И ЧТО ЭТО БЫЛО?
После прошедших выборов этот вопрос задают по-разному.
Первые: «Что это было? Ровно то, что мы говорили: нельзя ходить на эти выборы и играть по правилам этой преступной власти». Это все та же лажа, что и до выборов, когда они, меняя местами следствие и причину, говорят что-нибудь вроде: «Бессмысленно ходить на выборы, поскольку ничего не изменится!». И это логическая лажа, поскольку ничего не меняется, когда никто не ходит на выборы. И в этом ответе типа «мы же говорили…» не больше интеллектуального подвига, чем в предсказании, что в Москве будут дожди осенью. Но об этом подробнее ниже.
Вторые: «Что это было!!!???». С непритворным ужасом. Мой короткий предварительный ответ таков: «Это были самые унылые выборы за всю историю выборов в России». Такая оценка может оспариваться, можно искать более унылые выборы, например в советские времена. Но конечная эмоциональная оценка вправе зависеть от предшествующих ожиданий. И конечно трудно было себе представить, например, до выборов и, тем более, до дня голосования, результат, приписанный «Единой России». Эта унылость распространялась на настроения избирателей в диапазоне от скуки до ощущения безысходности; она проступала в предсказуемых, привычных до убаюкивания действий оппозиции; и, конечно, в невыразительной до исчезновения избирательной кампании.
В промежутке между этими двумя интонациями – целый спектр разнообразного и часто не праздного любопытства. К «Что это было?» добавляются «Почему?», «Что это значит?», «Чем это чревато?» и другие вопросы. Все это сопряжено с вашими голосами и вашим безголосьем, с действиями власти и оппозиции, прошлым и будущим. В следующих нескольких постах я попытаюсь описать свое представление о возможных ответах на подобные вопросы.
ВСЕ РЕШИЛОСЬ ГОРАЗДО РАНЬШЕ
Унылость выборов, усугубленная их результатом – всего лишь наиболее вероятное развитие событий. Наиболее вероятно вели себя избиратели, власть, оппозиция. Все это легко было предвидеть, что многие и делали, а кто-то и активно способствовал. И это скучно беспредельно. Ситуацию меняют только неожиданные события. И совсем редко их удается создавать. С января я вместе с еще несколькими весьма достойными людьми пытался создавать такое событие – образование единого предвыборного списка Яблока и Парнаса. Смысл затеи отражен в обращении группы общественных деятелей к лидерам оппозиционных демократических партий, которое было опубликовано в конце февраля в Новой газете). Спустя некоторое время авторы обращения уполномочили трех уважаемых людей – Светлану Ганушкину, Вячеслава Бахмина и Юрия Джибладзе – вести переговоры со сторонами, чтобы способствовать реализации замысла.
Все инициаторы этой идеи прекрасно понимали, что добиться желаемого результата крайне трудно. Но точно также все предполагали, что успех мог привести к перелому в общественных настроениях и к существенному повышению шансов на прохождение в Думу объединенной оппозиции. Самое главное здесь – изменение общественных настроений. Только это невероятное событие могло стать необходимым (но не достаточным) условием успеха именно в силу своей маловероятности. Ведь оно означало бы, что лидеры и члены партий выносят за скобки взаимное недоверие, старые обоюдные обиды и начинают действовать вместе ради важной цели и ради избирателей.
Как читатели знают, наша затея провалилась. Для ПАРНАСа одним из трудных барьеров было требование Яблока признать Явлинского общим кандидатом на президентских выборах при слиянии партий на базе Яблока. Но интересно, что на заседании политсовета Парнаса, когда голосовался вопрос о том, чтобы сделать первый сближающий шаг, голоса разделились поровну, что было интерпретировано как отказ от действия. Позже мне звонили некоторые члены политсовета, не попавшие на заседание, и говорили, что проголосовали бы за обращение к Яблоку. Повлиять на ситуацию еще могла коалиция, созданная при участии Парнаса. Но она развалилась после «клубнички» на НТВ из-за того, что Касьянов не хотел отказаться от своего исключительного статуса, позволявшего ему не участвовать в праймериз.
После этого все было кончено. Поражение обеих партий было предрешено до начала избирательной кампании даже без махинаций с бюллетенями и прочими милыми шалостями властей. Как вы знаете, мои читатели, по моей серии, я продолжал, как та лягушка в молоке, что-то делать, агитировать за активность. Но это просто привычка не опускать руки. Простите, если я в кого-то вселил надежду и огорчил разочарованием. Давайте просто помнить, что надо все равно делать то, что должно, хотя это не всегда приводит к успеху. В противном случае успеха не будет никогда.
