Магомедшакир Магомедов жил просто и ясно, как большинство сельских жителей в Дагестане. В свои 35 лет он занимался добычей камня, пас овец. Не отказывался ни от какой работы. Верил в Бога и своих религиозных взглядов не скрывал, жил открыто. Была своя семья – жена, дети.

Месяца три назад он с семьей переехал из села Муги Акушинского района к своему отцу в село Дейбук Каякентского района. Там же оформил и регистрацию. Тут детям понадобилась какая-то справка, которую могли выдать только по старому месту жительства. 2 марта Магомедшакир на попутной машине поехал в Муги. По дороге в село его задержали местные милиционеры и доставили в РОВД Акушинского района. Там его попросили написать объяснительную записку – зачем приехал в район. Дело не трудное, Магомедшакир написал. Из РОВД он позвонил жене и сообщил, где находится. Однако через некоторое время его отпустили, а один из милиционеров даже подвез его до сельсовета. Сотрудник сельской администрации выдал ему все необходимые справки. После этого он пошел в центр села, откуда собирался уехать домой. Но уехать не удалось — неожиданно к нему подъехал автомобиль «Нива» без номеров. Из автомобиля выскочили люди и на глазах у свидетелей насильно усадили Магомедшакира в свою машину. Оттуда ему удалось по мобильному телефону дозвониться жене — Жаннет Абдуразаковой. Но поговорить толком не удалось — разговор прервался после того, как Магомедшакир крикнул ей, что его увозят в сторону Махачкалы.

С этой минуты о местонахождении Магомедова его родным ничего не было известно. Через несколько дней один из родственников похищенного нашел в интернете информацию о М. Магомедове. В сообщении агентства «Росбалт» (Кавказ) от 4 марта 2009 г. со ссылкой на РИА «Новости» говорилось, что в ходе перестрелки Магомедов был убит. Случилось это, по версии агентства, в Сергокалинском районе, в лесу вблизи с. Сераги. Между тем, никто из представителей властей о смерти Магомедова родственникам не сообщал.

РИА «Новости» дало следующую версию событий. «Убитый опознан как 44-летний уроженец Каякентского района республики Магомедшакир Магомедов. По данным МВД, он в последнее время состоял на учете как приверженец радикально-экстремистского течения в исламе. Предполагается, что Магомедов входил в Избербашскую диверсионно-террористическую группу. Возможно, в лесу он прикрывал отход основной группы боевиков», — сообщил представитель пресс-службы МВД Дагестана». «Предполагается», «возможно» — за этими предположениями стоит полное отсутствие какой-либо компрометирующей Магомедова информации.

Поиски продолжались. Наконец по неофициальным каналам удалось узнать, что тело Магомедова находится в морге г. Махачкалы. Родной брат убитого, Башир, безуспешно пытался добиться выдачи тела Магомедшакира. Он рассказал, что участковый милиционер в с. Дейбуки подходил к родителям и требовал 400 тысяч рублей за возвращение тела. По словам милиционера, без этой суммы тело им не выдадут. Деньги не маленькие даже для состоятельных горожан, и родственники стояли на своем. В конце концов, им удалось получить тело убитого. Однако никаких официальных документов о смерти М. Магомедова им не выдали.

Рассказывает брат убитого Башир Магомедов: «Когда забирали тело моего брата, то нам не выдали ни его личных вещей, ни одежды. Тело находилось в удручающем состоянии. На нем были следы пыток, побоев и истязаний. Порезы, переломы и ожоги свидетельствовали о том, что смерть не наступила быстро. Находясь в таком состоянии, он физически не мог держать в руках оружие. У него были множественные открытые переломы, уши были проколоты горячими штырями, масса синяков, следы сверления зубов. Неся на себе подобные увечья, он испытывал страдания, от которых должен был бы кричать от боли, а не воевать. Мы тщательно отсняли тело моего брата и на видео, и на фотокамеру. Там отчетливо видно все, чему был подвергнут мой брат».

Вдова убитого, Жаннет, отправила заявление в прокуратуру г. Махачкалы. Брат убитого, Башир, обратился с заявлениями к Уполномоченному по правам человека РФ В.П. Лукину и в Правозащитный центр «Мемориал». Они говорят, что уголовное дело по факту убийства Магомедшакира возбуждено не было, расследование не проводится.

Власти готовы поставить в этом деле точку. Как будто Магомедшакир Магомедов стал жертвой несчастного случая или стихийного бедствия. Да и что расследовать? Последовательность событий очевидна: формальное задержание милицией и освобождение с доставкой на милицейской машине; короткое посещение сельской администрации и выход из нее; сразу вслед за этим похищение и – труп в морге. Любое, даже самое предвзятое следствие будет вынуждено поставить вопросы о причастности властей к похищению и убийству. Разумеется, они не самоубийцы, поэтому никаких вопросов, никакого следствия. Глухое молчание – самая надежная оборона.

Однако у нормальных людей вопросы есть. В какой стране мы живем? Чего стоят жизнь и смерть в Дагестане? И главный вопрос – зачем понадобилось убивать Магомедшакира Магомедова?

