Когда в России анализируют конфликт между Михаилом Саакашвили и грузинской оппозицией, то нередко звучат скептические, а то и просто пренебрежительные оценки в адрес последней. Она и нерешительная, и слабая, и неспособная пойти на жесткую конфронтацию с президентом, совершив нечто похожее на «революцию роз» - творение Саакашвили образца 2003 года. Часто такая критика исходит от людей, которые равно негативно относятся и к президенту, и к оппозиции и рассчитывают на ослабление режима Саакашвили любой ценой, полагая, что это может замедлить, а то и полностью сорвать атлантическую интеграцию Грузии.

На самом деле по этой интеграции уже нанес сильнейший удар сам Саакашвили, разогнав оппозиционный митинг, введя (пусть на непродолжительное время) чрезвычайное положение и подвергнув гонениям телекомпанию «Имеди», основной рупор оппозиции. Напомним, что в нынешнем году ожидается приглашение в НАТО трех стран – Хорватии, Македонии и Албании. Представить себе что-то подобное в каждой их этих стран в последнее пятилетие невозможно. Методы, которые сейчас использует Саакашвили, нынешний албанский премьер Сали Бериша применял в середине 90-х годов, когда был авторитарным президентом страны. Но тогда никто не считал Албанию серьезным кандидатом в НАТО. С тех пор Бериша побывал в оппозиции и на собственном опыте оценил все преимущества свободы политической конкуренции в демократическом обществе. Возможно, что и Саакашвили не помешала бы подобная трансформация – возможно, что его европейская мечта реализовалась бы побыстрее.

Что же до оппозиции, то обычно в качестве аргумента, объясняющего ее сдержанность, приводится следующее – раз она ориентирована на Запад, то получает приказы из вашингтонского обкома. А этот обком на своем закрытом пленуме решил, что президентом будет Саакашвили, что принуждает его соперников к максимальной сдержанности. Иначе им, как минимум, обеспечен выговор с занесением в личное дело. Шутки шутками, а конспирологическое представление о постсоветских прозападных политиках, представляющее их в марионеточном виде, в России сейчас весьма распространено. На самом деле ориентация на Запад действительно способствует тому, что политики фактически принуждаются к сдержанности в отношении оппонентов, к отказу от принципа «все или ничего». Это относится как к оппозиции, так и к властям - не будь «западного» фактора, ЧП в Грузии могло бы действовать и сейчас, а основные противники сидели бы по тюрьмам, что, однако, означало бы полную утрату надежды на европейское будущее даже в долгосрочной перспективе.

Но есть и другая, не менее важная, причина сдержанности грузинской оппозиции. Дело в том, что она не победила на выборах – результаты опроса, проведенного неведомой профессиональному сообществу украинской организацией, вызывают еще меньше доверия, чем социологическое исследование, проведенное на выходе с участков близкими к Саакашвили структурами. В Сербии в последние дни существования режима Милошевича оппозиция четко знала, что Коштуница победил на выборах. В Грузии в период «революции роз» Саакашвили также мог рассчитывать на поддержку большинства населения – его кредит доверия тогда был огромен. В Украине, требуя проведения «третьего тура» президентских выборов, «оранжевая» оппозиция имела достоверную (а не только для внешней аудитории) информацию о том, что Ющенко опередил Януковича – и, следовательно, приличные шансы на победу. В Грузии разрыв между Саакашвили и  Гачечиладзе слишком велик, даже если принять во внимание высокую вероятность отъема у оппозиции нескольких заслуженных ими процентных пунктов. Поэтому революционный сценарий в создавшейся ситуации выглядел бы слишком рискованным, не учитывающим своеобразия «текущего момента».

Разумеется, сказанное не означает, что для грузинской оппозиции целесообразно вступить в сделку с властью, согласившись на несколько портфелей, которые уже предложил ей Саакашвили. Подобные дары носят отравленный характер и способны только дискредитировать соблазнившихся на них политиков. Понятно, что оппозиция не согласится с официальными результатами президентских выборов и будет и далее протестовать против них. Однако нельзя забывать, что уже в апреле в стране пройдут парламентские выборы – абсолютное большинство грузинских избирателей высказались на референдуме за их скорейшее проведение. Когда Саакашвили назначал президентские выборы перед парламентскими, то он имел серьезные основания полагать, что его убедительная и бесспорная победа увеличит шансы пропрезидентской партии на сохранение абсолютного большинства в парламенте. Теперь же оказалось, что победа именно в первом туре недостаточно убедительна и весьма спорна – и Саакашвили будет куда сложнее, чем первоначально планировалось, выступить в роли «локомотива» для своих сторонников.

А раз так, то следующий грузинский парламент имеет все шансы быть более плюралистическим по своему составу и менее удобным для Саакашвили, чем нынешняя «машина для голосования». И есть шанс (не безусловный, но достаточно реальный), что нынешняя правящая партия может утратить абсолютное большинство – тем более что в ходе следующей избирательной кампании западные наблюдатели будут более требовательны к «молодой демократии». Об этом свидетельствует известное заявление главы миссии наблюдателей ОБСЕ Дитера Бодена, даже если немецкий журналист воспроизвел его лишь частично и не совсем точно. Запад с оговорками признает результаты президентских выборов, которые проходили пусть с использованием административного ресурса, но значительно демократичнее, чем в большинстве стран СНГ. Но вряд ли такое снисхождение будет оказано в случае рецидива на парламентских выборах, который может полностью дискредитировать режим Саакашвили в глазах Запада.

Автор - Алексей Макаркин, вице-президент Центра политических технологий