ТАК ПОЧЕМУ ЖЕ!? (1)
Проще всего списать сокрушительные поражения Яблока и ПАРНАСа на мерзость власти. И верно ведь – последнее украли. Совсем неприлично. Но было бы интересно понять, что не сделали партии, чтобы у них можно было красть лишнее, а не последнее. Есть ли другие причины поражения. Или по другому: каков собственный вклад партий в свое поражение?
Начнем с первой почти объективной причины, слабо осознаваемой кандидатами: ловушка нашей (подчеркиваю – нашей) смешанной избирательной системы. Она позволяет кандидату быть одновременно и в списке партии, и выдвигаться по одномандатному округу. И это всех устраивает: «Мы сильных включаем в верхушку списка и двигаем их в округах. Они там выигрывают, а их места в списке занимают другие наши орлы». Это логика тех, кто может и собирается выигрывать (понимая под выигрышем получение мест в Думе). Это логика тех, кто в состоянии организационно и финансово обеспечить свою победу. По этой же логике действовали и две партии, за которых мы голосовали. Ловушка состоит в том, что как бы трезво вы (движущийся в Думе и по списку, и в округе) не оценивали свои шансы в обеих играх, вам трудно с полной самоотдачей провести обе кампании. Особенно – выигрывать с запасом на случай кражи.
С первой связана вторая объективная причина – нищие бюджеты. Особенно у кандидатов по округам. Даже у Гудкова с его всероссийской известностью денег под конец не хватило. Но эта причина объективна весьма условно. Евгения Альбац справедливо пишет в последней тетрадке New Times, что получала просьбы о пожертвованиях от Трампа и Клинтон, а от наших – ни одного! Моей почты нет у Трампа с Клинтон, поэтому я от них ничего не получал. И от наших тоже не получал, ни по почте, ни в Фейсбуке, ни лично. А как вы думаете, почему миллиардер Трамп просит пожертвований? Ему денег не хватает? Чушь! Он создает акционерное общество. Он вовлекает, он плодит подельников. Тот, кто пожертвовал пяток долларов на его кампанию с большей вероятностью придет и проголосует за него. Ясно и ежу.
Так что же, наши технологи об этом не знали? Почему партии не просили денег у своих потенциальных избирателей? Вот мой ответ: потому что они очень совестливые. Они не собирались выигрывать. Они знали заранее, что проиграют. Они знали, что выбранная ими стратегия обрекает их на поражение. У них не было стратегии с приличными шансами на победу. Они не искали такой стратегии. Они не собирались выигрывать, а потому не просили денег. То ли потому что совестливые, то ли в силу лени. Не важно. Для ясности: эти предположения относятся к лидерам обеих партий.
Вы вправе спросить, откуда у меня такие фантазии. Отвечаю. Еще на самой ранней стадии реализации затеи с единым списком двух партий, описанной в предыдущем посте, я с удивлением обнаружил в процессе ее обсуждения с руководством ПАРНАСа, что они не верят в приличный результат, превышающий пять процентов. Об этом не говорилось открыто, но легко дешифровывалось по косвенным свидетельствам. Чуть позже это впечатление подтвердил один из моих партнеров по означенной затее, который контактировал с руководством обеих сторон, и вынес то же самое впечатление из этих контактов с обеих сторон.
Но тогда возникает следующий вопрос: зачем участвовать в выборах, если не рассчитываешь на успех?
ТАК ПОЧЕМУ ЖЕ!? (2)
В предыдущем посте я утверждал, что лидеры ПАРНАСа и Яблока не предполагали результата, обеспечивающего их партиям прохождение в Думу, что, естественно, порождает вопрос: зачем участвовать в выборах, если не рассчитываешь на успех? Ведь в данном случае олимпийский девиз: «Главное не победа, а участие» не служит оправданием.
Отвечаю. Тут уже речь не о косвенных свидетельствах, а о прямых речениях, выдающих иерархию ценностей партийных лидеров. Я говорю о ПАРНАСе. Главная ценность: «мой партийный проект» и, конечно, «мое место в нем», что прямо не проговаривается, но легко угадывается за действиями и принимаемыми решениями. В этой иерархии ценностей начисто отсутствуют избиратели; страна; драматическая, критическая ситуация. А для сохранения «проекта» и своего места в нем важнее процесс и контроль над ним, чем результат.