Борьба с терроризмом – синекура для правоохранительных органов. Чем успешнее эта борьба – тем больше наград, звездочек на погонах, повышений по службе и, в конечном счете, денег в доме. От успешно проведенной контртеррористической операции выигрывают все, хотя и в разной степени – милиционеры, спецслужбы, следователи, прокуроры, иногда судьи и, наконец, федеральная власть, рапортующая городу и миру о своих успехах в деле защиты государственной безопасности. Попробуем реконструировать события.

ВОЗМОЖНО, ВСЕ БЫЛО ТАК. Начальник Главного управления Важной республиканской Спецслужбы вызывает своего заместителя по оперативной работе:

— А что это у нас, полковник, уже целый месяц как никаких бандформирований не выявлено? Всех переловили?

— Так точно, товарищ генерал, уже давно всех выловили.

— Так, может быть, нам оперативный отдел распустить и штат сократить? Начиная со старших офицеров?

— Никак нет, товарищ генерал, еще всякая мелюзга террористическая имеется, прячется в горах, да по схронам в селах.

— Ну так найти и доложить.

— Так точно, товарищ генерал.

Какой полковник не мечтает стать генералом, а пуще того — хотя бы сохранить за собой имеющуюся должность. Но где взять террористов? Искать настоящих трудно, долго и опасно. Гораздо проще выловить на дороге сельского мужика, проверить его в ближайшей милиции по оперативным каналам на наличие высоких покровителей и особой защиты, а затем похитить, убить, положить труп на место мнимой перестрелки и рядом с ним автомат.

— Задание выполнено, товарищ генерал, группа террористов обезврежена. Почему признание на видео не записали? Так мы его уже по-всякому, лучшие наши спецы по нему работали. Молчит, гнида, видать из верующих. Пришлось убить в перестрелке.

МОЖЕТ БЫТЬ, ВСЕ БЫЛО ИНАЧЕ. Позвонил начальник Следственного отдела в район:

— Почему, вашу мать, бандита, который пять лет назад у вас автобусную остановку взорвал, до сих пор не поймали?

— Так мы даже не знаем, кто это, товарищ начальник. Никаких следов.

— Да мне на ваши следы... Сам, вы понимаете, о ком я говорю, Сам дело закрыть требует. Мне преступник нужен. Из-под земли достаньте — живого или мертвого.

Ну что ж, выехали на дорогу. Одного остановили, другого, третьего. Свозили в РОВД, проверяли. У одного дядя в Махачкале работает – не подходит. У другого племянник в горах партизанит – опасно. А вот третий – то, что надо: пастух, каменотес, мужик, одним словом. Жаль, не согласился вину признать, пришлось помучиться перед смертью.

А МОЖЕТ БЫТЬ, ВСЕ БЫЛО ЕЩЕ ПРОЩЕ. Цены растут, жалованье задерживают. Детей кормить и одевать не на что. Жены теребят: «Что ты там, в милиции назаработаешь? Шел бы, как все люди, в горы или рэкетом занялся по-настоящему. Тоже мне, джигит!». Извели. Договорились: в свою смену украдем кого-нибудь, пацаны из соседнего района переоденутся в штатское, помогут. Мы же их и ловить будем! Смешно! Как задумали, так и сделали. Вот только мужик упрямый оказался, пока уговаривали его домой написать, чтобы миллион за него заплатили, он и умер. Перестарались с «уговорами». Пришлось оформить как террориста. Потом еще хотели за труп получить 400 тысяч, но родственники оказались жмотами, платить отказались, пришлось так отдать. Но ничего, мужиков еще много.

Может быть, было и вовсе как-то иначе. Ясно одно: если человек не связан с властью, крупным бизнесом или организованной преступностью, то жизнь его в этом государстве ничем не защищена. Именно поэтому в гражданских и военных конфликтах в России так много жертв среди мирного населения. Так повелось с советских времен, а, может быть, и с более ранних. Но и гражданское население в какой-то момент перестает быть мирным. Оно уходит в леса, как в Литве и Западной Украине после войны; или в горы, как в Чечне и Дагестане; или берет в руки оружие и остается в городе, как в Нальчике и Ингушетии.

Что должен сделать брат Магомедшакира Магомедова, если хотя бы одна из этих версий верна? Что должен сделать отец убитого с тем милиционером, который предложил ему выкупить труп сына за 400 тыс. рублей? Что они должны сделать после того, как все их обращения к властям останутся без ответа, как это уже бывало в десятках и сотнях подобных случаев? У них два пути: или смириться, писать заведомо бесполезные письма по инстанциям и уповать на Божий суд; или купить «калашников» и покрошить того милиционера, что торговал телом их брата и сына, и тех, кто его задерживал и убивал. Через этот выбор прошли многие, особенно в Чечне. Это очень личный выбор.

Ситуация складывается парадоксальная: правоохранительные органы совершают преступления, а с формальной точки зрения преступники защищают свои законные права. Неужели кто-то еще удивляется тому, что, не добившись правосудия, люди берут в руки оружие?

В работе над текстом использована информация Правозащитного центра «Мемориал»