Михаил Хомяков, экономический обозреватель:

Обсуждение того, что необходимо повышать пенсионный возраст, ведется уже много лет. И сейчас как раз наступил момент, когда это удобно сделать. Выборы прошли, впереди шесть лет, за которые всё забудется, так что если и будут повышать, то скорее всего в этом или в следующем году. То, что пенсионная система в её нынешнем виде дефицитна десятилетиями, — тоже ни для кого не новость. Постоянные попытки каким-то образом компенсировать этот дефицит различными реформами — то повышением страхового взноса, то ещё какими-то мерами — не очень себя оправдывают.

В общем, вопрос состоит не в том, повысят пенсионный возраст или нет, а в том, что вообще будет собой представлять пенсионная система для тех, кому сегодня 30-40 лет. Тут тоже нет единого мнения. Кто-то считает, что это должно быть что-то вроде «пособия по бедности», просто чтобы пенсионеры не умирали с голоду, а всё остальное они должны накопить сами. Есть и другая, более сбалансированная концепция. Но какое бы решение сейчас ни приняли, доверия государству нет абсолютно. Только за последние 18 лет какие-то новации происходят едва ли не каждый год. Они отменяют предыдущие решения, вроде бы так же делавшиеся окончательно и бесповоротно, и вводят новые правила игры. Хотя пенсионная система — это такая штука, которая должна работать десятилетиями, чтобы люди, копящие себе на пенсию и рассчитывающие что-то получать, могли ей доверять и принимать в расчёт.

Наверное, предполагаемая мера снизит дефицит пенсионного фонда, хотя радикально он не уберётся. Та система баллов, которая была введена, позволяет манипулировать всей этой конструкцией так, что если у правительства нет денег, то оно и платить не будет. Баллы переоформляются в соответствии с волюнтаристскими решениями экономического блока.

Какую-то волну недовольства это не поднимает по той простой причине, что все уже окончательно разуверились в том, что в старости удастся что-то получать. Получают — хорошо, нет — значит, нет. Даже если завтра скажут, что всю эту систему отменяют, это не станет большой новостью для основной массы населения. Конечно, недовольство будет, но только у тех, кто без нынешних не очень больших выплат не может прожить.

Антон Орех:

Если одним из главных достоинств существовавшей до последнего времени пенсионной системы была ее прозрачность (зная состояние своих страхового и накопительного счетов в любой момент можно было прикинуть размер заработанной уже пенсии), то новая система этого достоинства лишена. Теперь размер пенсии будет зависеть от ежегодных решений правительства. Желающие, правда, могут оставить за собой прозрачную накопительную часть, но расти за счет страховой (как это предполагалось в первоначальном варианте 2002 года) она не будет.
Для тех, кому сегодня 35-40 лет, это второе масштабное изменение правил игры, которое не только дезориентирует, но и лишает остатков веры в то, что с государством можно иметь хоть какие-то дела.

Константин Мерзликин, РПР-ПАРНАС:

У нас вообще с пенсионной реформой вышла некоторая беда. Эта реформа была начата ещё правительством Касьянова на рубеже 2002 и 2003 годов и предполагала активное развитие так называемого накопительного элемента, причём в группу, которая должна была накапливать пенсии, входили граждане, если говорить о мужчинах, 57 года рождения и младше. Потом эта реформа несколькими отдельными ударами была разрушена, и на сегодняшний день мы живём в полной неясности относительно того, какая у нас пенсионная система и каковы источники финансирования в отдалённой перспективе. И вот сейчас делается очередная попытку эту систему создать, сбалансировать, ничего с этим делом не получается, и поэтому, когда начали возникать проблемы с федеральным бюджетом и бюджетам регионов, была предпринята некоторая фискальная попытка разрешить проблему ближайших лет. Отсюда это решение об исключении накопительного элемента на следующий год, когда соответствующие сборы вообще не будут осуществляться.

