В дискуссии в «ЕЖ» по поводу пройденных с 89-го года двадцати лет пока преобладает экспрессивная оценка «просрали».

У меня есть вопросы. Я их адресую самому себе. Прежде всего, кто именно «просрал»? Мы? А «мы» — это кто? Если имеется в виду, так сказать, народ, то народ ничего не «просрал», поскольку ничего не хотел и ни к чему не стремился. Он и сейчас ничего не хочет и ни к чему не стремится. И ни за что не несет ответственности, пребывая в состоянии глубокого вырождения. Собственно, это и есть самая серьезная проблема. А у интеллигенции последние лет двести модно умиляться этой инфантильно-агрессивной безответственностью, в соответствии с древней традицией принимая юродство за блаженство, а невежество за святость. Это — другая проблема.

Так, может быть, «мы» — это интеллигенция? Но вряд ли ее можно объединить коротеньким местоимением. И Радзиховский — интеллигенция, и Проханов — интеллигенция. Или имеется в виду т.н. либеральная интеллигенция в количестве приблизительно двух с половиной человек, лично знакомых друг с другом? Ну, так странно было бы ей не «просрать» при такой подавляющей мощи.

Теперь — что именно «просрали»?

Совершенно убежден: если бы нам в конце 80-х (власть КПСС, пустые прилавки продуктовых магазинов, драки в очередях за водкой, отсутствие практически всех товаров в свободной продаже, загранкомандировка — верх жизненного успеха, для подавляющего большинства недостижимого) показали картину сегодняшней жизни, мы бы радовались как дети и, вероятно, не поверили своему будущему счастью.

Наконец, когда «просрали»? В 2000-е, при Путине, или в 90-е, при Ельцине? Но в 2000-е от нас (правда, опять, от кого это — «нас»?), как известно, уже мало что зависело, а в 90-е несколько раз так миновала судьба, что, может, и хотели все «просрать», да не вышло. Напротив, получили больше, чем могли рассчитывать. Напомню основные, как сейчас принято говорить, точки бифуркации.

В 1991 г. Б.Н. Ельцин одержал победу над военно-чекистским ГКЧП только и исключительно вследствие полной волевой и умственной дистрофии последнего. Члены ГКЧП в августе 91-го вели себя примерно так же, как в октябре 17-го члены Временного правительства. Разница лишь в том, что в 17-м инертностью власти воспользовались «плохие», а в 91-м — «хорошие». Причем подавляющее большинство населения страны и в том, и в другом случае никак не демонстрировало своих предпочтений и, вяло ковыряя в носу, готово было отдаться победителю.

1993 г. Опять повезло. Чудо, что у одного уже больного Ельцина воли оказалось больше, чем у всех его жутковатых оппонентов. С тех пор значительная часть даже либералов взяла себе привычку пинать Бориса Николаевича за «расстрел Белого дома». Благодарность — не самая распространенная добродетель.

1996 г. Президентские выборы. В начале дистанции у Ельцина был рейтинг 3%, а у Зюганова — под 30%, и ветер дул в его паруса. И он проиграл. А Ельцин выиграл. Для этого пришлось призвать Чубайса, сосредоточить под ним всех вольных медиабаронов, все ресурсы, упереться рогом, а самому Ельцину заработать пару-тройку лишних инфарктов. Мы не будем сейчас обсуждать, насколько это все было «справедливо» и «демократично». Потому что если бы победили коммунисты, они бы быстренько все объяснили и про справедливость, и про демократию. Речь о другом: снова повезло.

Наконец, 1999 г. К тому времени все вольные медиабароны, чтобы было не скучно, перегрызлись из-за куска, скинули либерально-реформаторское правительство Чубайса-Немцова (тем самым подрубив сук, на котором сами сидели), доигрались до дефолта, замирились и снова перегрызлись. В результате на парламентские выборы, которые приобрели значение решающих президентских «праймериз», против Примакова и Лужкова, поддержанных региональным начальством, Генпрокуратурой и телеканалом НТВ, Ельцин выставил Путина, поддержанного телеканалами ОРТ и РТР.

Итог известен. Что было бы в случае победы конкурирующей фирмы? А вот что: Примаков ни по возрасту и физическому состоянию, ни по амбициям, ни по энергетике, ни по финансовым и кадрово-огранизационным мощностям не мог конкурировать с Лужковым. В случае успеха пары Примаков-Лужков именно Лужков неизбежно становился главным. Первым номером. Обойдемся без деталей, думаю, воображения хватит у всех. Просто представим себе Ю.М. Лужкова в качестве национального лидера, его супругу — в качестве первой леди, а всю его дружную команду — в Кремле. Просто представим. «Картина маслом».

