Диалог на кухне вечером

Она: Мы тут с подругами поспорили о позиционных конфликтах. Нужны ли они? Если работник порядочный и работает хорошо, зачем ему конфликт?

Он: Посмотрим правде в глаза. Человек, нашедший денежную купюру на тротуаре, вряд ли побежит искать того, кто ее потерял. Такова природа человека. А многие наши чиновники не откажутся от взятки, например, за согласование завышенной сметы на строительство дороги. Хотя такая смета лишит нас средств на строительство еще одной дороги. По оценке Transperancy International, по уровню коррупции Россия — один из лидеров в мире! И корень зла — в нашей культуре…

Она: Это верно. Но ведь не все сводится к деньгам. Многие жаждут занять кресло начальника, потому что им хочется упиваться своей властью, своим положением. И для продвижения по карьерной лестнице они готовы лизать ноги начальству…

Он: Готов согласиться, что не всегда деньги — главное. Но, все равно, у большинства людей верх берет желание и обогатиться, и занять высокое место в иерархии власти. Сколько получают в месяц наши министры? Людей с психологией Данко, готовых отдать свою жизнь за счастье народа, очень и очень мало.

Она: Против природы не попрешь! Но тогда закономерен вопрос: а можно ли сформировать честные и эффективные органы власти в обществе людей, склонных к карьеризму, к коррупции, взяточничеству? Органы власти, где служащие будут работать в интересах народа?

Он: Опыт развитых стран показывает, что это возможно. Коррупция есть во всех странах. Но в Канаде и Швеции, например, она минимальна.

Она: Канадцам деньги не нужны?

Он: Деньги всем нужны. Но во многих развитых странах созданы общественные институты, вынуждающие людей работать честно, без взяток и откатов. И даже отстаивать интересы работодателей или простых людей.

Она: Это те самые позиционные конфликты?

Он: Именно они. Системы сдержек и противовесов в разных сферах жизни.

Она: Давай подробнее. И на простых примерах, без наукообразия…

Он: Пожалуйста. Возьмем в качестве примера адвоката и прокурора, конфликт их интересов. Это в древности князь решал, кого казнить, а кого миловать. В современном суде все построено на позиционном конфликте интересов прокурора и адвоката. Оба хотят сделать карьеру и повысить свой доход. Один — получив повышение по службе, другой — заработав гонорар. Но в их споре рождается истина! Невиновный обвиняемый, возможно, не будет посажен в тюрьму…

Она: Не скажи. Это если суд справедливый, а адвокат — не назначенный. Наш судья зависит от благосклонности начальства, для него указание высокопоставленного чиновника важнее закона! Посмотри хотя бы на приговоры участникам митингов протеста. Приговоры, выносимые в противоречии со статьями нашей Конституции…

Он: Согласен! Но мы же говорим о суде справедливом и независимом от чиновников, от президента и его министров. О европейском суде, а не о российском!

Она: Ладно. Приведи другой пример позиционного конфликта. Полезного. Скажем, на уровне фирмы.

Он: Хорошо. Тем более что на этом уровне системы сдержек и противовесов применяются и у нас. Представим, что кто-то из сотрудников отдела снабжения фирмы получает «навар», согласовывая договора с поставщиками сырья по ценам, выше рыночных. Естественно, за взятку. Я помню, как на нашей фирме снабженцы за откат завысили договорную цену на материалы для прокладок. А кто их вывел на чистую воду? Сотрудники Отдела контроля! Они тоже жаждали получить премию. За свою бдительность. Можно сказать, что мотивация и у тех, и у других была всего лишь обогатиться, но конфликт их интересов заблокировал невыгодные для фирмы договора на поставку сырья. Сработал в пользу развития экономики…

Она: Но ведь не на каждом же предприятии есть Отдел контроля!

Он: Он и не нужен. Акционеры могут привлечь аудиторскую фирму со стороны. Но в договоре с ней предусмотрят премию за выявленные хищения. Так что позиционный конфликт и в этом случае будет иметь место! Интересно, что сторонние аудиторские фирмы почти всегда находят погрешности в работе бухгалтерии предприятия, снабженцев, отдела главного технолога. Заинтересованы…

Она: С компаниями все ясно. Тем более что в России такая практика есть, я знаю. Давай перейдем к позиционным конфликтам на уровне государственных органов. Как создать позиционный конфликт, мешающий министрам и другим чиновникам брать взятки и откаты за ограничение конкуренции, за согласование вне конкурсов договоров, разорительных для государства?

