Нет никаких сомнений, что речь министра Чечни по национальной политике, внешним связям, печати и информации Джамбулата Умарова 4.09.17 на митинге в Грозном по поводу событий в Мьянме сотрудники путинской Администрации и все руководители  «Единой России» прослушали несколько раз и тщательно законспектировали. Поскольку нельзя исключить, что этот стиль им придется перенимать и осваивать. Для начала, надо после каждой фразы кричать «Аллаху акбар!» О себе и начальстве надо говорить так: «Я говорю здесь от имени и по повелению Рамзана Кадырова». Ну, или в третьем лице: «За моей спиной стоит человек, которого Всевышний наделил великой миссией объявить истинный джихад». Что касается внешних связей, то есть своей прямой компетенции, то их Джамбулат Вахидович представляет так: «Если бы была наша воля, мы отправили бы туда такую армию, начало которой стояло бы у стен этих нечестивцев и наблюдало бы за тем, как эти трусы спасаются бегством, а конец был бы здесь, у «Сердца Чечни»! Каждый из этих воинов любит смерть намного больше, чем эти нечестивцы любят свои презренные жизни!» После чего министр Чечни сообщил о своих пожеланиях планете Земля: «Я хочу, чтобы затряслись небеса, а земля превратилась в прах».

Выступление Рамзана Кадырова было более сдержанным, но не намного. Зато более адресным. Глава Чечни пообещал «выступить против Москвы, если она поддержит шайтанов». Кроме того, Кадыров сообщил, что «если бы была моя воля, я бы ядерной (бомбой) туда ударил». Гуманитарные замыслы главы Чечни и его боевого министра печати, несомненно, самым радикальным образом помогли бы народу рохинджа, бедствия которого стали поводом для митинга в Грозном и предшествующего ему стихийного митинга в Москве у посольства Мьянмы, но этим человеколюбивым планам вряд ли суждено осуществиться.

Путин отреагировал на прямую пощечину от своего верного пехотинца со смирением истинного христианина. Подставил не только вторую щеку, но и все остальные части своего организма для дальнейших упражнений Кадырова. «Каждый человек имеет право иметь собственное мнение вне зависимости от его должностного положения», — объяснил Путин. И добавил: «Никакой фронды со стороны руководства Чечни нет. Прошу всех успокоится. Все в порядке».

Путин в очередной раз вляпался. На этот раз в Мьянму. Его проблема в том, что Кадыров – это расходная часть бюджета, а Мьянма – доходная. В этой небольшой стране сейчас сосредоточены интересы влиятельных российских госкорпораций. «Ростех» строит в Мьянме металлургический завод. «Росатом» планирует запустить первую АЭС. Шойгу, кстати, сын буддиста, во время недавнего визита в Мьянму оценил местный рынок оружия как весьма перспективный, поскольку военный бюджет в  2 млрд долларов уже позволил этой небольшой стране закупить у России несколько истребителей и несколько десятков вертолетов. Кроме того, Мьянма – сфера интересов Китая, в хвосте политики которого Путин в последние годы болтается, как консервная банка, привязанная садистами-подростками к хвосту бездомной кошки.

Поэтому Путин совершает чудеса мимики: одной половиной лица он выражает сочувствие мусульманам-рохинджа, а другой — из солидарности с Китаем и интересами своих госкорпораций отказывается поддержать резолюцию Совбеза ООН, направленную на защиту рохинджа. Причем, сочувствие выражается вполголоса, как это было, например, во время встречи с глазу на глаз с главой Египта Сиси, а отказ от поддержки – во весь внешнеполитический голос, на заседании Совбеза ООН.

Проблема в том, что за спекуляциями Кадырова и лицемерием Путина стоят реальные беды одного из самых неприкаянных народов планеты. Возможно, сегодня самого неприкаянного на Земле. Конфликт мусульман-рохинджа и буддистов-бирманцев обострился еще в 19 веке, во времена британского владычества, но сегодняшний кровавый узелок завязался во время Второй мировой, в 1942 году, когда британцы вооружили рохиджа для борьбы с японцами, а те повернули оружие против бирманцев. Во время этой бойни было убито 50 тысяч буддистов. Впрочем, ангелы с этой земли давно улетели. Бирма воевала тогда на стороне Японии и уничтожала рохинджа тысячами.

