Вообще-то подводить итоги года у нас в "ЕЖе" принято под Новый год — год закончился, вот тебе и итоги. Но точкой отсчета можно выбрать не только 1 января или 31 декабря. Я выбрал такой вехой ночь с 21 на 22 июня прошлого года. Тогда наша сборная по футболу выиграла памятный четвертьфинал у Голландии. Это, в общем-то, локальное, хотя и очень приятное событие очевидно вышло за чисто спортивные рамки, потому что выигрыш на футбольном поле привел к невероятному, сумасшедшему всплеску эйфории. Скептические голоса, мол, что тут такого, подумаешь, в футбол выиграли, были аннигилированы простым статистическим фактом: только в Москве в ту ночь на улицы вышло около 700 тысяч человек! А по всей стране миллионы. То что называется, по зову сердца, от самого простого человеческого восторга по вполне приличному поводу. И при таком неожиданном проявлении радости опять-таки по всей стране было зафиксировано несопоставимо малое число происшествий и инцидентов. Даже покойный патриарх в речи, посвященной годовщине начала Великой Отечественной, не забыл упомянуть про футболистов, подаривших народу радость.

Я выбрал этот момент в качестве вехи только потому, что, на мой взгляд, именно этот день с неправдоподобным всплеском всеобщей объединяющей радости был пиком путинской эпохи. В мире уже набирал силу кризис, да и у нас уже месяц как биржи снижались относительно исторического максимума, достигнутого 19 мая, но народным массам жизнь казалась безоблачной. Пик потребления, пик халявы, пик сверхдоходов, пик оптимизма, вылившегося в итоге в народные гуляния по поводу футбольных побед.

И вот с той памятной ночи прошел год. Почему бы не подвести итоги с 21-го по 21-е? Что ж, раз начали со спорта, то скажем, что эйфория кончилась через три дня — после поражения от испанцев на том же европейском чемпионате. Потом будет непрерывная череда допинговых скандалов и проигранная Олимпиада в Пекине, а президент Медведев, в первые пару месяцев своего правления принимавший в Кремле чемпионов чуть не каждую неделю, впоследствии виделся с ними по торжественным поводам куда реже. Хотя представительская функция все равно стала главной функцией формального главы государства.

Медведев пока не оправдал моих ожиданий. Нет, я не особо верил в то, что на смену Путину пришел латентный либерал. Но я не верил в то, что, оказавшись во главе крупнейшей страны мира, хоть сколько-нибудь самостоятельный человек согласится на роль пешки и врио. Нет, Медведев, конечно, не совсем уж пешка, но и в ферзи он не прошел точно. От этого получается только хуже. Потому что, если бы страной очевидно управлял премьер-министр, это было бы пускай и пошло, но хотя бы понятно. Теперь же мы имеем во главе страны двуглавого орла и не полную ясность с тем, кто из двоих в какой момент какое решение принимает и к кому идти на поклон в каждом конкретном случае. Не знаю, насколько соответствуют действительности время от времени возникающие разговоры о разногласиях в тандеме и о борьбе путинцев с медведевцами, но то, что проще управлять страной в форме тандема не стало — очевидно. Особенно в момент кризиса, когда стало понятно, что рассказы про поднятие с колен и чудовищный рост экономического потенциала были обыкновенной статистической ерундой, спровоцированной нефтяными спекуляциями. Нефть упала, и «выяснилось», что ничего кроме страна не производит и ни на что кроме ей рассчитывать в ближайшее время не приходится.

Впрочем, прогнозы тем и замечательны, что не сбываются никогда. Как далеки от истины были оптимистические планы неуклонного взлета до 2020 года, так далеки от жизни оказались и прогнозы о растрате всех золотовалютных запасов к лету нынешнего года. Прогнозов вообще было много как никогда. Прогнозировали все! В книжных магазинах полки завалены антикризисной литературой. А министр финансов Кудрин превратился в совершенную кассандру, помогая фармацевтам в это нелегкое время делать сверхплан по продажам населению валидола.

Население, впрочем, проявило себя молодцом. После первоначальной паники, вызванной кризисным стрессом, после штурма обменников с целью поменять рубли на валюту, чтобы через день менять все обратно, а еще через день менять снова, после кратковременного перехода на соль и спички, после тотальных увольнений персонала, в том числе и тех сотрудников, которых вскоре пришлось нанимать обратно, — после всего этого наш народ вспомнил, что мы пережили рабство, голод, мировые войны и мировую революцию. Что мы пережили в своей истории Такое, что какой-то кризис не может служить основанием для сдачи в плен. Поэтому сейчас мы живем, в целом, как и жили. Просто беднее. И не так весело. Во всяком случае, если сборная прямо сейчас снова победила бы голландцев, на улицу уже не вышли бы 700 тысяч. С небес мы спустились если и не на землю, то совсем недалеко от нее.

