Для общения с Властью у нас осталось два канала. В начале года Она обращается к нам со своим Посланием. А в конце года мы обращаемся к Ней с вопросами. Послание, конечно, куда как менее интересно. Совсем не берут за душу слова, которыми оно пишется – слова инструкций, приказов, распоряжений и отчетов. Слова о том, что жить надо «хорошо», но не о том, как этого «хорошо» добиться. Из текстов посланий мы запомнили только про ВВП, который надо было удвоить. Что в итоге оказалось совершенно невозможно, если, разумеется, понимать под данной аббревиатурой валовой продукт, а не иную расшифровку. Да про рождаемость запомнили еще, точнее, про материнский капитал. То есть, что рожать детей нам предлагают за деньги, но и те какие-то ненастоящие. В общем, Послание – это не то.
Иное дело Прямая линия. Тут уже, как говорится, вопросы задаем мы! Два с половиной миллиона вопросов задали. На 68 получили ответы. Я считаю, что это — гениальное изобретение. Это всенародное интервью заменяет нам демократию. Это все сказки и теория, что народ осуществляет управление страной через каких-то там представителей, которых он там якобы выбирает. Чушь! Кто их видел, этих представителей? Куда их выбирали? Вы чувствуете, что участвуете в управлении страной? Нет? И я не чувствую! И никто не чувствует.
И эти люди в этой Думе оказались сами по себе, понятия не имею откуда. Вот они, может быть, еще чем-то управляют, и то вряд ли, а я так уж точно нет. И не просто страной – городом, районом, даже в своем подъезде и то не чувствую, что я и есть власть, как написано в Конституции.
Но вот раз в год на экране появляется человек, который точно управляет страной, который и есть власть, который, честно говоря, и есть страна. И я могу задать ему вопрос! Я имею такое право! Могу позвонить. Могу написать. Могу по интернету. Могу даже лично, глядя в глаза. Он не может ответить всем, но с каждым годом он отвечает все больше и все дольше. Это ли не прелесть, это ли не чудо?
В этом процессе есть что-то завораживающее. Понимая, что ответят лишь на 0,004% всех вопросов, граждане все равно их задают. И не разочаровываются в такой форме общения, а лишь наоборот — спрашивают со все большим энтузиазмом. Два с половиной миллиона вопросов! Всего 140 миллионов населения, и 2,5 миллиона из них спросили! 2% населения – это колоссально! Зайдешь в вагон метро и будь уверен, что с тобой едет хотя бы один человек, который спросил у президента. А то и не один. Из Москвы, скажем, спросить проще.
Они не задумываются над тем, кто и как отбирал этих «простых граждан» в кадре, важно, что они простые. Не суть важно, кто этим гражданам придумал эти вопросы, главное, что и мы хотели бы получить на них ответы.
Можно спросить, почему в моем поселке нет воды или новогодней елки – и получить и воду, и елку, едва закончится президентское интервью. Так человек понимает, что он управляет страной! Что президент готов мгновенно выполнить его пожелания и даже капризы! Что он, маленький человек, может добраться до самого-самого Большого человека! Что может найти управу на своего кровопийцу-губернатора или городничего. И другие это тоже видят. Если тот смог, значит, и я смогу. И тоже начинают писать, звонить, искать ближайшую телекамеру в заветный день. И начальство напрягается – а вдруг молния ударит именно у его ног?
Это воплощение вековой народной мечты: добраться до самого батюшки-царя и рассказать ему о своих чаяниях. Потому что понимает народ, что только от царя на Руси хоть что-то да зависит, а точнее — зависит все. Что никакие депутаты, никакие собрания и Вече не помогут и не защитят – только Он. Вот и думаю я, что гораздо больше, чем наши странные выборы в Думу или же вовсе отсутствие выборов в губернаторы, гораздо больше, чем иные потери демократических прав, опечалит рядовых граждан другое: уйдет Путин и не станет этих ежегодных разговоров со страной. Не к кому будет тогда обратиться и не на кого уповать!
Если наши главные стратеги хотят в обществе спокойствия и умиротворения, они должны сделать так, чтобы Путин или кто-то другой (но лучше все-таки Путин) продолжил эти Прямые линии. А еще лучше — устраивал бы их почаще, даже раз в месяц – чем черт не шутит. Чтобы только Мы и Он – и никого между нами.