Это все к тому, чтобы с горних и горестных высей опустить дискуссию на землю. У нас нет причин по итогам прошедших 20-ти лет испытывать шестое чувство советского человека — чувство глубокого удовлетворения. Но и, подобно булгаковскому Левию Матвею, царапать себе ногтями грудь также необязательно.

Да, мы сейчас разочарованы. Да, счастливо избавившись от Софьи Власьевны, распрощавшись с СССР, избежав гражданской войны и голода, проведя глубокие, труднейшие реформы, уйдя, как в компьютерной игре, от разных форм диктаторских страшилок, мы обнаружили себя не в раю. А в умеренно авторитарной, довольно опасной для жизни и очень коррумпированной стране, в которой смеются над парламентом, прячутся от армии, боятся милиции и не верят суду. В Бога тоже не верят, но считают себя православными. Демократических свобод не понимают, а либералов презирают. В свободной прессе не нуждаются. Истории своей не знают, но гордятся. Еще больше гордятся своей географией. И своим начальством. А начальство со скромным достоинством гордится собой. И все, в целом, довольны.

Последнее, кстати, есть благо. Когда недовольны, кончается национальной катастрофой.

А в остальном — что, когда-то было по-другому? Предлагаю несколько цитат.  

«Я тружусь, как раб на галерах» — любимое выражение императора Николая I.

«Географические фанфаронады» — князь П.А. Вяземский.

«Слово «либералы» стало ругательным, вроде, как «недоумки» — И.С. Тургенев.

А вот, пожалуйста, В.О. Ключевский. «Недуг, которым надолго заболела в 17 веке Россия (т.е. при царе Алексее Михайловиче, 350 лет назад — Н.С.) — затмение вселенской идеей. Древнерусское церковное общество считало себя единственным истинно правоверным в мире, творца вселенной — своим русским Богом, никому более неведомым. Т.е. противопоставило себя христианской Европе и в результате утратило средства самоисправления, и даже самые понуждения к нему».

Трудно ожидать, что при подобном анамнезе мы за два десятка лет догоним поезд западного цивилизационного проекта, тронувшийся в путь около пятисот лет назад, и прицепимся к нему. Слишком тяжелы якоря, слишком сильно внутреннее сопротивление. Гораздо больше энтузиазма на всех уровнях — и населения, и элит — вызывает идея лихого ковбойско-махновского ограбления этого поезда.

Действительно, чего проще: зачем системно перестраиваться, долго, мучительно ломать вековые привычки? Куда проще взять да и напялить все уже готовые достижения Запада на свои незыблемые, византийские традиции. Чем, потея, заниматься фитнесом и следить за личной гигиеной, достаточно влезть в шмотки от Бриони, залить за воротник грамм двести воды от Эрмес — и вид, и запах!

К сожалению, не монтируется. Вода от Эрмес не ложится на перегар. Упертые западные технологии согласны сочетаться исключительно с развитыми демократическими институтами — а иначе ни в какую.

Так что по-любому шансов мало. А быстрых шансов нет категорически. И не было.

Да, мы разочарованы и расстроены. Поскольку мы сравниваем то, что сегодня имеем, не с тем, что имели раньше (и «просрали»): ничего мы не имели. И не с теми возможностями, что упустили (т.е. опять-таки «просрали»): не было никаких возможностей — и так фартило по максимуму. Мы сравниваем нынешнюю реальность с собственными романтическими иллюзиями, с теми художественными образами, фантастическими перспективами, которые не в 89-м — тогда еще конь не валялся, — а в 91-м рисовались нашему воображению, возбужденному невиданной и нежданной исторической прухой. Нам рисовались воздушные замки и кукольные театры в виде свободной страны с мощной экономикой, основанной на частной собственности, с независимой прессой, разделением властей и демократическими выборами.

Чтобы сказка стала былью, не хватило самой малости: найти золотой ключик, найти каморку и сунуть наконец этот ключик в этой каморке куда следует.

Хрен. Опять не получилось.

И не могло получиться. Времени, которое отпущено одному поколению для выполнения подобной миссии, явно недостаточно. Если миссия вообще выполнима.

Другое дело, что для самого поколения это не может служить утешением. Особенно, если это поколение — свое.

Данная проблема не новая. До нас была поставлена и вполне себе прилично отрефлексирована:

Скажи, куда умчались годы,

Где упованья, где свободы?

и т.д.

Но тема и по сей день не закрыта.