Собственно говоря, вот этот момент больше всего привлекает наше внимание с политической точки зрения. Речь идёт о том, чтобы фактически завершить историю накопительного элемента, превратить его в какую-то незначительную величину в общей долгосрочной конструкции пенсии. Таким образом, мы возвращаемся в исходный пункт, когда речь идёт о чисто распределительной пенсионной системе. В ней, конечно, можно пытаться сбалансировать как-то обязательства перед будущими пенсионерами и доходы по годам, но всё это делать довольно сложно, в первую очередь — из-за демографии, поскольку доля работающего населения, из начислений на зарплату которых платятся пенсии текущим пенсионерам, сократится в ближайшие пять-десять лет достаточно стремительно. Что будет делать правительство в долгосрочной перспективе, не очень понятно. Сейчас оно пытается разными конструкциями расчёта пенсий скрыть повышение пенсионного возраста, но достаточно очевидно, что без реального его увеличения пенсионную систему поддержать невозможно. Время потеряно, накопительный элемент не заработал, его убирают по ситуативной причине, минимизируя трансферт бюджета в Пенсионный фонд на ближайшие годы, и это приводит к тому, что снова придётся вернуться к старой пенсионной системе, но в более неприятной ситуации, когда нет особых резервов, чтобы закрывать разрыв, связанный с демографией.

Александр Починок, экономист:

Я уверен, что реформу будут корректировать и довольно скоро. Конечно, для того чтобы что-то исправить, нужно это сначала принять. Я не Кассандра, не берусь делать предсказания, но очевидно, что нужно будет создавать стимулы для людей зарабатывать себе на пенсию и объяснять, как человек может её увеличить, увеличить накопительный компонент. В этом я почти уверен. Вообще экономическая грамотность населения абсолютно необходима для этой реформы. Потому что для того, чтобы её проводить, нужно, чтобы человек понимал, что он должен делать. Если он этого понимать не будет, то и успех реформу не ждёт.

Сергей Миронов, председатель партии "Справедливая Россия": 

Пенсионная политика – это политика с перспективой как минимум на многие десятилетия. Но если каждые десять лет ее нужно пересматривать, то это означает, что никакой пенсионной политики у государства нет. Есть конъюнктура, продиктованная фискальными, бюджетными, иногда политическими, но в любом случае краткосрочными соображениями. А руководствоваться надо долгосрочными социальными приоритетами. Опираться на солидарность поколений, а не на индивидуализм, когда каждый за себя и только. И не пенсии подгонять под текущие бюджетные возможности, а бюджетную политику выстраивать так, чтобы хватало на пенсии для всех.

Нет никаких гарантий, что предлагаемые сегодня изменения в пенсионной системе – это действительно на долгий срок. Что это действительно надежные ориентиры для каждого гражданина. И для тех, кто уже готовится к выходу на пенсию, и для тех, для кого пенсия – отдаленное будущее.

Это будущее не должно быть в тумане! А оно пока остается туманным, неопределенным и рискованным. Предлагаемые изменения эти риски не снимают. И не могут снять, потому что слишком поспешно и кулуарно они вырабатывались. Да, к обсуждению в Думе пенсионных вопросов на пленарное заседание приглашены представители непарламентских партий. Это хорошо. Но это никак не заменит совершенно необходимого в таком важном деле всестороннего и широкого общественного обсуждения предлагаемых правительством мер. Иначе мы снова придем к тому, к чему пришли – к необходимости опять через несколько лет менять правила.

Фотографии с сайтов parnasnn.ru и ikm.hse.ru и A.Savin /commons.wikimedia.org

Виктор Шендерович, писатель-сатирик, журналист, публицист:

Знаете, хотя я уже вошел в предпенсионный возраст, должен признаться, что я ничего особенно хорошего о своей пенсии не думаю. Наше государство убедило меня в том, что ничего хорошего от него ждать не приходится, и я не очень рассчитываю, что оно каким-то образом будет мне помогать в моей старости. Я гораздо более озабочен тем, как я сам в моей старости буду помогать окружающим меня людям, надежды на государство никакой нет, и это ощущение, по-моему, разделяют со мной все люди не то, чтобы доброй воли, но здравого смысла.