Обострение конфликта произошло в 2012 году, когда девушка-буддистка подверглась групповому изнасилованию и была убита. В ответ силовики Мьянмы и местные жители стали громить дома рохинджа. Десятки тысяч мусульман бежали на территорию соседних стран. Причиной нынешнего обострения стало нападение боевиков из «Армии спасения Аракана рохинджа» на пограничные посты Мьянмы 25.08.17. В ответ армия Мьянмы устроила мусульманский погром, который был поддержан местными жителями.

Трагедия народа рохинджа вполне сопоставима с трагедией сирийского народа, который целенаправленно уничтожается Асадом при поддержке российских ВКС, террористов «Хезболлы» и иранских фанатиков. Разница в масштабах, поскольку численность рохинджа около миллиона. Но ни один из этого миллиона не является гражданином ни одной страны. Это единственный на планете народ-изгой, народ-беженец. Его трагедия усугубляется тем, что рядом нет милосердной Европы, у которой за спиной два тысячелетия христианства. Рохинджа бегут в Малайзию, Индонезию, Таиланд, которые их не готовы принять и стараются депортировать как можно быстрее. Больше всего рохинджа оказалось на территории Бангладеша, где более ста тысяч представителей этого народа планируют поселить, в том числе, на «острове пиратов», который весной, летом и осенью полностью скрывается под водой. Попыткам рохинджи вернуться на территорию Мьянмы власти этой страны препятствуют, в том числе с помощью минирования своей границы.

Мир понятия не имеет, что делать с этой проблемой. Во главе Мьянмы вот уже несколько лет стоит Аун Сан Су Чжи, лауреат Нобелевской премии мира, победительница военной хунты, апологет учения о ненасилии Махатмы Ганди и Мартина Лютера Кинга, проведшая под арестом в общей сложности 15 лет во времена хунты. Сейчас она, долгие годы бывшая кумиром всей мировой либеральной и демократической общественности, подвергается ожесточенной критике со стороны всех правозащитников планеты и способна в ответ только произносить беспомощные слова о том, что «проблемы с правами человека есть во всех странах».

Государство Мьянма и особенно народ рохинджи стали игрушкой в руках внешних сил, прежде всего Китая, России и международных террористов. Для Китая это одна из многих опорных точек в регионе, в том числе и в противостоянии с Индией и с США. Для России — рынок сбыта оружия и услуга Китаю. Для террористов, вооружающих и обучающих «Армию спасения» — ресурс расширения своего влияния. И пока путины, кадыровы и си цзыньпины греют руки в дымящейся крови тысяч жертв этого конфликта, народ рохинджи вот уже много десятилетий блуждает по границам стран Юго-Восточной Азии, ни в одной из которых им не рады и отовсюду гонят. И главная беда этого народа в том, что у него нет и не предвидится своего Моисея, зато вокруг избыток фараонов, причем, намного более жестоких и коварных, чем их прототип из Ветхого Завета.

Фото: 1. COX’S BAZAR, BANGLADESH - SEPTEMBER 5: Myanmar’s Rohingya refugees walk through hilly land towards refugee camp after crossing Bangladesh-Myanmar border on September 5, 2017 in Cox's Bazar, Bangladesh. Rehman Asad / Barcroft Images/TASS
2. Россия. Грозный. 4 сентября 2017. Глава Чеченской Республики Рамзан Кадыров во время выступления на митинге в поддержку мусульман Мьянмы. Ситуация в Мьянме обострилась в конце августа после столкновений между буддистами и мусульманами, в результате которых погибли более 400 человек. Зубайр Байраков/ТАСС
3, 4, 5. Россия. Грозный. 4 сентября 2017. Во время митинга на площади Ахмата Кадырова в поддержку мусульман Мьянмы. Ситуация в Мьянме обострилась в конце августа после столкновений между буддистами и мусульманами, в результате которых погибли более 400 человек. Зубайр Байраков/ТАСС  и и Елена Афонина/ТАСС
6. COX’S BAZAR, BANGLADESH - SEPTEMBER 5: Myanmar’s Rohingya refugees walk through hilly land towards refugee camp after crossing Bangladesh-Myanmar border on September 5, 2017 in Cox's Bazar, Bangladesh. Rehman Asad / Barcroft Images/TASS
7. PHOTOGRAPH BY Rehman Asad / Barcroft ImagesCOX’S BAZAR, BANGLADESH - SEPTEMBER 4: Myanmar’s Rohingya refugees wait for aid after entering in Bangladesh on September 5, 2017 in Cox's Bazar, Bangladesh. Rehman Asad/ BarcroftMedia/TASS