Интересно, такие решения специально совпадают с такими датами? 8 ноября Верховный суд отметил 90-летие Великого Октября отказом признать семью расстрелянного Николая Второго жертвой политических репрессий и реабилитировать членов семьи.

Формально как будто не придерешься. Раз не было приговора, не было формального обвинения — то какая реабилитация?

Дело элементарно встало с ног на голову. Хотя частично в этом повинны сами представители так называемого Императорского дома. Ведь они требуют именно реабилитации. И выходит, что сперва следует покойного царя, его жену, детей и приближенных оправдать в каких-то преступлениях. Раз были преступления, значит, должны быть и обвинения, и приговор. Но обвинений нет, приговора нет – т.е. царь ни в чем не виноват. Такая вот околесица. Увенчанная прокурорской формулировкой, что «члены царской семьи были расстреляны, а не убиты». Это уже что-то на тему «кто лучше – бегемот или гиппопотам?».

Знаете, я не уверен, что в таких делах вообще существуют точные, выверенные, безупречные со всех сторон решения. Как с точки зрения правосудия XXI века судить историю и политику начала XX-го? Расстрел царской семьи в самую последнюю очередь можно отнести к простой уголовной категории. Это событие историческое и политическое. И это безусловное преступление.

И преступление это еще более тяжкое, поскольку совершено оно было без формального вынесения приговора, без следствия и суда. А для нынешней Фемиды это становится не просто смягчающим обстоятельством, а чуть ли не «отсутствием события преступления». Верховный суд отказывается принимать во внимание постановление Уральского Совета о расстреле ввиду отсутствия такового документа. То есть не нашли в архиве этой вот конкретной бумажки. Что практически означает, что и самого постановления словно и не было. Не нашли шифровку из Кремля, о которой также не раз писалось — и ее словно бы не было.

Но шифровка, в конце концов, на то и шифровка, а постановление — не миф и не выдумка. Но ведь не прилагается никаких усилий для того, чтобы либо разыскать его, либо собрать факты, очевидно подтверждающие наличие постановления в 1918-м. По этой логике, стоит завтра пропасть запискам Юровского, Войкова и других участников расстрела, и можно с чистой совестью сказать: раз документов нет, то, может, и расстрела никакого не было? А кости, которые нашли и в Петропавловской крепости захоронили, – вообще не очень понятно чьи. Может, Романовы спаслись, о чем почти 90 лет ходят слухи, сопровождающие их многочисленных двойников.

До абсурда можно довести любую ситуацию, если в случаях, подобных этому, руководствоваться исключительно закорючками современного УПК. Царская семья нуждается не в реабилитации, поскольку не является бандой преступников. А нуждается в признании того факт, что против нее было совершено преступление. Что эти люди были казнены без соблюдения даже упрощенных большевистских формальностей.

Такое решение принимается только на политическом уровне, потому что оно имеет значение не в качестве частного эпизода, а как важный общественный акт. А вместе с посмертным признанием факта репрессий необходимо посмертное признание преступниками и тех, кто лично расстреливал, и тех, кто слал из Москвы телеграммы, и тех, кто заседал в Уралсовете. А то в Москве до сих пор есть станция метро «Войковская». И когда в очередной раз предлагают ее переименовать, нам отвечают, что все, конечно, может быть, но москвичи-то уже к этому названию привыкли.