Антон Орехъ, журналист:

Про свою пенсию я готов сказать, что я надеюсь работать максимально долго, до тех пор пока ноги носят, руки пишут и голова соображает. Потому что последняя мысль, которая вообще могла у меня возникнуть — это жить на пенсию. Я очень слабо представляю себе, какие там у меня накопительные, какие ещё есть части, я очень плохо представляю, как это всё устроено. Я только понимаю, что в пенсионном фонде денег нет и, скорее всего, не будет. И очень смешной мне кажется идея что-нибудь такое финансировать — вот ты положил 10 рублей, государство положило ещё 10 рублей, это по-моему странная идея. Через 10 лет не будет никаких людей, никакого пенсионного фонда, никаких денег, и планировать в таких условиях на годы вперёд очень тяжело. Поэтому, когда речь заходит о пенсии, я могу только сказать, что дай Бог мне здоровья, чтобы я просто мог работать. Максимум, это будет такая приятная добавка к моему основному жалованию. 

Федор Лукьянов, журналист, политолог:

Я не имею никакого отношения к экономике и ничего в этом не понимаю. Но как человек, которому, собственно, непонятно через сколько точно лет — потому что пенсионный возраст будет повышаться, — но в промежутке между 15 и 20 годами предстоит выйти на пенсию, я исхожу из того, что на государственную пенсию рассчитывать не стоит. Потому что тенденция реформирования пенсионной системы такова, что, как мне кажется, через какое-то время её просто не будет. В силу, с одной стороны, идеологических причин, так как там возобладает какой-то более либеральный подход, а с другой стороны — может сказаться простое отсутствие денег из-за неудачных и хаотичных попыток предшествующих реформ. Так что я спокойно отношусь к этой проблеме, но с осознанием того, что на пенсионное обеспечение лучше не рассчитывать.

Евгений Ясин, научный руководитель университета «Высшая школа экономики»:

Заявление Силуанов очень даже соотносится с нынешней пенсионной реформой, потому что первое предложение там — начислять различный коэффициент в зависимости от продолжительности трудового стажа и его качества, что определяет то, с какого момента начисляется пенсия и каким будет её объём. Это пока ещё не очень ясно, вопрос обсуждается, но реально речь идёт о предложении повысить пенсионный возраст. Министра финансов, как и многих других людей, не удовлетворяет сама модель, которая сейчас предложена и проталкивается. Но она, я так понимаю, рассматривается как временная, поскольку очень скоро станет понятно, что капитальные проблемы с пенсионным обеспечением она не решает. По крайней мере, таково моё мнение — в течение нескольких ближайших лет мы можем ожидать ещё одной пенсионной реформы.

Евгений Ясин, научный руководитель университета «Высшая школа экономики»:

Я согласен с оценкой Силуанова. В том виде, в котором пенсионная реформа осуществляется сейчас, она недоделана и не приведёт ни к каким заметным результатам, мы должны довести это начинание до конца. Во-первых, необходимо повысить пенсионный возраст. Во-вторых, нужно сделать так, чтобы всем пенсионерам были открыты пенсионные счета, и они самостоятельно делали бы на них взносы из своей зарплаты, которая должна быть повышена. Кроме этого, есть проблема двойного платежа — сегодня те люди, которые делают взносы, платят и за свою будущую пенсию, и за тех, кто является пенсионером уже сегодня. Эта проблема говорит о том, что должен был сделан значительный вклад государства, например, в качестве индалмента в Пенсионный фонд из Фонда национального благосостояния. Это уже будет серьёзная реформа, несомненно, очень большая, но она совершенно необходима.

Кирилл Рогов, публицист:

Это действие вполне логичное, если деньги забрали один раз — почему бы не делать это постоянно. Собственно говоря, население в накопительную систему не верит, большая часть людей относится к пенсии как к бюджетному механизму. И соответственно, эта история не очень интересует широкие массы граждан. Скорее, речь идёт о характеристике экономической политики, которая всё больше и больше приобретает «позднесоветский» характер. Есть ухудшающаяся экономическая ситуация, растущие бюджетные расходы, связанные, в первую очередь, с различными политическими решениями. И нет никаких реальных ограничителей, которые могли бы защитить финансовую систему от таких рисков. В результате та экономическая стабильность, которая всё ещё сохраняется, делает это не потому, что экономическая политика учитывает такие проблемы, а потому что сама ситуация ещё не ухудшилась в достаточной степени. Но по мере того, как это ухудшение продолжится, уровень стабильности будет неизбежно снижаться, потому что всё будет подчинено решению тактических сиюминутных задач. Это хорошо видно в нынешней ситуации: эти деньги предназначены для конкретной цели, они имеют своё назначение в некоей институциональной конструкции, их задачи и функции всем понятны. Но если средства нужны, власти берут их оттуда, откуда хотят.

