Эту статью я начинаю писать до битвы, а закончу после. Когда поля сражений окажутся, как им и полагается, покрытыми «ранеными» и «убитыми» кандидатами. Когда героически проявятся свои капитаны Тушины — наблюдатели за честным подсчетом голосов — и останутся ни с чем в результате. И когда либерал-западник Болконский схлопочет очередное ядро в живот.

Все это, несомненно, произойдет. Как и то, что сторонники неудавшегося бойкота выборов-2016 будут показывать пальцем на сторонников неудавшегося голосования, то есть на тех, кто говорил: «Эх, ребята, проверим в последний раз, как это работает…» А сторонники неудавшегося голосования будут утверждать, что бойкота не объявлял ни один из демократических начальников. Их сводит вместе то, что всеобщая неудача изначально была запрограммирована в этих выборах-отчаяние 2016-го года. Отчасти из-за того, что выборы мыслились правящей корпорацией как операция прикрытия, по словам историка и публициста Ирины Павловой. Отчасти из-за того, что никакой демократической оппозиции по сути и не было. Был мираж, поскольку за невостребованностью совершенно отсутствовала демократическая повестка. Если, конечно, не считать за таковую нелюбовь к Путину и жгучее желание оказаться на его месте.

Кстати, про бойкот

Политолог А. Морозов назвал дискуссию о том, голосовать или нет, «мощным протуберанцем, который выбрасывает наше гаснущее солнце». И он прав, в смысле «гаснущего солнца». Действительно, то была единственная разумная и конструктивная предвыборная тема вне предложенных властью. И очевидно, последняя — перед очередным засыпанием до президентских выборов. Возможно, даже вообще последняя — перед окончательным засыпанием России, похожим на смерть.

Если же идти строго по линии прошедших официальных дебатов, то рассуждалось в основном о том, как обеспечить экономический рост, не либерализовав в достаточной степени политическую систему, да и вообще никак ее коренным образом не изменив. Только особо «отчаянные» и очень тихо, и не на дебатах, а в недрах своих программ и ранних политических деклараций отдельных членов («Яблоко» и ПАРНАС), которые мало кто читал и помнил, критиковали катастрофические решения последних лет, предлагали свою посредническую помощь в урегулировании «крымского вопроса». Но, строго говоря, вопросы аннексии Крыма, приведшей Россию к международной изоляции, вопросы российской поддержки агентов «русского мира» на Украине, причины изматывающего антагонизма между двумя главными славянскими локомотивами бывшего СССР никем и никак пред телевизионной аудиторией не артикулировались. Видимо, организаторы и участники дебатов посчитали эти вопросы неприемлемыми для вынесения на широкую аудиторию, добровольно отказавшись, таким образом, от раз в пять лет предоставляемой властью свободной политической трибуны. Ради сомнительной электоральной перспективы.

Иными словами, поиски путей воздействия на основательно закапсулировавшийся режим явились самым значительным феноменом общественного дискурса-2016 и проявлением политической дееспособности гражданского общества.

И было предложено… вообще не ходить на выборы, тем самым оказывая моральное воздействие на правящую корпорацию. По мнению бойкотистов, авторитарная власть, почувствовав себя висящей в воздухе, начнет рассыпаться, как это произошло в конце восьмидесятых. В частности, историк и философ Вадим Межуев (не путать с политологом-соглашателем Борисом Межевым) даже предложил «оставить Россию наедине с "Единой Россией", чтобы та в полной мере пожала свои плоды». Однако против бойкотистов широким фронтом выступили гораздо более либеральные акторы, чем сочувствующий марксизму Вадим Межуев.

Либеральные противники бойкота-2016

О, это очень влиятельная группа. Начиная с политического тяжеловеса Георгия Сатарова и кончая либеральными публицистами, вроде Кирилла Мартынова и Ивана Давыдова, которым мы, читатели, безусловно, верим и доверяем их внимательному и незаинтересованному взгляду на вещи.

Против бойкота в полном составе выступили две (а других и нет) условно оппозиционные партии – «Яблоко» и ПАРНАС, поскольку сами они участвуют в выборах и по-другому вести пропаганду попросту не могут.

Политический философ Глеб Павловский высказал такую парадоксальную мысль, что в момент неминуемого кризиса, на финальном отрезке времен, будущая Дума может сделаться даже лидером процесса, если в ней обнаружится парочка вменяемых депутатов. И поэтому, мол, вредно уклоняться от ее формирования. С ним солидаризовался технократ из Санкт-Петербурга Дмитрий Милин: «Ваше голосование не за парламентские партии сможет повлиять на то, что в коррупционно-казнокрадском монолите путинской власти появятся трещины, которые позволят потом демонтировать «режим» бескровно»...

Член бюро федерального политсовета движения «Солидарность» Сергей Давидис написал специальную статью, в которой утверждает, что «нет ни одного разумного основания не ходить на выборы». Притом, что два вышеупомянутых и очень неглупых публициста мыслят в абсолютно том же ключе.

По мнению Ивана Давыдова, режим совершенно не озабочен легитимацией себя через выборы (излюбленный тезис бойкотистов). Ему от вашего участия или неучастия ни жарко, ни холодно. Поэтому надо пойти, чтобы сделать то минимальное, что еще можно сделать. Авангардный философ Кирилл Мартынов циничен. Если не придём, — считает он, — то могут больше и не пригласить. «Бойкотировать выборы можно, если вы считаете, что плебисцит у вас в жизни случается не в последний раз. Что в любом случае состоятся следующие выборы. И что у вас, таким образом, будет второй шанс….», — пишет он в глубоко продуманной авторской колонке в «Новой газете». Либерал Нечаев (он выдвигается) не мудрствуя лукаво призывает прийти, утверждая, что низкая явка – источник потенциальной фальсификации: «Именно в низкой явке потенциальный резерв для фальсификаций и использования грязных выборных технологий. Присутствие в Госдуме даже небольшого количества независимых от власти, профессиональных, ответственных депутатов сделает ее другой. Дума перестанет быть «не местом для дискуссий» и тупой машинкой для голосования за спущенные сверху законы». Ведущий программ «Радио Свобода» Михаил Соколов сообщил, что в аналогичной ситуации академик Андрей Сахаров призывал голосовать в 1989 году.

