нет.