Возьму на себя смелость предположить, что ровно то же самое касается и высшего руководства Яблока. Не могу подтвердить это прямыми словами Явлинского, поскольку довольно давно с ним не общался, но все его действия в голос, в унисон, кричат о том же. Кричат уже четверть века. Любопытно, что от весьма авторитетных в Яблоке и уважаемых мною людей, как и от людей просто весьма осведомленных о ситуации в партии, я слышал одно и то же: «Григорию Алексеевичу не очень важны эти выборы (это про думские). Он нацелился на президентские».
Давайте посмотрим, каково же его отношение к президентским выборам. В час ночи 19-го сентября, когда результат партии уже не вызывал сомнений, Григорий Алексеевич сказал на пресс-конференции следующее. «Наша партия примет самое активное участие в том, что будет называться президентскими выборами». Он также сказал, продолжая тему президентских выборов, что «у пятнадцати процентов должен быть свой кандидат», 20 сентября 2016 г. – дата моего просмотра). Про себя он сказал, что намерен выдвигаться, если партия не будет против (цитирую по смыслу).
Итак, мы вправе заключить, что Явлинский не рассматривает эти президентские выборы как нечто серьезное: это просто шоу, которое кто-то назовет президентскими выборами. Непонятно только, почему на нем должен быть представитель у неких пятнадцати процентов, которые делятся на две неравные категории. БОльшая часть, как показали нынешние выборы, не нуждается в представительстве, поскольку тоже, как и Григорий Алексеевич, относится к ним, мягко говоря, несерьезно. А меньшая часть в представительстве нуждается, но хотела бы от своего представителя иного отношения к выборам, поскольку считает выборы последней возможностью мирно поменять ситуацию в стране. А тут понятно, что ни о какой победе на этих выборах лидер Яблока не думает, поскольку оценивает свой электорат в 15 процентов (что является, конечно, явным преувеличением). Снова: главное – участие.
ТАК ПОЧЕМУ ЖЕ!? (3)
О кампаниях (партий и кандидатов) я могу судить, прежде всего, со своей личной колокольни – как обычный человек, собиравшийся идти на выборы, заранее сделавший свой политический выбор и потому, естественно, обращавший внимание на предвыборную активность тех, за кого он собирался голосовать. Конечно, это лишь одна из позиций, с которой такая оценка возможна, причем наименее распространенная, что подтверждается и социологическими данными и результатами выборов. Есть и вторая позиция, гораздо более важная, поскольку гораздо более распространенная – позиция человека еще не определившегося и даже еще не решившего, нужно ему определяться или нет, поскольку он не уверен пойдет ли на выборы и вообще – стоит ли об этом думать. Это позиция недовольных конформистов, о которых я писал ранее, которые еще не решили, стоит ли использовать свои голоса, чтобы как-то пытаться решать свои проблемы. Я утверждал и утверждаю, что их не менее 20 процентов от общего числа избирателей.
Теперь пару слов об азах избирательных технологий (в нормальной трактовке этого понятия). Вот важнейший постулат: «Главные усилия вашей кампании не должна быть направлены на ваших сторонников или ваших противников. Их надо сосредоточить на колеблющихся, на неопределившихся. Здесь ваш главный ресурс приращения голосов». Я утверждаю, что кампании обеих демократических оппозиционных партий и кампании кандидатов от этих партий, следы которых были мной (лицом заинтересованным, подчеркиваю) были ощутимы, были заранее бездарно провальным, поскольку блистали полным отсутствием фантазии, привлекающей людей, были подражательны, шли по пути наименьшего сопротивления, повторяли недавно сделанные ошибки и противоречили базовым принципам избирательных технологий. Это типичные кампании людей с глубоким чувством обреченности (которая могла обуревать не только обязательно политиков, но и их политтехнологов).
Начнем с партий. Я практически не видел их собственной активности в Интернете, хотя являюсь активным пользователем тех зон, которые должны были быть охвачены этой активностью. Партии, точнее – их лидеров в очень небольшом количестве мы видели на теледебатах. По данным TNS максимальная аудитория передачи с дебатами, (я смотрел данные в промежутке с 22 августа по 9 сентября), не превышала 1 600 тысяч зрителей – примерно одна десятая нонконформистской аудитории. Для сравнения: число голосов, поданных за «Яблоко» немного превысило (по официальным данным) миллион. Это значит, что теледебаты прошли для оппозиции почти впустую, поскольку смотрели их в основном те, кто до этого намеревался идти на выборы и голосовать за кого-либо из оппозиции и кто это сделал, как и намеревался.
