Горячая линия

Права человека в России

14 февраля – 2 марта 2009 г.

(Комментарий Льва Пономарёва)

В докладе Госдепа о состоянии прав человека в мире в 2008 году впервые ясно сказано об ухудшении ситуации в России — раньше констатировалось состояние, но отрицательная динамика не подчёркивалась. Полагаю, это произошло потому, что авторы доклада  в конце концов обратили внимание на то, о чём постоянно, по крайней мере с 2000 г., говорят правозащитники. В начале 2001 г. был проведён Чрезвычайный съезд в защиту прав человека, на котором говорилось об угрозе кардинального ухудшения положения с правами человека в нашей стране после прихода Путина к власти. Все наши опасения, к сожалению, подтвердились. Так что данные, представленные в докладе, постольку, поскольку они основаны на сведениях, которые публикуют российские правозащитники, объективны — это не сведения, поставляемые ЦРУ или какой-нибудь другой подобной службой. Правозащитники говорят истинную правду — если они хоть чуть-чуть отступят от правды, от того, что поддаётся объективной проверке, они тут же будут раздавлены. Так что достаточно взять доклады наших правозащитников, чтобы составить объективную картину, и авторы доклада Госдепа, видимо, так и сделали.

А картина страшная. Хуже всего, разумеется, там, где нарушается право на жизнь — там, где просто убивают. Это система исполнения наказаний. За прошлый год в результате избиений скончались, по крайней мере, 4 человека — это те смерти, которые признаны прокуратурой и по которым заведены уголовные дела. Расследуются и другие случаи — их, на самом деле, намного больше. И везде эти смерти наступили в результате «наведения порядка» в колониях администрацией или  после введения туда спецназа Минюста. Ухудшается ситуация с положением в колониях кавказцев.

Вторая болевая точка, где под угрозой находится право на жизнь, — это Северный Кавказ. В самое последнее время несколько улучшилось положение в Ингушетии, но в Дагестане положительных сдвигов нет. Похищения, избиения мирных граждан под видом борьбы с боевиками продолжаются. Что уж говорить о других правах! В докладе Госдепа говорится о том, что знают все россияне, — выборы президента проходили с такими нарушениями, что они, фактически, нелегитимны. Мне интересно, как А.Д. Медведев себя чувствует на встречах G8, где все остальные главы государств пришли в власти в результате совершенно легитимных выборов?

Народ стал выходить на улицы — не очень активно, но всё же. И ужесточились разгоны митингов и демонстраций. Часто возможность законным образом выразить недовольство просто отсутствовала. Что это, как не постоянное и грубое нарушение конституционных прав? Ну и принятие закона о выведении из юрисдикции суда присяжных дел, подследственных ФСБ, и угроза принятия закона о безграничном расширении понятий «шпионаж» и «гостайна» — это начало масштабной судебной контрреформы. Так что в докладе Госдепа в отношении нарушения прав человека в России никаких преувеличений нет.

Суд над «убийцами» Анны Политковской закончился неожиданно. Однако по мере того, как информация о ходе судебных разбирательств попадала в прессу, всё большие сомнения вызывала обоснованность обвинения. Этот процесс, возможно, войдет в учебники как образец бездарности обвинения и честности присяжных. Но есть вещи, которые меня смущают. Я привык доверять «Новой газете», которая проводила своё расследование и заявляла, что точно знает о причастности обвиняемых к убийству. Но если «Новая газета» «точно знает», то почему следствие не сумело их вину сколько-нибудь убедительно доказать? Одно из двух: либо следствие специально настолько плохо подготовило дело, что оно должно было наверняка развалиться в суде, либо ему «не дали» довести расследование до конца. И то и другое могло быть в том случае, если в убийстве Политковской были действительно замешаны влиятельные силы, которые хотели бы спрятать концы в воду.

Есть ещё одно дело, связанное с судом присяжных. Это суд над 58 участниками «нападения на Нальчик» в октябре 2005 г. Верховный суд Кабардино-Балкарии принял решение о дальнейшем проведении процесса по делу в составе коллегии из трех профессиональных судей, без участия присяжных заседателей.

25 марта 2008 года было принято решение о проведении процесса с участием коллегии присяжных заседателей. А в результате продавленного в Госдуме закона, против принятия которого мы упорно боролись, с января этого года присяжные не могут рассматривать дела, связанные с терроризмом и экстремизмом. Здесь хочу обратить внимание на три вопроса. Первый: не было ли «скоростное» прохождение закона через Думу вызвано как раз этим процессом, стремлением не допустить присяжных к этому конкретному суду? Второй: не является ли отказ в суде присяжных, решение о котором принято в марте 2008 г., согласно закону, принятому в декабре 2008 г., действием обратной силы? Тогда это решение явно противоречит самым основополагающим принципам права! И третье. Поскольку характер решения об отказе в суде присяжных затрагивает применение этого нового, явно антиконституционного по своей сути закона, не могут ли подсудимые, чьи интересы он затронул, обжаловать его в Конституционном суде?

Слова президента Российской Федерации о важности борьбы с экстремизмом воспринимаются правоохранительными органами исключительно как указания о борьбе с инакомыслием. Совершенно законные для демократического общества обвинения оппозиции в адрес властей и государственной политики воспринимаются как разжигание межнациональной вражды, что дает основания для обвинений по ст. 282 УК РФ. Такой подход предельно извращает смысл борьбы с ксенофобией.