Накануне выборов у меня состоялся знаменательный и короткий диалог с системным, но все еще прогрессивным и либеральным кандидатом Сергеем Станкевичем.

Сергей Станкевич: «В воскресенье 18 сентября мы выбираем не просто Госдуму. Мы определяем русло, по которому жизнь нашей страны потечёт в ближайшие 10 лет».

Я: «Потечет в болото…»

Сергей Станкевич: «Возможно, но...»

Василий Жарков (заведующий кафедрой политологии МВШСЭН (Шанинки), преподает студентам политическую философию): «Просто пойду и все. Хотя бы для того, чтобы в очередной раз оказаться в школе, где учился до 9 класса».

Шедевральная агитация за участие в голосовании от блогера Александра Шмелева: «Если начальник концлагеря объявил "субботник" по уборке собственной дачи, а ты, бесправный зэк, воспользовался этим моментом, чтобы, пробравшись к нему на кухню, плюнуть в кастрюлю с супом, разве это значит, что ты "ссучился"?! (Если говорить в столь близких каждому честному русскому человеку лагерных терминах.)»

Несомненно, это обвал бойкота. Обструкция одной позиции и торжество второй. Начальник концлагеря объявил «субботник» по уборке концлагеря, а ты, бесправный зэк, воспользовался этим и прибрался в бараке. Теперь туда входить легко и приятно.

Да-а, власти в РФ совершенно нечего опасаться.

Куда течет жизнь нашей страны и некоторые итоги

Выборной демократии у нас в стране без малого тридцать лет. А что такое тридцать лет? Когда в конце семидесятых я оканчивал институт и носил в портфеле ксерокопию «Архипелага Гулаг», то, что происходило тридцать лет до этого — арест Берии, танки в Москве, — казалось мне глубокой и невероятной древностью. Так и сегодняшним тридцати-сорокалетним события 1989 года, когда в стране произошли первые более-менее свободные выборы, на которых были выдвинуты несколько кандидатов от демократической оппозиции и которые действительно способствовали трещине в системе и бескровному демонтажу коммунизма, танки в Москве в 1991 году тоже кажутся сказаниями старины былинной. Тем не менее это было, а для нас – так, кажется, совсем недавно…

Но с тех пор выборная демократия на наших глазах претерпела существенные изменения. Демократическая власть «сразу же после 1991 года» приняла решение двигаться в русле президентской монархии – с либеральным царем. Битва ветвей власти в 1993 году закончилась практически полной отменой низового самоуправления — Советов, а к выборам 1996 года страна подошла с полной неспособностью легально осуществить демократическую преемственность. Теперь о том периоде ходят разные порочащие истории, и доказать, конечно, уже ничего нельзя – каким образом стареющий, теряющий адекватность «царь Борис» с нулевым начальным рейтингом одержал победу. Но к 1999 году правящей корпорации стало ясно, что больше пускать эту процедуру на самотек нельзя. И вот в августе 1999 года произошло политическое чудо. Отряды Шамиля Басаева вторглись на территорию Дагестана, чтобы совместно с МВД России якобы подавить сопротивление невесть откуда там взявшихся боевиков-ваххабитов, а буквально на следующий день уже рассматривался вариант нанесения ударов по территории Чечни правительством Владимира Путина. В неразберихе начиналась Вторая чеченская война…

Это было время самого лютого страха.

Москвичи засыпали и не знали, проснуться ли они в своей постели, запасся ли твой сосед картошкой на зиму или запасся он гексогеном, которым в пять часов утра разнесет ваш дом. И несколько домов действительно взорвалось. И взоры надежды тогда обратились к молодому офицеру бывшего ГБ Владимиру Путину, который легко и вроде бы честно избрался на должность президента России в марте 2000 года, воистину став президентом страха.

Безусловно, в 2000 году народ России добровольно отдал за него свои голоса, но это была странная добровольность. Мало кто не прикидывал в уме или в глубине сознания, где находится интуиция, а что будет, если не отдать? Какой ГКЧП тогда выползет из норы?

Во-первых, потому что после 1996 года — все знали это — посчитать могли как угодно. А во-вторых, сколько еще домов после этого взорвется?

Так-то внешне все было классно: развевалось трехцветное знамя, Зорькин выносил Конституцию для принесения президентской присяги и премьер Путин, как младший, ехал поздравлять представительную фракцию «СПС» в ресторан «Три пескаря», но та дилемма, о которой в 2016 году напишет Кирилл Мартынов, была актуальна уже в 2000-м: не проголосуешь, а в следующий раз и не позовут… Не выразишь одобрения – и вся эта потемкинская деревня демократии сгорит.

С этим ощущением мы прожили 16 лет. Но потемкинская деревня все равно сгорела в конце 2011 – начале 2012 годов вместе с движением белой ленты. Тайное стало явным. Ни Сахарова, ни Немцова больше нет. И на что собираются надеяться «играющие по правилам», я, честно говоря, не очень представляю. Можно ли продолжать обманываться, когда обман стал очевидным? Не будет ли это тогда соучастием в преступлении?

Фото: Антон Новодережкин/ТАСС