Вернусь к технологиям. То, что я скажу, покажется элементарным. Бессмысленно участвовать в теледебатах, если предварительно не завлечь на них свою основную аудиторию – колеблющихся (сторонников приглашать не надо). А это специальные усилия. Яблоко не сделало для этого ничего. ПАРНАС остановился на пол пути, начав со скандального (умеренно) заявления об отставке Путина, но не превратило этот скандал в медийное (хотя бы в масштабах Интернета) событие, которое могло бы заманить на дебаты колеблющихся.
Это тем более прискорбно, поскольку кандидаты от оппозиции бесспорно были на голову выше своих оппонентов. В первую очередь это касается Явлинского, который даже сумел несколько снизить присущую ему ноту снисходительности в общении с аудиторией.
В суровых условиях, в которых находились две партии (особенно – ПАРНАС), ставка на теледебаты естественна. Но тогда кампания должна была состоять из двух неравных частей. Первая, самая главная часть кампании, должна была затаскивать колеблющихся на теледебаты, создавая интригу. Вторая – собственно теледебаты – должна была заканчиваться обращением: «Ну, вы все видели сами. Теперь то ясно, что надо идти и голосовать за нас. Или вы хотите остаться с этими придурками?».
Обеим партиям могли бы помочь немало креативных людей из числа их сторонников, чтобы создать из дебатов интригующее шоу с продолжением. Но все, что мы увидели – привычные обращения о поддержке от группы хороших людей. При желании из дебатов можно было сделать главный сериал сезона. Что вышло, вы видели сами.
И ЧТО ТЕПЕРЬ?
Я отдаю себе отчет в том, что преступления власти на этих выборах не уступали по масштабам предыдущим и уж точно превосходили по наглости. Но не разумно ли предположить, что списывая поражения на свинцовые мерзости власти, мы не только обрекаем себя на дальнейшие поражения, но и просто путаем местами причины и следствия? Ведь власть омерзительна в той мере в какой ей позволяет общество. Чем слабее оппозиция и, как следствие, пассивнее общество,тем в большей степени распоясывается власть. А то, что демократическая оппозиция ослабела перед выборами и не пыталась усилиться – бесспорно.
Корень проблемы в том, что хотя бы просто биологически происходит смена поколений в оппозиционной политике. И это вступает в трагическое противоречие с несменяемостью лидеров (независимо от их разнообразных качеств). Настаивая на смене политиков в руководстве страны, видя негативные последствия отсутствия политической ротации во власти, они забывают об отрицательных последствиях собственной несменяемости. И чем дольше они сидят на своих местах, тем в большей степени они превращают партии в свой личный «проект», забывая при этом и об избирателях, и о стране.
Новое поколение оппозиции уже выдвинуло немало ярких личностей. Дмитрий Гудков и Лев Шлоссберг – лишь наиболее известные примеры. Я отношу их к новому поколению не по возрасту, а по главному качеству, которое отличает их от предыдущей генерации. Они в состоянии работать в тяжелой ситуации на общую цель, а не на себя. И таких новых и способных к кооперации много в Москве и в регионах. Они, как я предполагаю, объединятся. Это может произойти на базе одной из партий (при смене лидерства) или без использования их юридического статуса, что технически тяжелее. (В последнем случае обе партии тихо скончаются или будут перехвачены спойлерами, как уже бывало в наше время, что только оттянет кончину). Подобные идеи уже озвучены (например, Владиславом Иноземцевым на Снобе).
Они не будут бояться отсутствия финансирования, поскольку смогут привлекать деньги краудфандингом, и поскольку со сменой поколения политиков будет происходить и смена поколения их «инвесторов», которые в состоянии понять, что финансировать пора не устаревшие бренды, а новые идеи и проекты. Наконец, многие из нового поколения политиков, куда вольется и новое поколение активной части гражданского общества, знают на собственном опыте, как много можно сделать своей головой и своими руками, не создавая большие фонды.
Только времени очень мало.
Оригинал опубликован в ФБ автора
Фото: Валерий Матыцин/ТАСС
Константин фон Эггерт: Победа социал-демократов в Германии – событие для Путина хорошее. Эта партия известна своей давней приверженностью диалогу с Россией любой ценой.
Радио "Свобода": ...младшие партнёры по будущей коалиции – "Зелёные" и "Свободные демократы" – более критично настроены по отношению к Москве, чем партии нынешней коалиции.
Вадим Трухачёв: Представляется, что с Германией по итогам выборов в ней могут возникнуть трудности. Слишком уж плохо относятся к нам "зелёные" и СвДП...