Последними примерами такого подхода стали обвинения против представителей редакции дагестанской газеты «Черновик», в первую очередь против главного редактора Надиры Исаевой, а также против участников мирной акции протеста против передачи Китаю части приграничной российской территории — политических активистов Татьяны Харламовой и Игоря Щуки.

И российский закон, и международные нормы трактуют разжигание межнациональной вражды исключительно как выпады против конкретных этнических и этно-конфессиональных групп. Критика, даже очень резкая, действий собственных властей и политики иностранных государств в качестве проявлений межнациональной вражды рассматриваться не может. Точно также не могут рассматриваться как проявление экстремистской ксенофобии даже самые резкие выпады против действий федерального руководства в отношении населения субъекта Федерации. Поэтому ни протесты против уступок соседнему государству, ни цитирование обращений представителей вооруженного подполья не могут восприниматься как разжигание межнациональной, религиозной или социальной вражды и ненависти. Мы направили в Генпрокуратуру открытое обращение по этому поводу и продолжаем собирать под ним подписи всех, кто согласен с его содержанием.

От властей требуется точное определение того, что считать разжиганием межнациональной вражды, чтобы ее можно было трактовать исключительно так, как того требуют обязательные для нашей страны нормы международного права, а именно: «Всякое выступление в пользу национальной, расовой или религиозной ненависти, представляющее собой подстрекательство к дискриминации, вражде или насилию, должно быть запрещено законом» (ст. 20, ч.2 Международного пакта о гражданских и политических правах). Открытое обращение к Генеральному прокурору РФ на эту тему, подписанное общественными деятелями, направлено 3 марта.

В последнее время нам стало известно о массированном внедрении осведомителей в мирные, законно действующие общественно-политические организации и о новом раунде проведения правоохранительными органами беспричинных проверок документов, опросах о целях поездки и иных незаконных оперативно-розыскных мероприятиях в отношении оппозиционных политиков и общественных деятелей. Я убеждён, что это свидетельствует о существовании неких списков, в соответствии с которыми проводится антиконституционная слежка и о широкой кампании против оппозиции.

Я сам ещё в 2006 г., когда ездил в Дагестан с Анной Политковской после известного расстрела митинга, видел список организаций, которые считаются экстремистскими и подлежат особому контролю, присланный из МВД в одно районное УВД (надо думать, что такие же списки получили все УВД в России!). Там кроме НБП и других оппозиционных политических организаций я нашёл «Свидетелей Иеговы» и рядом с ними — Движение «За права человека».

Борьба власти с неугодными ей по каким-то причинам гражданскими организациями (даже не определяемыми ею как «экстремистские») идёт по нескольким направлениями. Во-первых, это лишение регистрации. Это неприятно, но преодолимо: можно обращаться в суд, или зарегистрировать новую организацию под другим именем, или найти ещё какой-то законный выход. Во-вторых, и это гораздо серьёзнее, это фальсификация уголовных дел — подброс наркотиков, оружия и т.п. С этим бороться гораздо сложнее, но эта опасность грозит очень многим из тех активистов, кто входит в некие секретные списки. Существование этих списков — прямой вызов спецслужб Конституции. Даже когда против кого-либо, кто входит в эти списки, не фабрикуются дела, с ними проводят «профилактическую работу», т.е. в любой момент могут задержать для «проведения беседы» или без всяких объяснений. Часто это делается на вокзалах, в аэропортах. Если такое с кем-то происходит, то я рекомендую сразу писать обращения по трём адресам: Уполномоченному по правам человека, в Комиссию по правам человека при президенте и в Движение «За права человека».

Со мной самим произошёл однажды такой случай. Я прилетел с женой на отдых в Минводы. При выходе с самолёта всех мужчин попросили приготовить паспорта для проверки. Я не подумал ничего плохого: Кавказ всё-таки особый регион, и такие проверки прилетающих возможны. Однако, увидев мой паспорт, ни у кого больше документы не проверяли, а меня взяли под руки и повели в милицейскую комнату. Там были милицейский капитан и двое в штатском. Я спросил, на каком основании меня задержали, на что капитан ответил, что «надо поговорить». Я тут же позвонил в Интерфакс и сказал, что меня незаконно задерживают. Тут они задумались и скоро меня отпустили. Вид у них был очень недовольный. Я написал об этом заявление В. Лукину, Лукин послал запрос и получил ответ, что те, кто меня задержал, «понесли наказание».

Наше Движение создаёт сейчас новое подразделение по борьбе с коррупцией. Если я в чём и согласен полностью с нашим президентом, так это в том, что коррупция — основная проблема России. Но как правозащитники могут принимать участие в этой борьбе? Оказывается, могут. Во-первых, вокруг нас сложилась адвокатская среда, которая имеет опыт участия в антикоррупционных делах, и сама не коррумпирована. Во-вторых, мы можем проводить профессиональную экспертизу документов, причём наши эксперты никак не связаны с коррупционерами. И наконец, мы можем взаимодействовать с государственными правозащитными и правоохранительными структурами, которые называют борьбу с коррупцией своей приоритетной задачей. Некоторый опыт у нас есть, и мы хотим существенно расширить нашу работу в этом направлении.