Предметом моих наблюдений будет отнюдь не политическое протестное движение Гарри Каспарова и иже с ним. Его «Россия», по сути, часть политического спектра отечественных мегаполисов и совсем не «другая», а очень похожая по социальному составу на противостоящие ей партии и движения.

Другая Россия – это 100-миллионное население провинций, которое живет совершенно по иным правилам и руководствуется иными ценностями в отличие от столиц. Пока полемисты из разных лагерей скрещивали свое оружие в СМИ, приводили очередные неоспоримые аргументы в пользу преподавания ОПК или отделения Церкви от школы, в российской глубинке народ давно сделал свой вывод о месте православия в своей жизни.

Возможно, кому-то мои наблюдения покажутся частным случаем. Где-то люди живут иначе, но для меня важно засвидетельствовать то, что видел и слышал я. И это тоже правда, пусть и не вся, но она очень редко встречается в наших изданиях.

Прежде всего мне хочется оспорить так называемую лукавую цифру — количество верующих. Возражение вызывают не данные социологических опросов, а сам принцип отделения «верующих» от «агностиков». Конечно, можно определить частоту «посещения храма», «участие в таинствах и обрядах», протестировать на предмет догматических познаний, но это – мало что доказывает по существу. Важно самоопределение человека. Можно почти все соблюдать и очень много знать, но не быть христианином по мироощущению.

Не так давно у меня состоялся интересный разговор с заведующим травматологическим отделением нашей районной больницы. Он обратился ко мне с просьбой подарить им икону для операционной, так как, по его словам, «здесь решаются часто вопросы жизни и смерти». Этот медик – совсем не церковный человек, на мой вопрос о том, как отнесутся к этому его пациенты, уверенно ответил, что за годы работы не видел еще «круглых» атеистов перед операцией. Даже если он ошибается, не учел статистическую погрешность в своих наблюдениях, его взгляды очень типичны для наших мест.

В провинциальных городках существует колоссальный кредит доверия местному духовенству. Оно — все на виду. Будешь «чудотворцем» в худшем смысле – от тебя уйдут люди навсегда. Когда я начинал служить, мой близкий приятель, священник с большим стажем, предупредил: «Все простит русский народ пастырю, но только не пренебрежение к церковным службам». Спустя почти семнадцать лет, я готов подтвердить справедливость его слов. А это говорит о многом. Например, что именно «благочиние» церковной службы является важным критерием для большинства моих горожан, даже забегающих изредка «на минутку» в наш собор.

Можно мало знать о Христе, но твердо верить в Его воскресение. Можно редко-редко ходить в храм, но бояться греха и любить Бога. И эти люди, которые составляют «молчаливое большинство», надёжный резерв Церкви. Постоянно кто-нибудь из него переходит в разряд регулярных прихожан.

 Позволю некорректное сравнение с членством в политических партиях. Неужели все 17 миллионов коммунистов были хорошо осведомлены в своей доктрине, знали сочинения К. Маркса, не отлынивали от партсобраний? Однако посмотрите, как живуч и ныне «призрак коммунизма»! Люди объединяются не всегда по знаниям, а чаще – по духу.

Провинциальная Россия – другая страна. В ней могут пригласить священника в техникум или школу — и чтобы обязательно пришел «в рясе». Позвать настоятеля на совещание у мэра с припиской «Явка строго обязательна». В нашем городе давно освящены большинство школ и детских садов, все больницы и поликлиники, здание ГАИ и пожарная часть. Никогда мы не делали это украдкой. Наоборот, требовали обязательного присутствия всего коллектива, чтобы убедиться в подлинном желании большинства и объяснить смысл наших действий. Как правило, к нам обращались руководители различных предприятий и служб после каких-либо экстраординарных событий: гибели сотрудников, несчастных случаев и т.п. Я полностью согласен с диаконом Андреем Кураевым в том, что существует социальный (не государственный) заказ на православие. Да, наш народ чрезвычайно неграмотен в церковном смысле, но ведь не прошло и 20 лет с момента падения советской власти и появления возможности открыто проповедовать людям.

Преподавание ОПК в нашем городе не состоялось по причине отсутствия подготовленных учителей и нежелания профанировать саму идею предмета. Однако церковный приход – это еще и большая, по меркам провинции, воскресная школа для детей и, обязательно, взрослых. Детей обучают не только церковно-богословским предметам, традиционному рукоделию и пению, но и… английскому языку. Провинциальная «культурная жизнь» чаще всего связана с дискотекой и кинотеатром. Иногда приезжает цирк и второразрядные артисты. Таковы возможности и вкусы потенциальной аудитории. Церковный приход с образованным духовенством, напротив, притягивает к себе значительную часть думающего населения. Ради ста человек, готовых внимательно слушать, в город приезжали с лекциями и выставками о Сербии профессор Белградского университета, о современном Иране профессор РГГУ, выступали диакон А. Кураев и профессор МДА А.И. Осипов. И всегда был аншлаг.