Михаил Бергер, экономический обозреватель:

Умом граждане не очень понимают, что это за «накопительная часть». Никто этого не видел, не щупал, этим не пользовался. Конечно, взять и конфисковать часть пенсионных накоплений — довольно странное действие, но народ перенёс его спокойно, это не монетизация льгот. А публичный спор Минфина и Минэкономразвития — это уже традиция, уходящая в прошлое вплоть до царя Николая Второго. Меняются министры, а разногласия остаются: между Грефом и Кудриным, между Набиуллиной и Игнатьевым, а сейчас — между Силуановым и Улюкаевым. Ничего особенного в этом нет, необычно то, что стычка имела публичный характер, учитывая нынешние взаимоотношения правительства и средств массовой информации.

Поводы для таких споров всегда разные, чаще всего конфликт возникает из-за оценки инфляции и разных подходов к определению ВВП. Просто с одной стороны — вопросы казны, а с другой — вопросы развития, казна должна траты ограничивать, а развитие, наоборот, требует вложений. Идеология всех споров такова.

На ход пенсионной реформы это событие не повлияет вообще никак, поскольку реформа находится в странном, коматозном состоянии, ей уже всё равно, что уколы, что препарки. Реально это просто лишнее подтверждение тому, что за Крым надо платить. Пришёл первый чек, хотя далеко не последний.

Андрей Нечаев, председатель партии «Гражданская инициатива», бывший министр экономики:

Примечателен сам факт того, что пенсионные накопления за 2015 год замораживают. Объяснения, на что эти деньги будут направлены — скорее, пропагандистский акт. Видимо, правительство и конкретно министр финансов сочли, что так будет звучать респектабельнее, если сказать, что деньги будут потрачены на поддержку пострадавших от санкций секторов экономики. Но главным итогом этого мероприятия является то, что Пенсионному фонду не будет перечислена пара сотен миллиардов рублей в качестве трансфертов из федерального бюджета, реально эти замороженные средства там останутся, но государство дополнительные траты не понесёт. На что сэкономленные таким образом деньги будут направлены на самом деле, мы узнаем только ретроспективно. Но все минусы такого рода заморозки никак не связаны с тем, как именно эти деньги будут использоваться.

Сама по себе накопительная система, на мой взгляд, абсолютно необходима и апробирована мировой практикой, причём как обязательная, так и добровольная. А с учётом нашей демографической ситуации реальных альтернатив она не имеет. Но в правительстве доминирует точка зрения, продвигаемая, в первую очередь, «социальным блоком» и заключающаяся в том, что обязательную накопительную часть нужно ликвидировать, заменив её исключительно добровольными накоплениями. Правда, как такие добровольные накопления будут стимулироваться, пока не понятно.

Эта заморозка в принципе — чистое «латание дыр», никакой последовательной политики тут нет. Когда точно также поступили в прошлом году, правительство заявляло, что это абсолютно исключительная одноразовая мера, а сейчас ничтоже сумняшеся её повторяют. Реформа пенсионной системы, в том числе и ликвидация накопительного элемента, вообще-то с заморозкой никак не связана, всё это можно было развивать и вводить меры по стимулированию добровольного страхования и так. Заморозка свидетельствует о том, что бюджет переживает нелёгкие времена.

Александр Хандруев, экономист, вице-президент Ассоциации региональных банков:

Проблема в том, что Минтруда и Минфин постоянно меняют правила игры, и чиновники часто говорят одно, а делают другое. Главный вопрос – почему вообще возникло предложение о продлении моратория? Очевидно, что дефицит Пенсионного фонда очень большой, и нет возможности его профинансировать без угрозы стабильности бюджета, хотя решение этой проблемы было выбрано не совсем правильное.