На улицы граждане выходят по другому поводу. Чтобы грозить властям перекрытием дорог и голодовкой, потому что из прошлого к нам снова вернулись невыплачиваемые зарплаты, стоящие месяцами заводы, выдача получки «натурой». Власть восприняла это как шантаж, и она права. Народ нашел способ диалога с начальством. Он воздействует на него не у избирательных урн, не на митингах или путем общественных инициатив, а беря власть за горло. Как учили нас классики социализма, сначала пролетарии выдвигают экономические требования, не понимая, что в их бедах виновата сама система, сам прогнивший строй. Но стадия требований политических с последующей революцией еще очень далека и пока, как кажется, маловероятна.

Хотя на внутреннем фронте так или иначе не очень спокойно и гражданам уже совершенно неинтересно слушать сказки про «стратегию-2020» и некий «План Путина», так и оставшийся полнейшей загадкой. Что понятно: пока все хорошо, лапшу можно вешать какую угодно и все хорошее приписывать собственным заслугам. А когда рак начинает свистеть на горе, а жареный петух клеваться, тут народу не до сказок. Народ становится эгоистичным и не согласен любить начальство только потому, что оно красиво и грозно говорит с экрана. Ты жрать дай и деньги плати!

Кризис занятно распределил роли в тандеме. Президент, как я уже отметил, представительствует, он обыкновенно весь в белом, сидит в своем шикарном кабинете, или стоит в кремлевском зала у микрофона, или жмет руки заграничным вождям в каком-то ином достойном интерьере. А премьер-министр чаще всего даже без галстука, в черной рубашке, в заводском цеху в окружении рабочих. «Прораб перестройки» или главный завхоз. После его личного вмешательства в пикалевское дело этот образ завхоза население поняло слишком буквально, и всякая акция протеста теперь сопровождается угрозой биться за правду, пока Путин не приедет. Ездить он больше особо никуда, кажется, не настроен, но прекратятся ли требования?

В общем, лучше бы кризису кончиться поскорее. Но тут уж не от нас зависит. Из кризиса в принципе трудно вылезать поодиночке, а наша экономика доказала, во-первых, полную рахитичность, во-вторых, полную несамостоятельность. И наш лютый враг Америка, как ни крути, наша же и главная надежда на спасение. Скорей бы она победила свою ипотеку, или что там у них в Америке случилось.

На внешних фронтах, кстати, дела шли вполне удовлетворительно. Хотя после войны с Грузией настроение было наипоганейшее. Всю бездну нашего падения продемонстрировала эта война. Мы выиграли ее на поле боя в кои-то веки. И откровенно говоря, рядом с Саакашвили мы были далеко не так противны. И тем не менее, потерпели в глазах мирового сообщества полное моральное поражение. Лучшим доказательством тому служит факт, что до сих пор Абхазию и Осетию не признал никто, кроме Никарагуа! Даже белорусы. С которыми мы тоже успели разругаться, и теперь у России вообще нет никаких друзей в мире.

И все равно могло быть куда хуже. Спасибо Обаме. Недалекий Буш был отличным партером для наших вождей. На всякое "А" с охотой отвечал "Бэ", в ответ на просьбу закурить сам был готов дать в морду — а нашим только того и надо. Для культивации образа врага бушевская Америка подходила идеально. С Обамой драки не получается. Его нельзя назвать нашим другом, потому что для дружбы нет почвы, но и воевать он с нами не торопится. Скорее просто не замечает. Вежливо игнорируя наши инициативы. А что с ними еще делать?Раньше-то они казались актуальными лишь благодаря жаркой полемике с США, НАТО, ОБСЕ и т.д. Именно от этой риторической канонады казалось, что Россия играет реальную и большую роль в мировой политике. А когда шум стих, выяснилось, что ничего мы предложить не можем, никому особо не интересны, что руку нам пожмут и улыбнутся, но до споров с нами могут и не снизойти.

В общем, как-то так выходит, что мир вокруг нас сузился. Внешняя политика отошла на третий план. И «просто» политика тоже стала малоинтересна. Каждого больше волнует его собственная жизнь. В которой стало меньше эмоций, меньше романтики и витания в облаках. Меньше уверенности в завтрашнем дне и больше сосредоточенности на текущих заботах. Общественное померкло перед личным. Может быть, это и к лучшему, потому что в общественной жизни до сих пор была сплошная мишура. Хотя, конечно, замкнутость в своей скорлупе и расстраивает тех, кому хотелось бы влиять на общество и менять его к лучшему. Но сейчас народным массам не до того. Столетний опыт борьбы за выживание снова пригодился, а опыт обретения свободы на рубеже 90-х был слишком недолог, чтобы мы вошли во вкус.