Сколько лет спустя?
Сразу скажу, что в целом эти ощущения у меня не настолько мрачные, как у инициатора разговора. Попытаюсь объяснить эту «маленькую разницу», не сводя все к природной неодинаковости наших темпераментов. Во-первых, цифры в таких ситуациях — вещь весьма условная. Например, сегодня, 13 февраля 2009-го, когда я пишу эту колонку, не 20, а 25 лет со дня избрания Генсеком ЦК КПСС Константина Черненко. И если рассматривать этот юбилей, то получается, что за четверть века в области продвижения к свободе, праву и цивилизации достигнут огромный прогресс. Во-вторых, я продолжаю участвовать в деятельности как демократической, так и объединенной оппозиции и хочу доверительно сообщить всем, что «новые молодые» — есть. Я назову только нескольких известных – и при этом во всех смыслах очень разных – людей. Максим Резник, Сергей Удальцов, Владимир Милов, Илья Яшин, Марина Литвинович, Мария Гайдар, Олег Козловский – мне несложно продолжить. Сколько им было 20 лет назад?
В общем, можно утверждать, что по сравнению с 1989 г. существенно изменилось одно, хотя и очень важное – тенденция развития или, как сейчас модно говорить, тренд.
В 1989 г. многим казалось, что всё то, что только-только начиналось, принесет очень быстрые и, самое главное, необратимые результаты. Что ж, хочешь насмешить Всевышнего – расскажи ему о своих планах. Тем не менее, в упоминаемой Радзиховским Франции в 1809 г. от идеалов Великой Революции осталось, мягко говоря, далеко не всё. И базовая тенденция была вполне себе имперская. Но выснилось, что не так уж и надолго.
Стало быть, и в России требуется, как и всегда в таких случаях, «переломить тенденцию» или, если хотите, «изменить повестку дня». Но повестка дня сейчас, прямо в эти дни, меняется в силу объективных причин. Той, которая была в предыдущие годы, уже нет – с этим никто не спорит. Вопрос в том, какой будет новая повестка.
И вот хотелось бы вспомнить, что в 1989 г. – двадцать лет назад – изменилась в первую очередь именно эта пресловутая повестка дня, содержание которой определило тенденцию последующего развития. Повестку дня в1989 г. определяли Юрий Афанасьев, Гавриил Попов, Андрей Сахаров и многие другие, порой уже полузабытые политики и общественные деятели. И определяли они ее столь яро и привлекательно, что ни у кого не вызывало сомнений, что не только основной, но и практически единственной альтернативой тогдашней правящей верхушке является демократическая оппозиция.
Между прочим, ситуация эта сложилась в результате огромных экономических проблем, которые возникли у СССР, и политического кризиса, который из них проистек. Никакие аналогии в голову не приходят? Если приходят, то остается, в сущности, немногое – реально сформировать подходы к решению возникших теперь в России проблем, такие, которые бы действительно показали свет в конце тоннеля и позволили бы гражданам этот свет увидеть.
Напомню, что худо ли, хорошо ли, но экономическая ситуация в России после начала тех реформ, которые предлагались в 1989-1991 гг. и начались в 1992 г., со всеми их огромными ошибками, но все же позволили избежать грозившей катастрофы. И сейчас смешно вспоминать, при каких ценах на углеводороды в 1999 г. (сегодня это тоже можно рассматривать и как юбилей, и как еще одну аллюзию на тему Дюма – десять лет спустя) начинался экономический рост. О чем говорить, если летом 1998-го правительство России просило у МВФ меньше, чем осенью 2008-го выдало Дерипаске! Ясно, что не о цифрах. А о смыслах. Конечно, прав мой старый приятель Леонид Радзиховский в том, что эти размышления стали менее востребованными. Слова размышляющих хуже слышат. Значит, плохо говорим. А может быть, и мыслим неважно. Так к кому претензии? К покойному Мерабу Мамардашвили – за то, что его нет среди нас? За то, что умер? Так был бы он жив, жил бы он сейчас в Москве? После 2006 и 2008, думаю, что вряд ли.
Конечно, рубеж 80-90-х давал немалые шансы, и в значительной мере они были бездарно утрачены. Но не все. Ясно, что ошибок было сделано много, и их анализ абсолютно необходим. Я в свое время высказывался на эту тему и не против продолжить. Но не широкими мазками.
Не глазуновская «Мистерия ХХ века», а несколько более структурировано. Историю — любую, в том числе и последних двадцати лет — надо писать по главам. Можно хронологически: первая глава — о 1989 годе, вторая — о 1990 и т.д. А можно — по проблемам. Например,nпредставляется важным обсудить проблему соотношения исторической предопределенности или, если угодно, базовых свойств страны и народа и роли конкретных действий, в том числе ошибок, фиксированных исторических персонажей и определенных социально-политических групп. Ведь если «все предопределено заранее», то мы не виноваты в том, что «всё... потеряли». А в чем виноваты?
В общем, лично мне подробный разговор о прошедших двадцати годах кажется важным и интересным.