Но есть другой вопрос: допустим, если оставить старую систему негосударственных пенсионных фондов, есть ли гарантия, что они будут платёжеспособны и не станут вкладывать деньги в сферы, подверженные высокому риску? Я разговаривал с людьми, которые хорошо знают американские опыт, и в США люди размещают деньги не в коммерческих банках, где депозиты не очень велики, а в биржах. И что будет, если человек вкладывает свои сбережения в акции, а компания после этого разоряется? В настоящее время негосударственные пенсионные фонды ещё недостаточно прозрачны, им нельзя доверять, так как они могут делать рискованные вложения, и с этой точки зрения решение о временном замораживании можно и поддержать. История знает немало примеров очень серьёзных кризисов пенсионных систем.

А есть ещё и третий вопрос. Эти деньги, которые поступали в НПФ, подпитывали ликвидность, это было более триллиона рублей, и отсутствие этих средств отражается на объёме размещения облигаций и подрывает инвестиционную активность. По существу, из обращения изъят серьёзный инвестиционный ресурс. А одна из главных, глубинных проблем российской экономики – именно дефицит этих ресурсов.

Так что тут всё сплетается, а Минфин, Минтруд, Минэкономразвития и Центральный банк пытаются эту шараду решить. С одной стороны – интересы бюджета, с другой – развитие экономики страны.

Евгений Гонтмахер, заместитель директора Института мировой экономики и международных отношений:

Очень маловероятно, что до выборов 16 и 18 годов пойдут на такой шаг. Это вопрос политический. Но в принципе уже сейчас введена пенсионная формула, стимулирующая людей выходить на пенсию позже, потому что необходим достаточно большой стаж. И косвенные меры такого типа могут приниматься. Но реально люди всё равно будут выходить на пенсию так же, как и сейчас, и продолжать работать, если есть возможность.

Евгений Ясин, научный руководитель университета «Высшая школа экономики» (ВШЭ):

В деятельности существующего режима есть разные стороны. Какие-то идеи находятся в процессе обсуждения, их рассматривают и, в конце концов, всё-таки затрагиваются вопросы, которые власть и должна решать. Например, проблема сбалансированности Пенсионного фонда, который пока что держался на высоких ценах на нефть. Я допускаю, что сейчас решение о повышении пенсионного возраста будет принято, и если это произойдёт, я стану его поддерживать.

Но при этом обсуждаются и другие, альтернативные курсы действий. Например, сейчас выдвигаются предложения заставить платить в счёт пенсий 22 миллиона «официально незанятых» людей, то есть тех, кто реально работает, но за кого в Пенсионный фонд не идут взносы. Предполагается, что если заставить платить всех, то повышать пенсионный возраст не придётся. И с этим я уже категорически не согласен.

Дело не в том, что люди, зарабатывающие деньги иначе, не должны платить. Но для того, чтобы заставить их это делать, надо посмотреть на то, как организована вся пенсионная система. Отчисления туда, а также в Фонд здравоохранения и в другие, платит либо государство, либо работодатель. А человек, который получает доход и услуги, не платит ничего. Так было в СССР и продолжается сейчас. А если мы хотим, чтобы у нас был сбалансированный Пенсионный фонд, система работала и хватало бы денег на всё, и самое лавное – чтобы людям было небезразлично, как этим 22 миллионам, надо, чтобы они платили эти деньги от себя, из своей зарплаты.

Поэтому, если у меня спрашивают, надо ли повышать пенсионный возраст, я говорю, что надо. Но в тоже время есть гораздо более важная социальная задача. Мы хотим построить государство, где будет настоящая рыночная экономика, и все социальные, политические институты будут построены для того, чтобы она работала наилучшим образом? Тогда надо это делать, следуя примеру большинства стран. А если мы так не поступаем, то не стоит рассчитывать на то, что наша рыночная экономика будет успешной. В Германии платежи в Пенсионный фонд разделены между работниками и работодателями в соотношении 50 на 50. В Израиле недавно провели реформу, и работники платят 30%. Это не так много, но шаги сделаны, а у нас не сделано ничего. Мы уникальная страна, которая заявила, что строит капиталистическую экономику, но всё оставила, как при социализме. И мы рассчитываем, что если сможем ещё что-то выдоить у государства, то получим какие-то преимущества. Но этого не будет.