Неоранжевые
Выборы — подсчет голосов — улица — чемодан — вокзал — свалка Истории. Вот он, типовой сценарий, который принято называть «оранжевым». Российская критика к сцене добавляет «закулису», откуда революционеров дергают за ниточки. И не просто добавляет, а делает эту «закулису» главным признаком всех революций последнего времени, под каковым предлогом давит британские советы, образованные медиа и прочие неправительственные организации, гоняет на дальних подступах марши несогласных и посылает свои летучие юнармейские отряды повсюду, где что-то движется. И сейчас, обгоняя кишиневских протестантов, бежит сообщать о провокаторах и западных спецслужбах. Но это хлеб всевозможных российских органов и рупоров, отнимать который грешно.
А вот, что действительно любопытно, так это понять, есть ли что общее между кишиневскими событиями и классикой оранжевых революций, явленной в Киеве и Тбилиси. Похожа (формально) первая часть цепочки, момент обычный для оппозиционных ожиданий, когда действующий глава государства уже оттрубил положенный по конституции срок и не может переизбираться, но, обратите внимание, ничто ведь не предвещало такого взрыва, не было постепенного нарастания напряженности во время избирательной кампании. Не было тревожных сигналов от наблюдателей, а Воронин вызывает трогательное сочувствие и у России, и у Запада. И главное отличие: стремительное, почти мгновенное нарастание агрессии. Сравните: величественный Майдан с его палатками, песнями, разговорами, ожиданием харизматических лидеров оппозиции; пылкий, но взрослый Тбилиси и молодой, студенческий, школьный, подростковый Кишинев. Предлог тот же, суть другая. Кишинев взорвался не по конкретному поводу, не из-за «украденных» или на самом деле украденных процентов, не из-за нарушений процесса голосования (это присутствует только в заявлениях политиков, что слабо сопрягается с реальными событиями), а из-за затаенной обиды, из-за обиды не на что-то конкретное, а на ВСЁ вообще!
Более всего это напоминает не Киев и Тбилиси, а Москву 2002 года, когда фанаты пошли громить Манежную площадь после проигрыша России сборной Японии. Опять мы худшие, опять мы лохи и отстой, витало тогда в дыму и грохоте. А теперь, в Кишиневе, — опять мы коммунисты, опять мы задворки человечества, опять мы для всей Европы жупел! Скажите, дети, а где у нас все самое отстойное? Правильно, в Молдавии. И не имеет никакого значения, что делают Воронин и его партия, как маневрируют между Москвой, Брюсселем и Страсбургом, — надоело, и всё тут! А потому мы не какие-то там замшелые коммунисты, мы даже не цыгане-молдаване, мы румыны! Потому и молдаванский орел улетел с флага, превратив его в румынский! Мы румыны, и камень в окно, фаер в резиденцию. Полиция теснила бунтующих, но вяло и ненастойчиво, не так, как ОМОН привычно прессует разрозненных несогласных в Москве, а примерно так же, как в той же Москве наблюдает за сожжением стадионных кресел, ненавязчиво прихватывая близстоящих.
Это не оранжевая революция. Это попытка прыжка в жизнь, которая видится настоящей. Это революция фанатская и очень румынская. Двадцать лет назад, когда чехо-словаки бархатно выбирались из коммунизма, а поляки садились за круглый стол, румыны, сжимая флаги с вырезанным просоветским гербом, крушили всё и убивали Чаушеску.