Он: В США, Англии, Австралии есть множество юридических фирм, сотрудники которых — адвокаты-предприниматели — зарабатывают хорошие деньги на разоблачении коррупционных сделок в органах власти. Они вчиняют ответчикам иски в защиту общественных интересов и получают доход за счет штрафа, наложенного судом на ответчика. Разумеется, если тот проиграет дело в суде. Очень эффективный институт! Кстати, премию за счет ответчика получает и информатор, предоставивший адвокатам информацию о нарушении ответчиком законов и правил, о факте коррупции.

Она: Значит, в этих странах у граждан есть материальный интерес бороться с коррупцией в органах власти? Хорошая система! Однако мы опять упираемся в необходимость иметь в России независимый суд!

Он: Верно! Но где лежит дорога к верховенству права? К честному суду? Через просвещение народа, и прежде всего его элиты! Если в России спросить прохожего на улице о том, что такое автомобиль с передним приводом, чем он лучше машины с приводом задним, вам многие объяснят. Но если спросить о том, какие в развитых странах применяются действенные методы борьбы с коррупцией, то большинство ответит: не знаю! Хотя все понимают, что коррупция приводит к обнищанию народа.

Она: Ты прав. По части понимания рациональных отношений в сфере управления мы все еще находимся на средневековом уровне. Семьдесят лет социализма, что поделаешь…

Он: Мало кто может объяснить и что такое реальное разделение властей, зачем оно нам нужно. Как могут депутаты контролировать работу чиновников? И почему у нас суд карманный? Мы не одни такие. Посмотрите на судебную систему Украины. Казалось бы, выборы честные, политическая конкуренция налицо, а коррупция экономику страны гнобит. Это все видят, но ни общество, ни власть изменить ничего не могут. Хотя все об этом говорят, даже Байден с Зеленским обсуждали этот вопрос на своей встрече. Откуда такое бессилие, ведущее народ в нищету?

Она: Я думаю, от привычного образа жизни.

Он: Чтобы сломать традицию давать чиновнику откат, нужна решимость власть имущих. Такая, как была у Ли Куан Ю. Он сменил в Сингапуре судей и чиновников, наладил систему контроля, создал эти самые позиционные конфликты. Стимулировал граждан разоблачать противозаконные действия чиновников, информировать о них правительственные органы по борьбе с коррупцией…

Могу привести и другой пример. В США после кризиса2008года, спровоцированного жульническими практиками банкаLethersBrathers, власти ввели систему стимулирования и защиты банковских служащих — информантов. Теперь владельцам банков стремно нарушать закон, заложат! Нам бы такую систему…

Она: Согласна. Но ведь есть еще и народные избранники — депутаты! Как их побудить бороться с коррупцией, с ограничением конкуренции, с олигархами, подкупающими чиновников? И здесь нужен позиционный конфликт!

Он: Нужно, чтобы в парламенте работали депутаты от конкурирующих партий. Как, например, в США, где республиканцы конкурируют с демократами. Или в Великобритании, где за кресла министров борются консерваторы и лейбористы. Если правящая партия не будет своей политикой удовлетворять интересы населения, если назначенные ею министры и чиновники будут уличены в коррупции, то на очередных честных выборах ей придется уступить место оппозиции. Позиционный конфликт!

Она: У нас такой позиционный конфликт нереален, потому что в федеральном парламенте оппозиция только системная, то есть — никакая. Разве будут партии коммунистов и жириновцев бодаться с «Единой Россией»? И потом депутатам, чтобы контролировать исполнительную власть, нужна оперативная информация о работе правительственных чиновников…

Он: Совершенно верно! Поэтому, например, в США правительство и министерства обязаны оперативно предоставлять конгрессменам и сенаторам всю информацию. А чтобы народным избранникам было легче разобраться с кипами документов, там учреждена Счетная палата, работающая исключительно в интересах членов парламента. Аналогичная прозрачность работы аппарата правительства, министерств и ведомств налажена и в Канаде.

Она: Им можно только позавидовать! При подобном контроле чиновникам-коррупционерам и олигархам трудно скрыть свои делишки! А у нас, например, сведения из мэрии Санкт-Петербурга предоставляются депутатам лишь спустя несколько месяцев, когда поезд уже ушел!

Он: То-то и оно. Наша власть не заинтересована в создании позиционных конфликтов интересов в органах власти. У нас власть авторитарная. Как президент решит, так и будет. Без какого бы то ни было контроля со стороны народных избранников и контроля «снизу», самих граждан. А правильны ли, законны ли, справедливы ли решения начальства — не наше дело. И не дело депутатов. Система сдержек и противовесов у нас отсутствует полностью!

Она. Это-то и обидно! Похоже, не доросли мы до нее!

Фото: Pixabay.com по лицензии:Creative Commons Attribution 4.0 International
Коллаж ЕЖ
.