Полагаю, что борцы с «клерикализацией» обвинят меня в создании чересчур «православно ангажированной» картины провинциальной жизни. Но депрессивные зоны с грабежами храмов и насилиями – случай, как говорится, отдельный. Здесь, в «другой России», не следят за курсом доллара и евро, не интересуются ростом цен на нефть и элитную недвижимость. Зато переживают из-за рублевого повышения буханки хлеба и пакета молока.

Есть ли в провинции межрелигиозные конфликты? Конечно. Приведу один, довольно типичный пример. Однажды ко мне обратился за помощью и советом чиновник городской администрации — мусульманин. Его сын женился на девушке из русской семьи, считающей себя православной. Когда родился ребенок, между родственниками возникли разногласия по вопросу вероисповедной принадлежности внука. Дедушка-мусульманин переживал, что ребенка могут крестить тайно от родственников отца. Мне пришлось довольно долго убеждать моих собеседников отложить в этой ситуации решение вопроса до совершеннолетия внука, когда он сам выберет веру. Интересно, что именно мусульманская сторона полностью удовлетворилась таким предложением. Впоследствии этот чиновник приглашал меня как эксперта в вопросе установки в городе поклонных крестов по просьбе депутатов городского совета.

Конечно, все перечисленное можно встретить и в крупном мегаполисе. Но вот только концентрация, процентное соотношение «церковного» и «светского» будет совершенно другим.

Почему же в провинциальной России живут, думают, переживают все это иначе? Причин здесь будет множество. В первую очередь, русская глубинка воспринимает себя как большую колонию столицы. Она поставщик дешевой рабочей силы, она – московская «дача». Если столичные жители разделились в вопросе о роли преобразований 90-х: кто-то обнищал, а кто-то «встал на ноги», то в провинции подавляющее большинство ненавидят эти годы. Даже те, кто стал «зажиточным», потому что тяжело иметь состояние среди бедных. Кто-то спросит, при чем здесь религия?

Дело в том, что в большинстве западных государств существует феномен «гражданской религии». Есть государственная символика, праздники, гражданские традиции, которые объединяют нацию. Типичным примером таких стран являются США и Франция. Гражданское общество немыслимо без формирования подобных ценностей. Культ свобод тесно связан с культом флага и гимна, национальных героев и правителей, принесших (или отстоявших) свободу.

А что в России? В эпоху СССР была осуществлена попытка создания квазирелигиозной идеологии и символики. Советский Союз рухнул, а вместе с ним ушли в небытие советские символы и традиции. Разрыв в 80 лет с имперской Россией равнозначен пропасти между поколениями. Эпоха 90-х ассоциируется у большинства населения с провалом либеральной идеи, которая не смогла дать большинству бесспорного ощущения прогресса в отличие от той же Польши или Прибалтики. Анализ причин этой неудачи выходит за рамки нашей темы. Мы ограничимся констатацией данного факта.

Нельзя не согласиться с главным редактором «Московских новостей» Виталием Третьяковым в том, что религия переживет политические идеологии ХХ века: коммунизм и либерализм. Прошло время известного заблуждения, предполагавшего победу «научного» мировоззрения над «религиозным». И то, и другое будут весомой частью общественного сознания.

«Гражданская религия» в России далека от своего оформления. Если население мегаполисов ещё как-то охвачено этим дискурсом, то провинция живет преимущественно традиционными ценностями, потому что человеческое сознание не терпит пустоты. Нравится это кому-то или нет, но не существует у нас в стране другой массовой традиции кроме «исторических» религий России. Подчеркну, что речь не идет о превращении православия (или ислама) в «политическую религию». Такие попытки, думается, не встретят поддержки населения и лишь приведут вероисповедания к нежелательным трансформациям. «Политическая религия» — это не только «клерикализация» и «опэкизация» страны, но и попытки втянуть Церковь в правозащитную деятельность в нашумевших процессах.

Конечно, огромный удельный вес «нецерковных» христиан может сыграть свою негативную роль в судьбе РПЦ. Но это, как говорится, внутреннее дело. Возможно, в связи с заявлением президента по проблеме ОПК, начнется очередная кампания по борьбе с «религиозными перегибами» и «недостатками в деле светского воспитания подрастающего поколения». Как говорится, флаг им в руки! Наш народ, как известно, прошел не только всеобщее обучение в ЦПШ, но и поголовное «отделение от Церкви». Стоит ли напоминать, чем это закончилось?